Мы, аристократы - 1 (СИ) - "Бастет Бродячая Кошка" - Страница 24

  В середине ноября Слизерин проиграл Гриффиндору матч по квиддичу. Драко Малфой негодовал так, словно это лично он проиграл лично каждому ученику со всех остальных факультетов. Крэбб и Гойл терпеливо сносили вопли мальчишки, у меня получилось успокоить его, только сказав, что на будущий год он станет ловцом и всем покажет.

  Нотт сдружился с Гермионой. Он был начитанным парнем и, в отличие от меня, не был молчуном, поэтому ему легко удавалось заинтересовать её разговором. Когда мы втроём садились заниматься в библиотеке, болтали обычно они, а я спокойно занимался своими делами, лишь изредка откликаясь на их попытки вовлечь меня в беседу. Гермиона продолжала наблюдать у себя на факультете, но там ничего важного не происходило. Правда, однажды она с удивлением рассказала мне, что Рон извинился перед ней при всех и заявил, что она умная девчонка и столько всего знает, а он до сих пор этого не ценил. И добавила под конец: "Неужели и я теперь стою новую метлу?"

  Я по-прежнему регулярно навещал Филча. Не отказался бы и ингредиенты готовить, потому что соскучился по настоящей работе зельевара, но декан не назначал мне отработок, а специально нарываться я не хотел.

  Однажды после нашего традиционного чаепития Филч сказал мне, что ему на хранение дали редкий артефакт, и предложил посмотреть на него. Это оказалось большое напольное зеркало, отражавшее человека во весь рост. По верхнему краю зеркала шла непонятная надпись, выгравированная знакомыми английскими буквами.

  - Это зеркало Еиналеж, мистер Поттер, - пояснил мне завхоз. - А эта надпись - о том, как им пользоваться. - Он махнул рукой с вытянутым пальцем вдоль надписи справа налево.

  Я заглянул в зеркало, ожидая увидеть себя. Но оттуда на меня глянул совершенно другой человек - высокий, худощавый, темноглазый, с удлинённым лицом и заметной сединой в чёрных неухоженных волосах до плеч. Пожилым он не был, но ранняя седина старила его. Если бы не странное выражение его чуть закинутого кверху лица и особенно глаз, его можно было бы назвать красивым.

  Я отвёл глаза от зеркала и вопросительно уставился на Филча. Видно, в моём лице отразилось что-то такое, отчего старик-завхоз потупился и уставился в сторону. Приглядевшись, я прочитал на его лице отпечаток тревоги. И... вины?

  - Мистер Филч? - Я подошёл к старику и положил ладонь ему на руку выше локтя, привлекая его внимание. - Мистер Филч, я всё понимаю... не огорчайтесь вы так... Мистер Филч, вы - человек зависимый и ничем не не виноваты. Всё равно кому-то поручили бы это сделать. А с этим... - я мотнул головой на зеркало, - ...я еще разберусь, не сомневайтесь.

  Старик горестно посмотрел на меня.

  - Вы... так молоды, мистер Поттер...

  В комнату вбежала миссис Норрис и с тревожным мявом стала тереться о ноги старика.

  - Вот видите, мистер Филч, наша славная киса говорит то же, что и я, - улыбнулся я попыткам старой кошки растормошить старика-хозяина. - Вы идите, мистер Филч, и ни о чём не тревожьтесь. Обещаю, я с этим разберусь.

  Филч помешкал, но всё-таки ушёл, а я остался наедине с зеркалом. Прочитать, для чего служит этот артефакт, было детской задачкой, а если учесть жест Филча, она была непосильной только для очень тупого ребёнка. Даже без пера и пергамента я смог прочитать надпись на верхней части рамы зеркала задом наперёд.

  "Я показываю не ваше лицо, но ваше самое горячее желание."

  Еиналеж - значит, Желание. Выходит, человек в зеркале являлся самым моим горячим желанием? Я вообще ощущал себя очень хладнокровным, мои желания не были неподвластными мне и никогда не брали надо мной верха. Если у меня и были какие-то сильные желания, они были не горячими, а холодными.

  Я полагал, что больше всего мне хотелось поскорее стать совершеннолетним, вступить в права родового наследства и утереть нос Дамблдору, но ничего этого почему-то в зеркале не отражалось. Вместо этой, безусловно, порадовавшей бы меня картины там отражался некий человек.

