200 дней на юг (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 74

• Предыдущая
• 74/91
• Следующая

4 января, четверг. Готовимся к бегству

Утром некоторые представители российской автостопной элиты никак не могли встать по причине ночного своего алкоголизма (это было следствием знакомства с моряками). Грил повёл нас с Кириллом на обход разных пароходно-самолётных компаний, руководимых нашими соотечественниками. Пароходов, самолётов, работы, денег, вписки и бесплатного Интернета нам сии соотечественники не предлагали — видимо, такой возможности снабдить нас всем у них и не было. Но что мы точно узнали — что в грядущую ночь, 4/5 января 2001 года, из Намибии в Россию (а точнее — в город Калининград) отправится самый настоящий русский самолёт, везущий смену моряков компании «Намсов». Мы с Грилом неожиданно решили попробовать улететь на нём. У наших новых друзей — моряков с «Рубикона» мы выяснили, что в 2.00 ночи за ними прямо в порт придёт автобус и отвезёт их из порта в Виндхук прямо к самолёту, который полетит в Калининград. Сущность пролёта в нём оставалась для нас таинственной.

Никто, кроме нас, пока улетать не собирался: все ещё ожидали получить визу ЮАР. Наше с Грилом неожиданное решение попытать счастья в улёте вызвало большое удивление остальных участников экспедиции.

Имя главного человека, заведовавшего этим улётом и вообще всеми делами компании «Намсов», было Иван Васильевич Бережной. Как нам говорили все прочие русские в Уолфиш-Бее, сей Бережной являлся очень полезным человеком, а фирма его была самой богатой русской фирмой в Намибии. Даже её название «Нам-Сов» отдавало чем-то намибийско-советским. Но дело было затруднено тем, что Гриша Лапшин успел ещё в конце минувшего тысячелетия побывать у И.В.Бережного и с ним поссориться.

— А какие у меня есть основания посадить вас на наш самолёт? — спросил ещё в прошлом тысячелетии сей Бережной И.В.

— А какие у вас есть основания, НЕ посадить нас на ваш самолёт? — возразил ему сей Лапшин Г.А.

С этого и начались прения сих указанных лиц — Бережной так и не сказал ни «да», ни «нет». На сей раз, после долгих поисков, Бережной И.В. был встречен нами в порту (он вышел из парохода и направлялся к своей машине). Грил тут же, почуяв добычу, набросился на уважаемого человека с громкими криками. Содержание их заключалось в том, что Бережной И.В. обязательно должен вернуть нас на историческую Родину.

— Понимаете, не люблю шаровиков, — сказал, не повышая голоса, Иван Васильевич Бережной, делая попытки проникнуть в свою машину и уехать. —

Вы сюда заехали сами, по своей воле, вы не терпите бедствие, вы гуляете по Африке и ждёте, что вас кто-то накормит, кто-то пустит ночевать, а старушка на базаре отдаст вам последнюю лепёшку. А когда вам надоест, вас отправят обратно к мамочке…

— Мы заехали сюда не по своей воле, — гремел над портом голос Гриши Лапшина, — нас держит здесь гнусное упрямство бюрократов из посольства ЮАР — я вам уже объяснял! И теперь, когда они перекрыли нам все пути…

…Отдаляя читателя от сего спора, скажу лишь, что Бережной И.В., так и не сказав нам своего «да» или своего «нет», уехал в своей зелёной машине по своим делам. Дело было не в деньгах — «пожертвованиями» начальник не интересовался. Мы с Грилом решили рискнуть присоединиться к морякам в два часа ночи и отправились в миссию собирать рюкзаки.

Нас огорчило наименование «шаровики». Целью нашего путешествия было вовсе не выискивание халявы; мы не считали каким-либо достижением пересечь Африку как можно дешевле (или, например, как можно дороже). Мы просто хотели увидеть мир таким, какой он есть на самом деле (а не таким, каким его могут представить нам за соотвествующую плату составители экскурсионных туров). Поставить и завершить большой психологический и социальный эксперимент. Ощутить самим и передать другим своё ощущение всемирного человеческого братства.

Интересно, что в Сомали я-таки пытался попасть — через три года……………!!!!!

