Невинность и порок - Барбьери Элейн - Страница 3

• Предыдущая
• 3/66
• Следующая

Пьюрити взглянула на лежащего человека и вспомнила редкий цвет его глаз.

— Расскажи, как все произошло.

— Он спросил меня, что с ним случилось.

— С кем?

Пьюрити не ответила.

— Пьюрити?

— Я не знаю.

Бак фыркнул:

— Скорее всего он тоже этого не знает. По-видимому, у него было одно из тех видений, от которых краснокожие обычно теряют разум.

Пьюрити резко повернулась в сторону появившегося из зарослей Картера. За ним по пятам шли Бэрд и Роум.

— Похоже, поблизости больше никого из дикарей нет. — Лицо юного Картера выражало крайнее возбуждение. — Думаю, нам лучше убраться отсюда, пока кто-нибудь не отправился на его поиски.

Индеец издал слабый звук.

— Так он жив? Ну ладно, будь я проклят, если стану тратить на него еще одну пулю. Нам пора возвращаться к стаду.

Пьюрити перевела дух и решительно возразила:

— Нет.

— Что ты сказала?

— Пока он жив, мы не можем бросить его умирать от потери крови.

— Он ведь пытался убить тебя, разве не так? Оставь его там, где он лежит! Никто в этой стране даже не обратит внимания на еще одного мертвого индейца!

— Босс здесь я, и я сказала: нет. Мы довезем его до ближайшего города и оставим там.

— Ты сошла с ума, Пьюрити!

— Меня зовут Бутс[4].

Выпрямившись, Бак натянуто ответил:

— Для меня ты Пьюрити, и ничто не заставит меня обращаться к тебе по-другому. Бутс — прозвище, которое ты взяла себе, когда была еще ребенком. Если бы Стэн был здесь, он бы сказал то же, что и я: не надо трогать этого индейца.

— Босс здесь я, а не Стэн!

— Но он…

— Стэн считается с моим мнением, иначе он не поручил бы этот перегон мне.

— Да, но…

— Стало быть, решение за мной. — Пьюрити обернулась к молча стоявшим ковбоям: — Подберите его, парни. Делайте, как я сказала.

— Ты совершаешь ошибку.

Взгляд Пьюрити сделался жестким.

— Если даже и так, это будет моя ошибка. А теперь выполняйте мой приказ!

Пока индейца поднимали с земли и перекидывали через седло его лошади, Пьюрити некоторое время не в силах была отвести глаз от раны у него на боку, из которой струилась кровь.

Вскочив в седло, она тронулась в путь.

— Он не выживет.

Пит без всякого сожаления смотрел на раненого индейца, лежащего на жестком полу его фургона. Он только что с привычной сноровкой, выработанной за долгие годы, вынул из его тела пулю и нехотя перевязал кровоточащую рану.

— Мне еще не приходилось видеть, чтобы человек потерял столько крови и остался жив, — заметил повар бесстрастно.

— Перестав дышать, он оказал бы нам услугу! — проворчал Бак.

Пьюрити бросила на Бака укоризненный взгляд, от которого его обветренное лицо покраснело.

— Не смотрите на меня так, юная леди!

— Я вовсе не юная леди!

— Вот в том-то и беда! — сердито отпарировал Бак, бросив на нее сердитый взгляд. — Ты, похоже, забыла, кто ты, а все видят, как ни старайся, что перед ними всего лишь женщина! Я первый готов признать, что ты не хуже других ковбоев держишься в седле и обращаешься с арканом, но если бы этот парень боролся в полную силу, тебе ни за что бы с ним не справиться. Только посмотри на него! Он куда выше ростом, чем индейцы, которых мне когда-либо приходилось встречать! А какие у него мускулы! Однако ни то, что он гораздо сильнее тебя, ни то, что ты женщина, его не остановило, когда он без всякой причины выбил тебя из седла и чуть не пропорол тебе ножом живот!

— Издали не видно, женщина я или нет.

— Вот как? Значит, по-твоему, было бы лучще, если бы он вместо тебя пропорол живот кому-нибудь из нас?

— Я этого не говорила!

— Он сразу, как только приблизился к тебе, понял, что перед ним женщина, и все же ранил тебя!

— Я не хочу сейчас это обсуждать.

— А если бы ему снова представился случай, он сделал бы то же самое!