  Хотя, если задуматься... я был бы очень непрочь узнать, кто я такой и кем я был до пробуждения в теле маленького Гарри. Неужели...

  Я встал перед зеркалом и стал рассматривать незнакомца. Нет, никого он мне не напоминал и его внешность ничего мне не говорила. Разве что его серая поношенная роба вызывала у меня ассоциации с тюрьмой. Если это всё-таки был прежний я, вряд ли я тогда уделял своей внешности слишком много внимания - как и сейчас, впрочем.

  Ну ладно, посмотрели, и хватит. Для чего-то это зеркало служило ещё - не рассчитывал же тот, кто мне его подкинул, что я буду пялиться в него целую вечность? Я попытался вызвать у себя другие желания, но получалось плохо. По большому счёту я относился спокойно почти ко всему на свете, и из зеркала на меня продолжал глядеть тот же самый человек.

  Дверь легонько приоткрылась, и в комнату вошла миссис Норрис. Она глядела то на меня, то на дверь и выразительно мяукала. Точно, до отбоя оставалось минут пятнадцать и я как раз успевал без спешки дойти до своего общежития. Я взял заботливую кису на руки, приласкал её, поблагодарил и занёс Филчу, пожелав заодно старику спокойной ночи. По пути я размышлял, на что ещё способен этот артефакт и что ещё можно с ним попробовать.

  Недели две я хоть и не каждый день, но регулярно заглядывал после ужина к зеркалу и пытался управлять своими желаниями. Ничего не получалось, и я каждый раз задерживался там до отбоя, о чём мне вовремя сообщала верная миссис Норрис. Наконец мне пришло в голову зарисовать лицо этого человека - возможно, таким образом я выведу его из-под настойчивости зеркала. Да и при случае будет что показать, если вдруг пригодится.

  Идея осенила меня прямо у артефакта, и я сбегал на факультет за пером и пергаментом, надеясь успеть до отбоя. Рисовать я не умел, но улучшенная модель самопишущего пера под моим руководством превзошла сама себя и нарисовала довольно-таки похожий портрет. Я убрал перо и собрался уходить, размышляя, как получше спрятать на себе рисунок, но тут вдруг скрипнула входная дверь.

  Меня аж передёрнуло. Человека в зеркале не видел никто, кроме меня, а портрет - вот он, на табуретке, которую я принёс сюда из кухни. Всё что угодно, только бы рисунка никто не увидел, неужели придётся комкать?! Я уже занёс было ладонь над листком, как человек в зеркале протянул руку к отражавшемуся там пергаменту на табуретке - и листок с портретом исчез у меня из под руки.

   Табуретка была пуста, а человек в зеркале стоял с моим пергаментом в руке. Я оглянулся на дверь и увидел миссис Норрис, пришедшую предупредить меня об отбое. Уфф, ложная тревога...

  - Ладно уж, давай его сюда, - всё еще пребывая в отрыве от реальности, обратился я к человеку в зеркале. Человек положил пергамент на прежнее место, и тот снова появился передо мной на табурете.

  Миссис Норрис удивилась внезапному появлению листка, подошла к табуретке и привстала на задние лапы, чтобы заглянуть в него. От доброй кисы у меня секретов не было - помимо прочих её достоинств, кошки не разговаривают - и я повернул пергамент так, чтобы ей был виден портрет.

  - Видишь, киса - это и есть моё заветное желание, - сказал я ей, демонстрируя рисунок. Когда она нагляделась, я аккуратно свернул пергамент в трубку и убрал в карман к волшебной палочке, а затем поблагодарил миссис Норрис как обычно: - Спасибо, что не забываешь обо мне, идём...

  Я взял её на руки и отнёс Филчу, пожелал ему спокойной ночи и ушёл. Мои исследования наконец-то сдвинулись с мёртвой точки.

  И действительно, теперь зеркало перестало быть навязчивым. Оно по-прежнему начинало процесс отражения с этого человека, но если у меня получалось внушить себе другое желание, зеркало перескакивало на него. Мне удалось увидеть в нём старинное издание книги с полным описанием боевых заклинаний, Миллисент, самостоятельно разобравшуюся в расчёте эфемерид Меркурия, и введение меня в права наследства в банке Гринготс. Впрочем, во время последней процедуры размер моего наследства мне так и не показали.