Пока я бродил вокруг полуночной миссии, общаясь с Олегом Костенко и обсуждая с ним наше предстоящее разделение, из ворот порта, разгоняя ночную пустоту и тишину, выехало и проехало мимо нас четыре здоровенных автобуса. Не моряки ли это? Да, это были они — физиономии в автобусах сидели явно советские. Получалось, что отправление экипажей мы прохлопали!

Для проверки сходили в порт, к уже знакомому нам пароходу «Рубикон». Но там шла только подготовка к отъезду, все моряки были на месте и дружно говорили, что приедут за ними только в 2 часа ночи. Получалось, что основная порция моряков уже уехали в аэропорт, а сии поедут вдогонку.

Кстати, о проникновении в порт. Поскольку большинство моряков в Уолфиш-Бее русские, на проходной нас все тоже считали моряками. Если даже бы возник какой-нибудь вопрос, надо было отвечать «Рашен», и вопрос тут же бы исчез. Даже капитан порта, г-н Гусев, и портовый лоцман были русскими. Но помочь нам уплыть куда-либо они не могли, так как все пароходы плавали только вдоль побережья, а самолётами сии люди не заведовали.

Вернулись к палаткам. Мы с Грилом взяли рюкзаки, Олег Костенко отправился нас провожать. Беспокойство и ощущение, что происходит что-то загадочное и в чём-то запретное, не покидало меня. В ночной тьме мы прошли в ворота порта (мимо сонного охранника) и затаились в тени большого крана, созерцая издали наш "Рубикон".

Но вот некий микроавтобус — мест на шестнадцать, но с прицепом, — въехал в ворота порта и подполз к тихо покачивающемуся на волнах «Рубикону». Громкая пароходная связь возвестила всем морякам (и нам) о том, что настал нужный нам момент. Моряки с большими чемоданами и сумками, уже, вероятно, ждавшие сего момента, пошли вниз по трапу и, подойдя к микроавтобусу, стали закидывать сумки в его прицеп. Мы с Грилом подошли и положили рюкзаки туда же.

— У нас мест не хватит, — прдупредил один из моряков, посвящённых в наши коварные планы.

— А мы только двое, — отвечали мы ему.

Уезжающие моряки долго прощались и обнимались с остающимися. Наконец, был подан сигнал к погрузке, и все желающие улететь (включая нас с Грилом) полезли в салон. Костенко остался снаружи и долго махал нам на прощание.

Улетим — не улетим?

Когда микроавтобус подъехал к воротам порта и шлагбаум лениво поднялся над нами, — было час-пятьдесят ночи.

5 января, пятница. Ненаучный авиастоп

Ехали мы достаточно быстро и под утро даже обогнали, один за другим, выехавшие за два часа до нас большие автобусы. Светало, когда мы проехали Виндхук и продолжили путь на сорок километров дальше, туда, где на трассе на Гобабис находится Виндхукский международный аэропорт имени Хосеа Кутако.

Все окружающие, а с ними и мы, а также и те, кто ехал в слегка отставших автобусах, вышли из своих транспортных средств и наполнили собой, своими сумками, русской речью и сигаретным дымом небольшой зал ожиднания Виндхукского аэропорта. Все паспорта моряков находились в руках каких-то начальствующих лиц, типа групповодов. Человек, ответственный за рейс, на глаза нам не попадался, а мы и не искали его, сокрытые в толпе других русских людей.

Но вот все, подхватив свои вещи, перешли в другую часть зала и выстроились в какую-то очередь. Мы с Грилом пристроились туда же. Подойдя поближе, я увидел, что люди по очереди подходят туда, где установлен рентген для вещей, там весь багаж просвечивают, а некий человек на выходе проверяет, есть ли в паспортах выезжающих выездной штамп. Каким-то образом он уже успел у всех появиться. Я взял свой паспорт и понёс его туда, где за стойкой сидел и дремал пограничный офицер, ответственный за простановку штампов. Когда он успел проставить штампы всем остальным?

Сую паспорт.

— Извините, я забыл свой выездной штамп, — говорю я.

— Вы тоже моряк? — вяло поинтересовался он.

— Да, — нагло соврал я, получив паспорт с выездным штампом. Вскоре по моему совету такую же процедуру произвёл и Грил.

• Предыдущая
• 74/91
• Следующая