Опция поиска - Зосимкина Марина - Страница 41

• Предыдущая
• 41/69
• Следующая

напряжения, мягко опустила стремянку на пол, плотно придвинув ее к стене. Старая

деревянная конструкция наискось перечеркнула прямоугольник дверного проема,

надежно закупорив вход. Относительно надежно.

Замерев у запечатанной двери, Лера прислушалась, желая убедиться, что

уроды не чухнулись, а убедившись, заторопилась действовать дальше. Она налегла

всем телом на двухтумбовый стол и поволокла его поближе к окну. Стол

предательски скрипел старыми суставами и цеплялся ножками за щербатый кафель

пола. Значит, ее могли услышать. Значит, надо поторапливаться.

Валерия быстро вскарабкалась на столешницу и удостоверилась, что теперь

она дотягивается до подоконника, и что подоконник широкий.

Спрыгнув на пол, подхватила с пола таз с засохшей белой краской на самом

дне и прилипшим к нему малярным валиком. Костик говорил, что самый

качественный дым получается из расчесок или зубных щеток. Ни того, ни другого у

Валерии сейчас не было, зато есть этот валик и много бумажного мусора и тряпья.

Однако бумага горит быстро, а мешковина может не заняться вовсе. Как, впрочем, и

валик. Нужно другое топливо.

Пошарив в тумбочке стола, к великой радости обнаружила три одноразовых

стакана, пахнущих дешевым алкоголем, к ним же нашлась такая же тарелка. У

задней стенки выдвижного ящика, как апофеоз безумного везения, был найден

ломкий синий чехольчик с отжившими свой век тремя шариковыми авторучками

внутри. Это была добыча!

Когда Лера вновь вскарабкалась на стол и поставила на подоконник таз,

топорщащийся бумажно-пластиковой копной, ставшая привычной перебранка за

стеной внезапно прекратилась, тон гоблинов сделался подобострастным, и к

знакомым голосам присоединился новый.

Лера вдруг засуетилась, и руки вновь затряслись, и в висках застучало. Она

поднесла к скомканному обрывку газеты зажигалку, щелкнула. Еще раз. В потных

руках колесико проскальзывало, не давая искры и расходуя драгоценные остатки

горючего газа.

Есть! Получилось!

Нервно прислушиваясь к звукам, доносящимся из-за двери, она напряженно

смотрела на крохотный огонек, который принялся поедать свой бумажный корм.

Огненный язычок неторопливо перекатился на граненую гильзочку авторучки,

заставляя ее пузыриться и съеживаться. Он окреп и вырос, и вот уже лизнул

малярный валик, который, затрещав, выдохнул в атмосферу порцию тяжелых

молекул. Лера, не щадя легких, раздувала пламя, помогала ему как следует

заняться. Костер в тазу принялся уверенно и жадно пожирать еду, болтая вверх и в

стороны хищными языками и извергая тугие клубы дыма.

В своем углу закашлялся Лёнька. Кажется, пришел в себя, но, кажется, ничего

не понял. Самой же Лере дышать стало совсем нечем, и горло драло, и глаза

немилосердно слезились. Но волнистые струи дымчато-черного муара уже

стремились вверх, к фрамуге, на вольный воздух больничного двора, а набравшее

силу пламя рвалось лизать оконные стекла.

И тогда Лера завопила истошно и отчаянно, колотя ребристой подошвой

сорванной с ноги кроссовки в закоптившееся окно:

– Пожар! Горим! Вызовите скорее пожарных!

В дверь, яростно матерясь, бились облажавшиеся шестерки.

Лёнька пришел в себя в машине скорой помощи, где медики поставили ему

какой-то укольчик. Потом они ехали неровными толчками по уличным пробкам

проснувшейся Москвы, и то, что водитель не включил сирену, показалось Лере

хорошим знаком.

– Прости меня, Кнопка, прости, девочка моя, – едва шевеля губами, твердил

Леонид, а Лера, сидящая рядом на неудобном боковом креслице, закрывала его рот

ладонью и приказывала замолчать, и сердито смахивала со своих чумазых щек

беззвучно катящиеся слезы.

– Как тебе удалось вытащить нас?! – слабым голосом удивился он.

