Лик смерти - Макфейден Коди - Страница 46

Сыщики попросили Кэтти получить подтверждение Сары в качестве дополнительного доказательства своей версии. Уточнение деталей, не больше.

«Что я здесь делаю?» — подумала Кэтти и вспомнила слова Рики: «Только возьми подтверждение, и все. Возьми, отдай сыщикам и можешь быть свободна. Остальное тебя не касается».

— Расскажи мне обо всем, что ты помнишь, Сара.

Сара смотрела на женщину-полицейского, выходившую из ее палаты. «Она мне не верит». Это Сара поняла еще на половине своего повествования. Взрослые думают, детей можно обмануть. Они ошибаются. Сара сразу просекла, что ее не воспринимают всерьез.

Симпатичная Кэтти не поверила ее рассказу о Незнакомце. Сара нахмурилась. «Нет, это не совсем так. Как будто… — Сара задумалась на мгновение, — как будто она не считает, что я вру, но и не думает, что мой рассказ — правда. Похоже, она принимает меня за сумасшедшую».

Сара легла на кровать, закрыла глаза и почувствовала такую боль, словно сквозь ее душу промчался во весь опор черный табун лошадей, вздымаясь на дыбы и разбивая копытами ее сердце. Эта боль не была ноющей — она пылала, как рваная рана, как оголенный нерв. На Сару обрушивалась кромешная тьма, заставляя думать о смерти. В такие минуты Сара пыталась остановить сердце.

Когда-то мама рассказывала ей историю о древних китайских мудрецах, которые вырыли себе могилу, сели на ее краю и заставили себя умереть. Их сердца остановились, и тела мудрецов упали в ожидавшую землю.

Сара хотела сделать то же самое, однако, сколько бы она ни старалась, умереть ей не удалось. Она продолжала дышать, и сердце ее по-прежнему билось, но самое скверное — оно не переставало болеть. Боль не уходила, не уменьшалась и не затихала совсем. Сара не смогла умереть; скорчившись, она лежала на кровати и беззвучно рыдала. Рыдала и плакала часами. Плакала потому, что наконец поняла: мама, папа и Бастер действительно умерли и уже никогда не вернутся. А после слез ей вдруг стало стыдно, и она рассердилась на саму себя: «Тебе уже шесть! Хватит реветь, как малявка!»

Но рядом не было взрослых, и некому было сказать бедной девочке, что в шесть лет еще можно плакать. Так она и лежала, свернувшись калачиком в темноте, и, пытаясь умереть, рыдала и бранила себя за каждую пророненную слезинку.

Мысль о том, что Кэтти не верит ей и считает чокнутой, опечалила Сару и в то же время рассердила. Теперь Сара еще острее почувствовала свое одиночество.

Кэтти села в патрульную машину и выглянула в окно.

Ее напарник, Рики Сантос, пил молочный коктейль.

— Не дает покоя история с девочкой? — спросил он.

— Да. Как ни крути, ничего хорошего она не предвещает. Если мы правы, значит, у Сары поехала крыша, а если мы ошибаемся — она в опасности.

— Не бери в голову, напарник. — Рики посасывал соломинку, разглядывая внутреннюю поверхность своих солнечных очков. — У нас, у полицейских, всегда так. Как правило, мы не можем расследовать дело до конца. Мы внедряемся, обеспечиваем безопасность и передаем дело в руки сыскарей. Если постоянно думать о нем, не имея возможности ничего изменить, можно рехнуться. Вот копы и спиваются. Или пускают себе пулю в лоб.

Кэтти повернулась к Рики:

— Что ты несешь? Не болтай ерунды!

Сантос печально улыбнулся:

— Не принимай близко к сердцу, вот что я хотел сказать. У тебя будет еще сотня таких Сар, а может, и больше. Выполнила свои обязанности — и забудь, переходи к следующим. Это битва за выживание, Джонс. И далеко не единственная.

— Может быть, — ответила Кэтти. — Но я уверена, у тебя тоже есть дело, которое ты так и не смог выкинуть из головы. Думаю, дело Сары станет для меня таким же.

Признавшись в этом самой себе, Кэтти облегченно вздохнула. «Оно станет моим».

— Я скоро вернусь, — произнесла она.

Сантос смотрел на нее сквозь солнечные очки. Загадочный, как сфинкс.

