Лик смерти - Макфейден Коди - Страница 42

— Ты ошибаешься, — сказал Незнакомец и заклеил Линде скотчем рот, а затем и Сэму.

Он совсем не сердился, когда проделывал это. Ни слова не говоря, он подошел к Саре, засунул ей в рот кляп, схватил ее руки в наручниках и резким движением заставил вытянуть вперед. Затем запихнул пистолет за пояс и вытащил позолоченную зажигалку. Сердце Линды замерло, когда она услышала щелчок. Незнакомец крутанул колесико, и возникло пламя. Изверг позаботился о том, чтобы Линда видела, как в течение трех секунд оно обжигало ладошку Сары.

Все это время мать и дочь кричали. Незнакомец выполнил угрозу, оставаясь спокойным и самоуверенным.

Сара даже не представляла себе, что бывает так больно. Она перестала кричать лишь для того, чтобы вдохнуть носом воздух. Все, что недавно казалось далеким, приблизилось. Ужас, печаль и страх ослепили ее, как вспышка молнии. Чудовище не исчезнет. Теперь она знает наверняка. И это знание сломило ее. Мама пришла в ярость, когда Незнакомец опалил Саре руку. Линда так неистово вырывалась из наручников, что разодрала бы запястья, не будь наручники мягкими изнутри. Мама всегда остается мамой, но Сара еще не видела ее такой грозной. Даже Незнакомец удивился:

— Изумительно, в гневе ты ужасна. Только вот незадача — я-то еще страшней. — Он покачал головой. — Линда, неужели ты не поняла? Ты проиграешь. Ты не сможешь меня победить. Я — олицетворение силы и уверенности. У тебя выбор невелик: делай, что я сказал, или смотри, как я буду сжигать Сару.

Линда смирилась. Сара украдкой взглянула на папу; его глаза были закрыты.

— Даю тебе время, чтобы прийти в себя. Целую минуту. А потом или ты даешь понять, что готова, и мы двигаемся вперед, или я вплотную займусь Сарой.

Сара задрожала от страха при мысли об огне и предстоящей боли. Но что значит «двигаться вперед»? Она вновь была где-то далеко, ожидала, что чудовище исчезнет. Оно говорило все это время, говорило что-то очень важное. Сара мучительно вспоминала. «Чудовище говорило о маме и папе… Мама должна убить папу…» Глаза Сары расширились, потом сознание вновь затуманилось.

Линда изо всех сил старалась взять себя в руки. Она сидела неподвижно, словно в ней произошло короткое замыкание души. Ярость отступила. Удержать ее Линда уже не могла. Она перестала сопротивляться, внутри все гудело. Запястья ныли, Линда чувствовала себя опустошенной, и ее затошнило от всплеска адреналина. «Сэм, чертов Сэм, он так и сидит с закрытыми глазами». Она понимала почему и ненавидела его за это. Ненавидела за то, что он прав. Он знал: все кончено, выхода нет; он смирился. Нет, нет, Линда любила Сэма. Она не могла его ненавидеть. Любила именно таким, какой он есть. Больше всего она ценила в нем ясный, блестящий ум. Сэм вел себя так мужественно. Попрощался, закрыл глаза и предоставил ее рукам свою незащищенную шею. И вдруг Линде в голову пришли слова: «Что бы сделал Сэм?»

Линда использовала их как заклинание, когда эмоции вступали в противоречие со здравым смыслом. Сэм был невозмутимым и последовательным; Сэм всегда вел себя, как подобает разумному человеку. При необходимости он мог разгневаться и не обращать внимания на мелочи. Случалось, Линду подрезали на дороге, и она начинала громко ругаться при Саре. Тогда Линда переводила дух и задавалась вопросом: «ЧБСС? Что бы сделал Сэм?» Заклинание не всегда срабатывало, но в конечном счете оно сделало свое дело, и теперь, когда Линда нуждалась в нем больше всего, оно пришло ей на ум. «Сэм взвесил бы все факты». Линда глубоко вздохнула и закрыла глаза.

«Факт: мы не сможем убежать. Он заковал нас в наручники, мы и шагу не сделаем. Мы в западне».

«Факт: договориться с ним нереально».

«Факт: он нас убьет. Он невозмутим, спокоен, он действует умело, видно, давно руку набил — стоит ли сомневаться в его намерениях? Он выполнит обещанное. Однако оставит ли он в живых Сару, если мы согласимся на сделку?»

«Факт: у нас никаких гарантий, что он не убьет Сару».

«Факт: мы также не сможем удостовериться в обратном. Вот почему Сэм закрыл глаза: можно поступить так, можно иначе, результат один».

«Факт: остается только надежда, что он все-таки пощадит Сару. Остается иллюзия, что мы еще в состоянии повлиять на ее судьбу».

Линда открыла глаза. Незнакомец наблюдал за ней.

— Ну и каково твое решение? — спросил он.

Линда моргнула: «Я согласна».