– Великий воин помог, – невнятно проговорила Валерия.

– Что? – не понял Леонид. – Я не расслышал, Лела. В голове шумит очень. Кто

помог? Повтори, что ты сказала.

– Шутка, Воропаев, расслабься.

Все. Они спасены. Лёнька непременно поправится. О себе Лера вообще не

беспокоилась. Конечно, ее настигнет остаточный стресс в виде ночных судорог в

ногах, но это все фигня. Главное, что для них все закончилось благополучно. Но

радоваться не получалось. Недавно пережитое мешало. А еще мысли о Пашке

Горячеве. Хотя надежда все-таки есть.

Павла так и не нашли. Ни живого, ни мертвого. Ни в предбаннике «Фактора»,

ни в соседних помещениях больничного полуподвала. Больше всего ей не хотелось

думать, что Тохины гориллы, сматываясь, уволокли с собой и его, чтобы на какой-

нибудь заброшенной стройке убить опасного свидетеля, а потом сбросить тело в

котлован.

Хорошо, что пожарные приехали быстро.

Лера кричала: «Пожар!», и страх в ее голосе был неподдельный. Она

слышала, как за спиной ухает дверь под натиском двух накачанных туш, видела, как

судорожно вздрагивает стремянка, и панически боялась, что прикрученная хлипкими

шурупами дверная ручка не выдержит яростный напор взбешенных мулов, и

очередной рывок выкорчует ее вместе с этими шурупами из створки, и стремянка

грохнется на кафельный пол, и их убийцы ворвутся.

Но издалека уже слышалось заполошное завывание сирены, и штурм

прекратился. На больничный двор въехал пожарный расчет.

Сначала пожарные, потом засуетилась все проспавшая больничная охрана,

потом подоспела полиция. Пожарные при помощи каких-то своих специальных

приблуд освободили Леньку от наручников и, дождавшись вызванных ими же

полицейских, доложились им и отбыли на базу. Полицейские вознамерились было в

срочном порядке прибегнуть к тутошним медицинским спецам, дабы организовать

для Леонида врачебную помощь, но Лера разволновалась до истерики и не

разрешила. Она кричала, что мужа в этой треклятой больнице не доверит никому, и

ни одну сволочь в белом халате к нему не подпустит. Полицейские отнеслись с

пониманием и вызвонили неотложку.

Пока ждали неотложку, Валерия сидела рядом с мужем на принесенном из

предбанника стуле. Лёнька лежал на той же кровати, таращился в потолок и в

происходящем понимал мало. Это Леру пугало, но она себя успокаивала, что,

возможно, это шоковая реакция, которая пройдет сразу же, как Воропаев выспится в

безопасном месте.

Потом она вспомнила про Пашу. Она спросила проходившего мимо

полицейского:

– А где Паша? Вы не знаете, где Паша?

– Должен быть еще какой-то Паша? – переспросил ее невозмутимый старлей.

– Ну, да! Возможно, ему тоже нужна врачебная помощь, – разволновалась

Валерия. – Он где-то здесь. Вы его поищете! Вы уже все осмотрели?

«Медбрат» и прочие действующие лица смылись до приезда пожарных, это как

раз понятно. Но куда делся Горячев?

Она уже была в курсе, что пенал медбокса с предваряющим его кабинетом

арендует под офис некое детективное агентство. Точнее – агентство «Фактор».

Узнать об этом никакого труда не составило. Оперативники, конечно, ей не

докладывались, но и не понижали голос, когда сноровисто проверяли содержимое

папок в сейфе и файлов обоих компьютеров.

И Лера сразу задала себе вопрос: почему Паша Горячев решил, что «Фактор»

и есть отделение интенсивной терапии? Он же звонил им, договаривался о

посещении больного. Как он мог договариваться, набрав номер детективного

агентства? При этом «детективные агенты» не отпирались, что они и есть

реаниматоры.

А служащий Пашкиной конторы, якобы заживляющий в местной хирургии

перелом бедра? Он вообще-то существует? По словам Горячева, этот работяга

наткнулся в коридорах больницы на Лёньку, лежащего на каталке и под капельницей.

Столкнулся и поставил об этом в известность работодателя. Зачем?

• Предыдущая
• 41/69
• Следующая