Злой умысел - Стил Даниэла - Страница 22

• Предыдущая
• 22/85
• Следующая

Она опоздала на обед на целых полчаса, вошла в столовую бледная и дрожащая и обнаружила, что все хоть сколько-нибудь съедобное уже подметено подчистую. Остались лишь жир, жилы да кости – словом, то, на что никто, не польстился. Правда, Грейс и не была голодна – слишком уж она ослабела от приступа, а от принятого лекарства ее трясло с головы до ног. К тому же она была слишком расстроена, чтобы есть. Она хотела было поблагодарить Салли за заботу, но не посмела заговорить с ней, увидев ту в обществе старших женщин, тоже разукрашенных татуировками, да Салли, казалось, и не узнала Грейс.

– Что тебе дать? Кусочек филе или жареной утки? – спросила симпатичная чернокожая повариха и улыбнулась Грейс. – А знаешь, у меня осталась еще пара ломтиков пиццы. Интересуешься?

– Да, спасибо. – Грейс измученно улыбнулась в ответ. – Большое спасибо.

Молодая негритянка протянула ей тарелку, а потом долго смотрела вслед– удаляющейся девушке.

Грейс подсела на свободное место к трем другим девушкам, и никто из них не поздоровался с ней. Казалось, ее вовсе не заметили. А за столиком в противоположном конце столовой она увидела Анжелу – ту самую, из автобуса. Она оживленно болтала с какими-то девушками. Но этой компании Грейс, похоже, нужна была еще меньше. Грейс сидела в полнейшем одиночестве, через силу жуя ломтик пиццы. Дышать ей все еще было трудно.

– Ах-ах-ах! Что за славная салажка приплыла нынче к нам, девочки! – раздалось вдруг у нее за спиной, когда она принялась за кофе. Грейс не пошевелилась, хотя явственно ощутила толчок в спину. Она попыталась сделать вид, будто ничего не произошло, но ее соседки по столу откровенно занервничали.

– Здесь что, все языки проглотили? Господи, что за невоспитанные сучки!

– Прости… – раздался шепот одной из девушек, и все они постепенно улизнули из-за стола, а Грейс вдруг почувствовала, как чье-то теплое тело прильнуло к ее спине. Теперь бессмысленно было изображать, будто ничего не случилось, – ей пришлось обернуться. Прямо перед ней стояла необыкновенно высокая блондинка весьма экстравагантной наружности. Она очень походила на один из голливудских типажей – эдакая типичная «плохая девочка». Лицо ее было ярко накрашено, а одета она была в облегающую мужскую майку, да к тому же еще и полупрозрачную. Еще она напоминала красотку с одной из картинок Салли. Эдакая карикатурная сексапильность.

– Что за лапочка! – глядя на Грейс, протянула высокая блондинка. – Ты одна, детка? – В голосе ее явственно послышались чувственные, мурлыкающие нотки. Она вильнула бедрами и всем телом подалась к Грейс. Тут девушка заметила, что ее майка влажна и сквозь нее явственно просвечивают груди с торчащими сосками. Будто голая…

– Почему бы тебе не навестить меня? Меня зовут Бренда. Всякий тебе скажет, где меня найти.

– Спасибо… – Голос Грейс после приступа звучал все еще хрипловато и вызвал новую улыбку у высокой блондинки.

– Как тебя зовут? Мэрилин Монро? – Голос Грейс позабавил ее.

– Простите… это астма…

– Ах, бедная детка! Ты принимаешь что-нибудь? – На сей раз в голосе слышалась заботливость.

Грейс вовсе не хотелось нагрубить ей, а тем паче рассердить. Эта блондинка явно из крутых и очень уверена в себе – и не мудрено, ей уже под тридцать…

– Да… у меня есть ингалятор. – Грейс достала его и показала блондинке.

– Береги его. – И прежде чем, вихляя задом, направиться к подругам, она ущипнула Грейс за сосок.

Грейс затряслась и тупо уставилась на чашку с кофе. Это просто джунгли какие-то…

– Берегись ее, – прошептала одна из тех, кто прежде сидел с ней за столом, и поспешно удалилась. Да, Бренда была по-настоящему крутой.

После обеда Грейс пошла прямиком к себе в камеру. Тем вечером в кинозале крутили какую-то картину, но Грейс это не интересовало. Она хотела одного – добраться до камеры и не выходить оттуда до самого утра. Она легла на нары и лишь тогда с облегчением вздохнула. Ей дважды за вечер пришлось воспользоваться ингалятором – лишь после этого она почувствовала, что вновь может нормально дышать. Она еще не спала, когда около десяти часов в камеру вошла Салли, вернувшись из кинозала.