— Я уже сказала, что не собираюсь продолжать этот разговор!

— Вы оба только зря тратите время на споры, — громко перебил их Пит, заставив всех собравшихся обернуться в его сторону. — Вряд ли он протянет ночь. Черт побери, он уже едва дышит!

Потрясенная замечанием Пита, Пьюрити усилием воли взяла себя в руки. Она подумала, что когда-то в детстве сама была на волосок от смерти, и поэтому слова Пита так подействовали на нее.

Девушка почувствовала на себе пристальный взгляд Бака.

— Ну и что же, по-твоему, мы должны делать с этим индейцем? — спросил он.

Удивленная неожиданным вопросом, Пьюрити сказала:

— Пусть лежит в фургоне повара.

— Я не собираюсь его выхаживать! — Седые волосы Пита развевались, придавая ему почти комический вид. — Ведь он может поправиться, и однажды утром я проснусь, а он приставит мне нож к горлу!

— Раненый пробудет с нами недолго. Вряд ли за это время он успеет причинить нам много хлопот. Мы оставим его в ближайшем городе или первом же, какое попадется нам на пути, представительстве индейцев.

— Я сделал для него все, что мог! Незачем брать его с собой. Выживет, значит, так тому и быть. Если же нет… — Не закончив последнюю фразу, Пит равнодушно пожал плечами.

Все остальные согласно закивали, Пьюрити молчала. «Бездушие? — подумала она. — Отнюдь нет». Среди ее спутников не было человека, которому в прошлом не приходилось бы иметь дело с индейскими бунтами. Что же до нее самой… Пьюрити коснулась пальцами кровавого пятна на рубашке — она успела убедиться, на что способен этот тип.

Холодная дрожь пробежала по спине девушки, но она твердо сказала:

— Он будет лежать в фургоне повара.

— Я уже сказал тебе, что не собираюсь с ним нянчиться!

Пропустив мимо ушей заявление Пита, Пьюрити окинула присутствующих непреклонным взглядом и произнесла всего три слова:

— Вы меня слышали.

Он чувствовал себя скверно. Каждый вздох причинял боль. Спина горела, слабость была такая, что нельзя было приподнять голову. Однако мозг восстанавливал недавние события.

Женщина. Светлые волосы, светлые глаза, светлая кожа… Враг.

Он шел по следам, которые привели его прямо к ней. Спросил, что с ним случилось. Она не ответила.

Боль снова охватила его.

Попытался приоткрыть глаза. Увидел, что лежит в фургоне. Бросил взгляд на ночное небо и услышал голоса, доносившиеся от бивачного костра. Он хорошо их помнил…

Вряд ли он протянет ночь…

Незачем брать его с собой. Выживет, так тому и быть. Если же нет…

Вдруг он уловил звук позади, и тут же снова закрыл глаза.

Кто-то направлялся в его сторону. Послышалось приглушенное ворчание:

— Будь я проклят, если сам понимаю, почему за это взялся… — Затем голос прозвучал у самого уха: — А ну, открой глаза! Тебе меня не одурачить. Я знаю, что ты не спишь. Принес тебе немного бульона, который сам приготовил. Тебе лучше поесть сейчас, потому что в другой раз я не вернусь.

Он узнал этот голос.

Незачем брать его с собой. Выживет, так тому и быть. Если же нет…

Он открыл глаза.

— А теперь открой рот, и поскорее. Мое терпение на исходе.

Он не отказался от предложенной еды, понимая, что необходимо восстановить силы. Делал глоток за глотком, несмотря на слабость.

— Уже закончил, а? Возможно, ты не так уж плох, как я думал. — Взгляд маленьких глаз незнакомца был прикован к нему. — Как тебя зовут, индеец? Из какого ты племени?

Он не ответил.

— Не притворяйся глухим! Со мной это не пройдет. Я знаю, что ты понимаешь меня. Я спрашиваю: как тебя зовут?

Он продолжал молчать.

— Проклятый дикарь!

Еще один звук. Еще одно лицо. Женщина.

— Что здесь происходит, Пит?

Я услышала твои крики.

— Этот чертов индеец… Он дал мне покормить себя, что верно, то верно, но не желает отвечать ни на какие вопросы.

— О чем ты его спрашивал?

— Спросил, как его зовут и из какого он племени, чтобы мы хотя бы знали, кого искать!

• Предыдущая
• 3/66
• Следующая