И снова легкий оттенок волнения. Как призрак, он появился в глазах Незнакомца, появился и исчез.

— Прекрасно, — сказал Незнакомец. — Только сначала я пристегну его наручниками сзади.

Он сделал это быстро и ловко. Сэм, так и не открывший глаз, не сопротивлялся.

— А теперь, Линда, я сниму наручники с твоих рук. Ты можешь, конечно, еще раз попробовать свои штучки. — Незнакомец покачал головой. — Впрочем, не советую. Это ничего тебе не даст, а я буду жечь левую руку Сары до тех пор, пока она не превратится в расплавленное месиво. Ты меня поняла?

— Да, — ответила Линда полным ненависти голосом.

— Хорошо.

Незнакомец снял наручники.

Линда хотела было наброситься на него. Представила, как хватает его за шею и душит, выплескивая гнев и печаль, переполнявшие ее сердце, душит до тех пор, пока не лопнут его глаза. Но она понимала: это лишь иллюзии. Перед ней очень опытный преступник, он внимательно следит за каждым шагом своих жертв.

Запястья Линды пульсировали от сильной боли. Она даже обрадовалась этому ощущению. Оно напомнило ей рождение Сары. Те прекрасные и в то же время ужасные муки.

— Начинай, — напряженным голосом приказал Незнакомец.

Линда взглянула на Сэма, глаза которого все еще были закрыты, на Сэма, на своего великолепного мужчину, на своего красивого мальчика. Он был сильным — по контрасту с ее слабостью. В нем было столько нежности; впрочем, он порой проявлял грубость и высокомерие. Сэм заставлял ее счастливо смеяться — а теперь заставит пережить сильнейшее горе. За внешней красотой он разглядел и скверные качества Линды — и все равно любил ее всей душой. Он и пальцем ее не трогал, когда сердился. Секс был для них сочетанием любви и нежности, они могли заниматься им даже на улице, во время ливня с ураганом, дрожа от холодной воды, и Линда кричала, пытаясь заглушить ветер. Она поняла, что может продолжать этот список до бесконечности, и протянула к Сэму дрожащие руки.

Когда Линда дотронулась до его шеи, у нее перехватило дыхание. Чувственная память. Прикосновение к Сэму зажгло в ней еще десять тысяч подобных воспоминаний. Сердце Линды разрывалось на миллионы крошечных частей и истекало кровью. Сэм открыл глаза, и ее пронзила острая, жгучая боль. Глаза Сэма. Линда любила их больше, чем все остальные его черты. Серые, глубокие, в обрамлении длинных ресниц — таким позавидовала бы любая женщина. Глаза Сэма, выразительные, чистые, зеркало души!

Линда вспомнила, как Сэм смотрел на нее в годовщину свадьбы. Он улыбался ей. «Знаешь, что мне нравится в тебе больше всего?» — спросил тогда он. — «Что?» — «Твоя прелестная безалаберность. Ты можешь привести в порядок мастерскую, но не в состоянии разобраться в ящике с бельем. Ты неуклюже пытаешься разделить любовь между мной и Сарой, не забывая и про себя. Ты способна помнить все оттенки синего, однако забываешь заплатить за телефон. Ты внесла в мою жизнь сумасбродство, без которого я бы просто пропал».

Сэм любил ее и в эту минуту, Линда поняла это сразу. Глаза, глубокие серые глаза, отражали все его чувства: любовь, печаль, гнев, боль… и радость. Она всматривалась в них в надежде, что Сэм поймет все ее чувства. Сэм подмигнул и вызвал смех Линды, подавленный, но все-таки смех. Потом закрыл глаза, и ей стало ясно: он готов. Ясно, что она не будет готова никогда, но время пришло. И Линда решилась.

— Если ты не сожмешь сильней, он еще долго не умрет, — сказал Незнакомец.

Линда сжала сильнее. Она чувствовала, как под ее пальцами бьется сердце Сэма, чувствовала его жизнь.Она зарыдала. Возможно, Сэм слышал плач жены, ощущал ее руки, сжимавшие его горло. Линда знала, на что надавить; кровоток к его голове прекратился. Он почувствовал головокружение и слабую боль в груди, в легких будто огонь вспыхнул. Но Сэм так и не открыл глаз, обращенных во мрак, и молил лишь о том, чтобы ему хватило сил не открыть их и перед смертью. Линда не должна увидеть, как его покидает жизнь. Боль стала еще сильнее, постепенно им овладевала паника. «Борись с ней, Сэм, — командовал он себе. — Держись, скоро все кончится». Он это понимал, он чувствовал, как меркнет сознание. Вдруг что-то вспыхнуло, и он вновь погрузился во мрак. Эта вспышка была последней искрой жизни. Сэма поглотила тьма, он стал ее частью. Время его истекло. Теперь вместо вспышек возникло сияние, но не света, а тьмы. Возникло, чтобы остаться навеки. И вдруг, словно кадры кинохроники, перед ним промелькнули милые его сердцу и в то же время мучительные воспоминания.