— Ладно, иди, — ответил он, посасывая соломинку.

Они припарковались около ресторанчика быстрого питания, который находился рядом с больницей. Кэтти перешла через дорогу. Открыла больничную дверь. Коридор вел в палату Сары.

Сара сидела на кровати и смотрела в окно, выходившее на автостоянку.

Удручающее зрелище.

— Эй, — позвала Кэтти.

Сара повернулась, и ее лицо озарилось улыбкой. «До чего прелестная девочка», — в очередной раз подумала Кэтти.

— Я хотела бы дать тебе это. — Она протянула ей свою визитку. — Здесь мое имя, телефон и даже адрес электронной почты. Если тебе когда-нибудь будет нужна помощь, сразу свяжись со мной.

Сара взяла визитку и внимательно осмотрела ее, прежде чем снова взглянуть на Кэтти.

— Кэтти?

— Да, моя хорошая?

— Что со мной теперь будет?

У Кэтти перехватило горло от боли, которую она до сих пор сдерживала.

— Что с тобой будет, малышка? — выдавила она, с трудом сглотнув.

Кэтти знала, что у Сары не осталось родственников. Такое случается. Значит, она должна попасть под опеку штата.

— Кто-нибудь непременно о тебе позаботится.

Сара задумалась.

— А мне они понравятся?

У Кэтти сжалось сердце. «Возможно, но скорей всего нет».

— Конечно, понравятся. Не волнуйся, Сара.

«Господи, эти глаза!.. Пора уходить отсюда!»

— Не потеряй мою карточку, хорошо? И звони, когда будет нужно. В любое время.

Сара кивнула. Она даже попыталась улыбнуться, и Кэтти теперь захотелось не просто уйти — ей захотелось бежать, эта улыбка разрывала ей сердце.

— Пока, милая, — заикаясь произнесла она, повернулась и вышла из палаты.

— Пока, Кэтти, — ответила Сара ей вслед.

Когда Кэтти вернулась, Сантос, уже без коктейля, с любопытством уставился на нее:

— Ну что? Полегчало?

— Нет, Рики, ничего подобного!

Он еще пару минут посмотрел на нее, словно размышляя.

— Из тебя выйдет хороший полицейский.

Рики повернул ключ зажигания, дал задних ход. Кэтти не сводила с него изумленных глаз.

— Сантос, я ничего приятнее в жизни не слышала!

Он улыбнулся и выехал с автостоянки.

— Тебе нужны новые друзья, Джонс. Так что не стоит благодарности.

Карен Уотсон появилась в больничной палате и объяснила Саре, что она из социальной службы и теперь будет заботиться о ней. Карен казалась приятной во всех отношениях и много улыбалась. Сару это очень обнадежило. Но как только они вышли из больницы, Карен изменилась. Она вдруг пошла очень быстро и потащила Сару за собой.

— Залезай давай, — сказала она противным голосом, когда они добрались до машины.

Сара задумалась над подобными изменениями, пытаясь понять, что происходит.

— Вы обиделись на меня? — спросила она.

Карен взглянула на нее перед тем, как завести машину, и Сара обратила внимание на тусклые глаза, небрежно уложенные каштановые волосы и мрачное лицо этой женщины. Она выглядела усталой. «Наверно, она всегда такая», — подумала Сара.

— Мне наплевать на тебя, принцесса, если честно. Мое дело — обеспечить тебе крышу над головой, а не любить тебя, водить с тобой дружбу и тому подобное. Ясно?

— Да, — тихо ответила Сара.

И они уехали.

Паркеры жили в обветшалом доме в Канога-Парке, что в долине Сан-Фернандо. Дом был под стать своим хозяевам: он очень нуждался в ремонте, которому не суждено было состояться. Дэннис Паркер работал механиком. Этому ремеслу его научил отец, добропорядочный человек, который любил чинить машины. Но Дэннис ненавидел свою работу, он вообще ненавидел работать и позаботился о том, чтобы это стало известно всем.

Дэннис был крупный мужчина, немногим более шести футов росту, широкоплечий, мускулистый и вечно небритый, с всклокоченными темными волосами и мутным взглядом. Дэннис говаривал своим приятелям, что больше всего на свете любит: «Курить, пить виски и трахать баб».