Криптономикон, часть 1 - Стивенсон Нил Таун - Страница 36

• Предыдущая
• 36/114
• Следующая

— Другими словами, скучная работа, от которой тошнит? — спрашивает Рэнди. Выпаливает, не подумав. В нормальных обстоятельствах он лучше контролирует свои слова. Однако борода сбрита, границы «я» разрушены или что-то в таком роде.

Он думает, что Ами рассмеется или хотя бы подмигнет, но она воспринимает его слова совершенно серьезно. У нее классно получается каменное лицо.

— Смотрите на это как на клепку номерных знаков.

— Значит, на самом деле вы — охотники за сокровищами, — подводит итог Рэнди. — А номерные знаки клепаете, чтобы иметь приток денежных средств.

— Зовите нас охотниками за сокровищами, если хотите. Зачем вы пошли в бизнес, Рэнди? — Она поворачивается и выходит.

Рэнди смотрит ей вслед. Эрнесто тихо чертыхается, не столько со зла, сколько от изумления. «Глория» как раз огибает хвост Коррехидора, и становится видна вся южная сторона острова. На протяжении последней полумили хвост изгибается, образуя полукруглую бухту. В середине бухты стоит белый корабль, который Рэнди поначалу принимает за океанский лайнер с жесткими, разбойничьими обводами. Потом он видит на корме название и порт приписки: «РУИ ФАЛЕЙРО — САНТА-МОНИКА, КАЛИФОРНИЯ».

Рэнди подходит к Эрнесто, и они некоторое время вместе глядят на яхту. Рэнди о ней слышал, а Эрнесто, как все на Филиппинах, давно знает. Однако увидеть ее своими глазами — совершенно другое дело. На юте, как игрушечка, стоит вертолет. На шлюпбалке кинжалом качается мощный гоночный катер, который в любую минуту можно спустить на воду. Смуглолицый мужчина в ослепительно белой форме драит медный поручень.

— Руи Фалейро был космографом Магеллана, — говорит Рэнди.

— Космографом?

— Мозгом операции. — Рэнди стучит себя по голове.

— Он приплыл сюда с Магелланом? — спрашивает Эрнесто.

Для всего остального мира Магеллан — человек, совершивший первое кругосветное плавание. Здесь каждому известно, что добрался он только до острова Мактан, где был убит филиппинцами.

— Когда Магеллан вышел в море, Фалейро остался в Севилье, — говорит Рэнди. — Он сошел с ума.

— Вы много знаете про Магеллана, да? — спрашивает Эрнесто.

— Нет, — отвечает Рэнди. — Я много знаю про Дантиста.

— Не разговаривай с Дантистом. Никогда. Ни о чем. Даже о технической стороне. Любой его технический вопрос — всего лишь пробный шар в деловой стратегии, до которой тебе — как Даффи Даку до теоремы Геделя.

Ави огорошил этим Рэнди однажды вечером, когда они обедали в ресторане в центре Макати. Ави отказывается говорить о чем-нибудь серьезном в радиусе мили от гостиницы «Манила»; он убежден, что каждый номер и каждый столик прослушиваются.

— Спасибо за доверие, — сказал Рэнди.

— Пойми, — ответил Ави, — я просто пытаюсь застолбить территорию — оправдать свое участие в проекте. Деловой стороной буду заниматься я.

— У тебя, часом, не мания преследования?

— Слушай сюда. У Дантиста примерно миллиард долларов своих и еще десять миллиардов под управлением. Все вонючие ортодонты в Южной Калифорнии ушли на пенсию в сорок лет, потому что Дантист за два или три года удесятерил их индивидуальные пенсионные счета. Хорошим людям деньги сами не плывут.

— Может, ему просто везло.

— Везло, да. Но это еще не значит, что он хороший человек. Я о том, что он инвестирует в крайне рискованные предприятия. Он играет в русскую рулетку на пенсионные сбережения вкладчиков, не ставя их в известность. Он вложил бы деньги в исламистов с Минданао, если бы считал, что захват заложников принесет хорошие дивиденды.

— Интересно, он понимает, что ему везло?

— Мне тоже интересно. Думаю, нет. Думаю, он считает себя орудием Божественного Провидения, как Дуглас Макартур.

