Дорожные байки: 40 приключений в дороге и дома (СИ) - Кротов Антон Викторович - Страница 2

• Предыдущая
• 2/32
• Следующая

В эту ночь жители вокзала, коих насчитывалось около двадцати, мирно спали. Но около полуночи в зал вошел какой-то низкорослый дядька в телогрейке, и стал грохотать скамьями по кафельному полу, отодвигая их от стены. Все 20 человек стали просыпаться и озревать совершающееся. А совершавшимся было вот что.

Этот дядька, отодвинув от стены скамьи, залез на имевшуюся у него железную лестницу и стал снимать — о кощунство! — портрет Маркса с позолоченных крючьев. Маркс упал, но не до пола, поддержанный веревкой, привитой к гвоздю. Низвергатель выругался, достал какие-то кусачки и откусил веревку; Маркс упал с грохотом и пылью. Потом дядька отодвинул скамьи в другом месте и полез на Ленина; но Ленин как прирос к крючьям. Дядька снова выругался, рама треснула и отошла от крючьев; Ленин повис. Тот и его кусачками. Ленин упал не вертикально, а горизонтально, отклеившись от рамы, и испуская тучу пыли.

Совершив своё полуночное действо, странный человек унес лестницу, потом поодиночке утащил волоком тяжелые портреты, придвинул обратно к стене грохочущие холодные скамьи, и двадцать человек, жители вокзала, опять заснули.

Когда же настало утро, люди встали и потянулись к своим поездам.

Выходя из вокзала, они оглядывались.

Да, это был не сон.

Стены вокзала осиротели.

Коммунистические идолы низверглись в городе Буй, Костромской области, в ночь на двадцатое ноября тысяча девятьсот девяносто первого года.

Это произошло в июле 1994 года. Мы с друзьями гуляли по Питеру — проездом из Вологды на Соловки. Бродя по Питеру, зашли на крейсер "Аврора".

В музее, расположенном внутри «Авроры», и произошёл этот смешной случай. Мои штаны были обрезаны по колено. Увидев это, к нам подошёл важный человек с табличкой на груди «Guide» и строго спросил:

— У вас в стране все так ходят?! Вы какой национальности?

— Русский.

— Нет, вы не русский! У вас акцент не русский! Вы откуда приехали?

— Из Москвы. (Но он не постиг этих слов.)

— Это неприлично ходить в таком виде! Вы позорите и нашу страну, и свою страну!..

Ответить мудрому Guid'у было нечего, и мы промолчали.

Так, своим хождением в коротких штанах, я ненароком опозорил сразу две страны — и нашу, и свою.

Нередко меня подозревают в не-русскости. Почему-то наибольшие подозрения высказывают именно сами не-русские жители: армяне, грузины, узбеки… "Ты — кокой нации?" — спрашивают они. Когда я отвечаю, что русский, они отвечают, что конечно, русский, но ты правду скажи, мы же все свои. Не верят, подозревают в акценте и иных свойствах.

В Закавказье это самый распространённый вопрос: "Ты — Коконаци?"

Жители арабских стран (в отличие от жителей Кавказа и Ср. Азии), легко определяют мою национальность.

— Мин вейн? — откуда? — спрашивают они.

— Мин Руссия, — из России, — отвечаю я.

— О, Руссия! Руссия щищан (чеченец)! Аслан-мас-ха-доф!

Только в странах южнее экватора, наконец, у жителей исчезают сомнения в моей национальности. Правда, где находится Россия, знают не все.

— Россия — это Европа или Азия? — спрашивают одни.

— Я знаю: это остров! — поясняет самый умный из них.

Так что, суммируя эти мнения, я теперь щищан из островного государства «Россия». Так и запишите.

Среди вписчиков бывают разные люди. Не все они граждане РФ. Однажды попался мне турок. И вот при каких обстоятельствах.

Было это в декабре 2001 года. Ехал я на поезде Красноярск-Москва, возвращаясь домой из Томска, — про Томск рассказ отдельный, он приведён в своём месте в конце книги. Но сейчас я не про Томск, а про поезд Красноярск-Москва. Фирменный поезд «Енисей» был холодным, один из двух туалетов в вагоне был залеплен снегом, в вагоне почти не топили, и туалетной бумаги не было. Замерзающие пассажиры регулярно бегали за кипятком, благо он всегда имелся. Забортная температура составляла -35.