Салли ни слова не сказала девушке, но Грейс сама, свесившись с нар, поблагодарила ее за утреннюю заботу.

– Мне вернули мой ингалятор, – добавила она.

– Не показывай его никому, – мудро посоветовала Салли. – Здесь обожают измываться над людьми. Просто держи его при себе, прячь как следует и пользуйся им, когда никто не видит.

Это не всегда было возможно, но Грейс нутром почувствовала, что это воистину добрый совет, и согласно кивнула. Уже потом, выключив свет и устроившись на постели, Салли снова заговорила:

– Я видела, как Бренда Эванс подвалила к тебе за обедом. Сторонись и берегись ее. Она опасна. Тебе придется научиться проворно плавать в мутной водичке, салажонок. И гляди, чтобы щука не слопала тебя. Это тебе не школьный двор.

– Спасибо, – прошептала Грейс в темноте и еще долго лежала без сна, а слезы градом катились прямо на матрац. И долгие часы лежала она так, вслушиваясь в клацанье и бряканье, доносившиеся из коридора, чутким ухом ловила крики и взвизгивания. И почти сладкой музыкой казалось ей похрапывание спящей Салли.

За две недели Грейс успела освоиться в Дуайте: она уже работала на складе, выдавая полотенца и расчески, в ее обязанности входила также раздача зубных щеток новоприбывшим. Устроила ее туда Салли, хотя и делала вид, будто она тут совершенно ни при чем и судьба Грейс ее вовсе не волнует. Но все же опытная женщина продолжала издали приглядывать за девушкой.

Молли за это время один раз навестила ее. Она пришла в неописуемую ярость от всего, что увидела и услышала. Но Грейс упорно твердила, что у нее все в порядке. В какой-то степени это было правдой. К ее искреннему изумлению, ее не очень-то и задевали. Правда, то и дело обзывали салажкой, да и Бренда пару раз вновь прилипла к ней в столовой, но дальше этого дело не заходило. Она даже больше не щипала Грейс за грудь. Словом, фортуна пока что улыбалась ей. Она была в безопасности, работала в недурных условиях. Соседка ее была неразговорчива, но ее молчаливая доброта трогала Грейс. Никто ей не угрожал, не пытался втянуть в банду. В общем, было вовсе не так плохо. Если так будет и дальше, она выдержит эти два долгих года. А когда приехал Дэвид, он нашел Грейс в хорошем настроении, и это его немного успокоило. Его терзала мысль о ней, безвинно заключенной в это ужасное место, о ней, принадлежащей другому миру, другой жизни, но, слава Богу, с ней не происходило ничего ужасного, а сама она утверждала, что ей не грозит никакая опасность. У него несколько отлегло от сердца. А потом они просто сидели и говорили о ее будущем.

Грейс уже решила, что, выйдя из Дуайта, сразу же поедет в Чикаго. По условиям приговора она еще два года не имела права покидать пределы штата, и Чикаго вполне устраивал Грейс. А пять тысяч долларов, доставшиеся от отца, будут хорошим подспорьем. Она хотела сразу же после освобождения подыскать работу, но прежде намеревалась освоить машинопись и закончить курсы при колледже.

Дэвид рассказал ей, что уже подал апелляцию – он всячески пытался утешить девушку, но признавался честно, что не знает, как все получится.

– Да ты не беспокойся. Мне здесь вовсе не плохо, – вежливо отвечала Грейс. Глядя вслед девушке, выходящей из комнаты для свиданий, Дэвид восхищался стойкостью, с какой несла она свое тяжкое бремя. Она держалась удивительно прямо и была еще более хрупкой, чем прежде. Девушка была красива, опрятна и чиста, и трудно было поверить, что она – просто одна из заключенных. Она походила более на прилежную студентку какого-нибудь колледжа. Казалось, это чья-то младшая сестренка пришла навестить кого-то из осужденных. Невозможно было угадать ее историю, глядя на нее, если только не видеть ее глаз. Застывшая в них боль говорила об ином. И сердце Дэвида болезненно сжималось. Нет, никогда не сможет он ее забыть. Он с грустью помахал ей вслед, а она еще долго провожала взглядом его машину. Для нее расставание было куда болезненнее, чем для него. Словно ее покинули одну в дебрях джунглей.

• Предыдущая
• 22/85
• Следующая