«Руи Фалейро» — гордость быстроразвивающегося сиэтлского суперъяхтостроения. Рэнди почерпнул кое-какие сведения о яхте из рекламного буклета, выпущенного еще до того, как Дантист ее купил. Поэтому он знает, что вертолет и гоночный катер входили в сумму сделки, которая не разглашается. В убранстве яхты использовано, помимо всего прочего, десять тонн мрамора. В хозяйских каютах две уборные, М и Ж, отделанные соответственно черным и розовым мрамором, чтобы Дантист и Дива не толклись у одной раковины, готовясь к большому приему в бальном помещении яхты.

— Про Дантиста? — переспрашивает Эрнесто.

— Про Кеплера. Доктора Кеплера, — говорит Рэнди. — В Штатах некоторые люди называют его Дантистом. Люди, занятые в сфере высоких технологий.

Эрнесто понимающе кивает.

— Такой человек мог выбрать себе любую женщину в мире, — говорит Эрнесто, — но он выбрал филиппинку.

— Да, — осторожно соглашается Рэнди.

— А в Штатах знают историю жизни Виктории Виго?

— Должен признаться, в Штатах она не так известна, как на Филиппинах.

— Конечно.

— Хотя некоторые ее песни очень популярны. Многим известно, что она выбилась из нищеты.

— А в Штатах знают про Дымную Горку? Про свалку в Тондо, где дети ищут себе еду?

— Некоторые — да. Еще больше узнают, когда фильм про Викторию Виго покажут по телевизору.

Эрнесто удовлетворенно кивает. Здесь всем известно, что выходит фильм про жизнь Дивы с ней самой в главной роли. Однако мало кто в курсе, что фильм заведомо убыточный, снимается на деньги Дантиста и пройдет по кабельному каналу в ночные часы.

Зато, наверное, все понимают, что самого интересного там не будет.

— В том, что касается Дантиста, — сказал Ави, — утешает одно. На Филиппинах он будет совершенно предсказуемый. Ручной. Даже смирный.

— Это почему?

— Виктория Виго — бывшая проститутка, верно?

— Ну, люди перемигиваются и толкают друг друга в бок по этому поводу, но я впервые слышу, чтобы такое сказали вслух, — ответил Рэнди, нервно озираясь.

— Поверь, с Дымной Горки другого пути нет. Проституцией здесь заправляют Болоболо — группа с Северного Лусона, которая пришла к власти вместе с Маркосом. Они контролируют эту сферу жизни: полицию, организованную преступность, местную политику, все такое. Соответственно Виктория Виго на крючке: у них есть фотографии и видеозаписи с тех времен, когда она была малолетней проституткой и снималась в порно.

Рэнди изумленно-брезгливо помотал головой.

— Откуда, черт возьми, ты это все знаешь?

— Не важно. Поверь мне, в определенных кругах это известно не хуже, чем значение числа «?».

— Только не в моих.

— Так или иначе, ее интересы связаны и всегда будут связаны с Болоболо. А Дантист будет послушно выполнять все, что скажет жена.

— Ты уверен? — усомнился Рэнди. — Он — акула бизнеса. Денег и влияния у него, вероятно, побольше, чем у Болоболо. Он волен поступать, как ему вздумается.

— Но не будет, — заявил Ави с полуулыбкой. — Он поступит так, как велит жена.

— Откуда ты знаешь?

— Послушай, — сказал Ави. — Кеплер, как большинство богатых, влиятельных людей, одержим властью, верно?

— Верно.

— Если ты настолько одержим властью, в какие сексуальные предпочтения это должно вылиться?

— Надеюсь никогда не узнать. Наверное, я хотел бы подавлять женщину.

— А вот и нет! — сказал Ави. — Секс гораздо сложнее, Рэнди. Секс — это то, где вылезают наружу подавленные желания. Люди сильнее всего заводятся, когда обнажаются их самые глубинные тайны…

— Черт! Кеплер — мазохист?

— Он такой гребаный мазохист, что прославился своим мазохизмом. По крайней мере, в восточноазиатской секс-индустрии. Сутенеры и хозяйки борделей в Гонконге, Бангкоке, Шенжене, Маниле — все имеют на него досье и точно знают, что ему нужно. Так он и познакомился с Викторией Виго. Он был в Маниле, прорабатывал сделку с «ФилиТел». Жил в отеле, которым владеют и который прослушивают Болоболо. Они изучали его случки, как энтомологи изучают спаривание муравьев. Они запрограммировали Викторию Виго — свою козырную карту, свою бомбу, своего сексуального Терминатора, — чтобы дать в точности то, что он хочет, потом направили в его жизнь, как ракету точного наведения, и бац! — истинная любовь.

• Предыдущая
• 36/114
• Следующая