Среди любителей кипятка был некий загорелый молчаливый человек. Никаких звуков он не издавал, но вот, в очередной раз повстречавшись со мной у титана, обратился ко мне с вопросом:

— What time is it? (сколько времени?)

— Moscow time — 17:30, — ответил я ему.

Мой собеседник оказался турком, звали его Демир Неджати. По-английски он знал не более сорока слов, по-русски — около двадцати. Ещё десяток слов я знал по-турецки — в общем, вполне достаточный словарный запас, чтобы узнать всё друг о друге, в особенности, если времени вагон и едешь в этом самом вагоне.

Постепенно я узнал, что турок живёт в самом известном «русском» курортном городе Анталья, где и познакомился с одной из отдыхающих там русских женщин, назовём её Наташей. Она владела турецким языком, и, вероятно, покорила сердце турка (а турки вообще без ума от "руси мадам"). Вернувшись в Красноярск, Наташа родила ребёнка от Демира и пригласила его в гости. Тот сделал визу (как потом оказалось, за $140 через фирму) и приехал в Красноярск, где изрядно помёрз, пожил, а теперь собирался улететь домой на самолёте (из Шеремеьево).

— А билет у тебя есть? — спросил я его.

Турок объяснил, что билет он не имеет, но намерен купить его прямо в аэропорту. Интересовался, как добраться от вокзала до аэропорта.

Я решил его проводить в нужную сторону, тем более что это было мне по пути, и турок с радостью согласился. Сразу, как приехали в Москву, мы добрались до метро "Речной вокзал", где я и посадил турка с его чемоданом на шереметьевский автобус. Тут надо сказать, что у жителя Юга был при себе очень неудобный чемодан без ручки (ручка оторвалась).

Чемодан был на колёсиках, но на зимних московских улицах эти колёсики не могли быть использованы, так как были очень маленькие, а снег был глубокий. Посадив турка в автобус, я ему оставил свой адрес и телефон, сказав, что если ему не удастся улететь по каким-то причинам, то пусть заходит ко мне на чай и на вписку. Турок тоже оставил мне свой адрес в Анталье.

Я пришёл домой, но не успел ещё разобрать все вещи из рюкзака, как раздался телефонный звонок ("Кто это в такую рань?" — подумал я); это был мой турок Демир. Насколько я понял, он находился в аэропорту, улететь почему-то не мог, добраться до меня тоже сам не мог и просил меня приехать к нему в аэропорт.

Мысленно ворча ("Где ж я его там найду?"), я поехал в аэропорт и сразу обнаружил Демира с его чемоданом в весьма растерянном виде посреди зала прилёта. Оказалось, что самолёты и билеты в Турцию есть, но стоят $260, а турок рассчитывал на $80–90. Вероятно, он прилетел сюда дешёвым чартерным рейсом, но билеты на них в аэропорту не продавались.

Я выступил в роли хелпера, и, лично убедившись в том, что дешёвых билетов до Турции в аэропорту не продают, повёз Демира с его чемоданом к себе домой. В обледенелом автобусе тепло одетые круглые старушки решили, что мы оба приезжие, и вздыхали:

— Откуда вы, сынки?

— Из Турции, — отвечаю я.

— Вот, ты молодец, оделся хорошо, а твой друг дрожит стоит. Чай у нас — не как в вашей Турции!

— Да, холодно у вас, — отвечал я.

Демир замёрзло молчал.

Надо здесь вспомнить, что это было утро 12 декабря, День Конституции, общенародный выходной. Поэтому не сразу мне удалось найти и вызвонить турфирму, которая продала бы нам дешёвый билет в Турцию. А когда такая фирма была найдена, оказалось, что билет можно купить всего за $90, но нужно ехать за ним прямо сейчас и сегодня же лететь. Я потащил Демира за билетом, потом обратно домой за чемоданом и затем в аэропорт (сам он перемещаться по Москве не умел). После покупки билета я заглянул в турецкий паспорт и увидел, что Демир просрочил свою российскую визу на целый месяц!

— Хоспитал, хоспитал, — оправдывался Демир, показывая мятую выписку из какой-то красноярской поликлиники. Он полагал, что справка сия послужит оправданием его непредвиденной задержки в России.

• Предыдущая
• 2/32
• Следующая