Добродетель в опасности - Барбьери Элейн - Страница 39

• Предыдущая
• 39/55
• Следующая

— Рид…

Он приподнялся, встал рядом с ней на колени и поправил одеяло у нее на груди.

— Поспи немножко. Еще рано, и у тебя болит голова. — Он помолчал. — Я люблю тебя, Честити. — Эти слова вышли из самого сердца.

Честити взглянула на него, и в ее прекрасных глазах вдруг заблестели слезы. Когда она заговорила, голос ее дрожал:

— Я не хочу, чтобы с тобой что-то случилось, Рид.

— Засыпай, Честити. Когда ты проснешься, тебе будет лучше. Я никуда не уйду.

Он поцеловал девушку. Губы ее были мягкими и теплыми, но Рид заставил себя оторваться от них. Выйдя из фургона, он поднял голову и взглянул на ясное утреннее небо. «Честити не сказала, что любит меня, — грустно подумал Рид. — Она не хочет, чтобы со мной что-то случилось. К сожалению, обещать это я ей не могу, ибо сам не знаю, чем закончится моя погоня за Морганом».

Рид поклялся говорить только правду, а правда была горькой.

Черт возьми, какая жара!

Морган задрал голову и с проклятием посмотрел на ясное голубое небо, потом опустил глаза и взглянул на железные клейма, накалявшиеся в пламени костра. В дальнем загоне стоял еще неклейменый скот. Они вкалывали с рассвета. Парни недовольно ворчали, и ему приходилось то и дело подгонять их, иначе бы они уже давно бросили работать.

В животе у Моргана урчало. Близился полдень, и он был голоден. Уже целый час в загон долетали вкусные запахи стряпни Кончиты и дразнили усталых мужчин. Но мысли Моргана были далеки от еды.

«Как же мне все осточертело!» — думал он. Дела шли со скрипом, а он не привык ждать. С каждым часом надежды на скорейшее возвращение в город таяли.

Морган снова вспомнил улыбку Честити и крепче сжал в руке железное клеймо. При мысли об этой женщине внутри его бушевало всепоглощающее пламя. «А почему, собственно, надо ждать, пока эта парочка приедет в миссию? — соображал Морган. — Если соблюдать осторожность, можно легко устроить несчастный случай на дороге. Этот голубоглазый негодяй уходит в мир иной, Честити рыдает, и тут неожиданно появляюсь я — утешаю несчастную вдову, говорю ей ласковые слова — уж я-то знаю, что сказать! — потом везу ее в свою хижину, чтобы там она оправилась от горя, и постепенно становлюсь для нее необходимым как воздух».

Морган представил себе, как будет утешать девушку, и тело его напряглось в предвкушении.

Внезапно решившись, он бросил железку обратно в огонь и сказал в ответ на недоуменные взгляды мужчин:

— На сегодня хватит. Отведите остальных бычков в загон и будем обедать.

Не обращая внимания на удивленные лица, Морган направился к дому. Он наливал воду в умывальник, когда в дверях появилась Кончита.

— Ты пришел обедать, Морган?

— Нет, я не голоден, — сказал он, не глядя на девушку.

Он сбросил шляпу и рубашку, потом торопливо намылил торс, лицо и руки. Кончита внимательно следила за его действиями.

— Ты куда-то собрался?

— Не твое дело!

Она поджала губы. Морган хмуро вытерся полотенцем и снова надел рубашку.

— Я вернусь через пару часов. К моему приходу уберись в спальне и забери оттуда свои вещи. Поняла?

Кончита молчала.

— Comprendes, puta?[6] — рявкнул Морган на ее родном языке.

Лицо девушки сделалось каменным.

— Si. Comprendo… comprendo muy bien[7].

Схватив шляпу, Морган направился в хлев. Спустя несколько минут он выехал оттуда верхом на лошади и галопом проскакал мимо мужчин, не сказав им ни слова.

Симмонс проводил Моргана удивленным взглядом.

— Что за бес в него вселился?

Бартелл грубо хохотнул.

Тернер захлопнул ворота загона за последним бычком и вместе с остальными пошел к хижине.

— Ты же не такой дурак, а, Симмонс? — прорычал он.

— Нет, я не дурак. И Морган тоже не дурак. Думаешь, он поехал на дорогу за пасторской женой? Среди бела дня он ее не тронет.

— А что его остановит?

— Здравый смысл, вот что! — Симмонс покачал головой. — Я знаю Моргана. Он и раньше волочился за бабами, но при этом никогда не терял головы.

— Пора тебе поумнеть, Симмонс, — стоял на своем Тернер, — Морган перестал думать головой. Теперь у него мозги в другом месте. Он не успокоится, пока не залезет на эту рыжую телку, и, мне кажется, ждать осталось недолго.

Тернер толкнул дверь хижины, прошел к столу и, не обращая внимания на Кончиту, которая выставляла тарелки с едой, тяжело опустился на стул. Когда уселись остальные, он продолжил:

— Морган сейчас плохо соображает. Нам пора самим шевелить мозгами, если мы хотим выбраться живыми из этих мест.

— Ты болтун и трус, Тернер! — злобно бросил Уолкер. — Это сейчас ты хорохоришься, а придет Морган — и ты опять подожмешь хвост.

— На этот раз нет, если буду знать, что вы все меня поддерживаете.

— А с какой стати нам тебя поддерживать? — презрительно фыркнул Уолкер. — Мы что-то не заметили, что ты умнее Моргана.

— Зато я не такой псих, как он.

— Он не псих.

— Не псих? Ты что, дожидаешься, когда из-за него на нас набросятся все местные полицейские? Убить пастора и похитить его жену вместо того, чтобы по-тихому делать свои дела, не привлекая внимания властей, — это, по-твоему, не безумие?

— Он не псих, и я не пойду против него.

— Потому что у тебя кишка тонка, Уолкер. — Тернер обернулся к остальным: — Вы собираетесь слушать этого труса Уолкера, чтобы в конце концов погибнуть от пули шерифа?

— Морган скоро перебесится. Он не дурак и не станет рисковать жизнью из-за женщины. К тому же через несколько дней мы, закончим клеймить скот и уедем отсюда.

— Если будем живы. Он сумасшедший, говорю вам! Он…

Тут Тернер заметил в углу аккуратно сложенную стопку одежды и оборвал себя на полуслове.

— Что случилось, Кончита? — обратился он к стоявшей рядом женщине. — Морган велел тебе забрать свои вещи из его комнаты? А может, он велел тебе еще и прибраться там, потому что приедет не один?

Гладкое лицо Кончиты застыло, и Тернер громко расхохотался:

— Ну да, так и есть! Смотрите-ка, парни, а я попал в точку!

Кончита схватила с пола свои вещи и, оскорбленно выпрямив спину, пошла к выходу. Когда дверь за ней захлопнулась, Тернер опять расхохотался. Наконец, отсмеявшись, он торжествующе оглядел стол.

— Ну что, кто-то еще хочет мне сказать, что я несу вздор?

— Моргану надоела эта шлюха, только и всего. Он дал ей от ворот поворот. Это еще не значит, что он собирается привезти сюда пасторскую жену.

— Спорим, что он ее привезет? Ставишь свою долю?

Уолкер молчал.

— Я так и думал. — Тернер взял маисовую лепешку и наложил на нее щедрую горку рагу из своей тарелки. — Ладно, умолкаю. Морган все скажет за меня, когда сегодня вечером вернется вместе с пасторской женой.

— Ты псих!

— Ладно, сделаем так. — Тернер подался вперед и уставился на Уолкера. — Если окажется, что я не прав, мне придется заткнуться. Но если все-таки правда окажется на моей стороне и Морган притащит сюда эту бабу, вы все должны будете согласиться, что нам надо самим решать свою судьбу.

— И кто же будет командовать? Ты, что ли?

— А чего ты боишься, Уолкер?

— Я ничего не боюсь!

— Ты говоришь, что Морган не дурак, что он не будет убивать пастора и поднимать на уши местные власти, так?

— Так.

— Раз ты в этом уверен, значит, тебе и терять нечего! Если он привезет сюда эту бабу, мы начнем думать за себя сами. В ином случае вы от меня больше слова не услышите.

Уолкер не ответил. Тернер обвел взглядом лица сидевших вокруг мужчин.

— Что скажете, парни? Будете ждать, пока нас всех перебьют из-за Моргана?

— Если Морган вернется один, все пойдет по-старому? — неуверенно спросил Симмонс.

— Да.

— И мы не будем ничего предпринимать, если кто-то из нас имеет возражения?

• Предыдущая
• 39/55
• Следующая