Творящие любовь - Гулд Джудит - Страница 34
- Предыдущая
- 34/121
- Следующая
И как только девушка уступила быстрому и сильному рывку Даллас, одеяло скользнуло к спинке кровати и сложилось там мягко очерченной гармошкой. Шарлотт-Энн задрожала, но ей было хорошо известно, что этим она не разжалобит Даллас. Экономка не из тех, кто привык нянчиться с детьми, да к тому же семнадцатилетнюю Шарлотт-Энн она считала вполне взрослой.
Элизабет-Энн Хейл дала Даллас карт-бланш на управление домом и детьми. Экономка знала, что хозяйка полностью доверяет ей, и серьезно относилась к возложенным на нее обязанностям, следя за тем, чтобы дети росли хорошо воспитанными и послушными. Миссис Хейл стала очень занятой женщиной, и у нее самой не всегда хватало времени для детей. Ей пришлось уступить часть своей власти, и Даллас не собиралась ее подводить.
Шарлотт-Энн в кружевной рубашке цвета небеленого холста свернулась калачиком от холода, засунув голову под подушку.
— Вставайте, спящая красавица, — тихонько ворчала Даллас, осторожно, но достаточно сильно похлопывая ладонями по подушке. — Сегодня такой прекрасный день. Пока еще немного пасмурно, но погода улучшится. Чувствуете, как пахнет? — Она подняла голову, принюхалась и улыбнулась. — В воздухе наконец запахло весной.
Так как Шарлотт-Энн по-прежнему отказывалась отвечать, женщина покачала головой и огляделась, в сотый раз задавая себе вопрос, почему такая красивая комната досталась такой ленивой девушке. Даллас много лет проработала в роскошных отелях, но из всех виденных ею комнат эта нравилась ей больше всех. Здесь все дышало женственностью и грацией. Стены украшали резные панели во французском провинциальном стиле, но вся обстановка — стулья, изогнутое изголовье кровати, пузатые деревянные комоды, туалетный столик с зеркалом и банкетка перед ним, тонкие газовые занавеси и более тяжелые драпировки — цветом напоминала слоновую кость с несколькими вкраплениями мягкого желтого оттенка. На туалетном столике, комодах, прикроватных тумбочках расположились горшки с бледно-желтыми грациозными нарциссами. В комнате было что-то очень женское и одновременно солнечное. Даже в самый дождливый день Даллас казалось, что здесь задержался солнечный луч.
Такая спальня могла бы принадлежать и принцессе. Но в глазах Даллас дочери Элизабет-Энн и были ими, а маленький Заккес — принцем. Коронованный принц и принцессы империи, уже включающей в себя семь отелей — три здесь, в Нью-Йорке, и по одному в Балтиморе, Филадельфии, Бостоне и Вашингтоне, округ Колумбия. И это, не считая «Хейл, гостиницы для туристов» в Техасе. И, забыв, напомнила экономка самой себе, про долю в очень богатой золоторудной компании. А судя по тому, что маленькие, но внимательные глаза Даллас сумели рассмотреть, сегодня Элизабет-Энн Хейл собирается купить еще один мотель, где-то на шоссе номер один.
Но экономка не завидовала успехам хозяйки. Достижения Элизабет-Энн наполнили ее совершенно противоположным чувством: она поверила в женщин. Иногда, правда, ей все еще казалось невероятным, что женщина, которую она встретила когда-то в униформе горничной, стала теперь владычицей растущей империи «Хейл».
«Я рада за нее, — подумала Даллас, усмехнувшись. — Она этого заслуживает, да и я тоже. Мне теперь хорошо платят, я уверена, что меня не выгонят, да и условия лучше, чем где бы то ни было», — отметила она про себя. Ей теперь не приходилось работать в двух местах, да и на еду она не тратила ни цента. Остатки с ресторанной кухни женщина всегда могла отнести домой. Трудно поверить, но она даже начала откладывать понемногу каждую неделю, чтобы обеспечить будущее своих детей.
— Ну, вставайте же, лапочка. — Даллас потянула за уголок кремовой подушки.
— Ладно, ладно, — раздраженно пробормотала Шарлотт-Энн приглушенным подушкой голосом. Она сердито отбросила ее в сторону, села, зевая и протирая кулаком глаза, пытаясь прогнать остатки сна. Девушка поражала своей красотой, несмотря на растрепанные волосы.
Со времени переезда Хейлов в «Мэдисон Сквайр» прошло около полутора лет, Шарлотт-Энн очень повзрослела и казалась намного старше своих семнадцати лет. Пропала юношеская пухлость, она стала высокой и стройной. Очень тонкая талия и великолепная высокая грудь делали ее тело необыкновенно соблазнительным и создавали завораживающий контраст с пугающей фарфоровой бледностью лица, напоминающего цветок. От матери она унаследовала волосы — та же густая копна цвета зрелой пшеницы, но в светло-аквамариновых немного раскосых и чуть косящих глазах было что-то по-кошачьи хищное. И в то же время ее маленькое вызывающее лицо могло казаться обманчиво уязвимым и беззащитным благодаря бледно-розовым губам маленького рта и великолепным жемчужным зубам. Шарлотт-Энн казалась похожей на бутон, ее кукольная красота очаровывала, но это было лишь внешнее впечатление. За притворной застенчивостью скрывались плохо замаскированная жесткость, упрямство, железная воля и изворотливый ум. Кому как не Даллас знать об этом — ведь это она первая видит Шарлотт-Энн каждое утро, пока та еще не успела надеть маску. Девушка так старалась казаться ласковой.
— Вам лучше поторопиться, — предупредила ее Даллас. — В вашем распоряжении полчаса. Завтрак в семь тридцать. Ваша мама ждет вас вовремя.
— Да слышу я, слышу, — последовал раздраженный ответ.
Экономка с подозрением посмотрела на Шарлотт-Энн и вышла, мягко прикрыв за собой дверь.
Та подождала, пока за Даллас закроется дверь, и показала ей вслед язык. Не торопясь, она спустила ноги с кровати и пошарила ступнями по полу в поисках шлепанцев. Найдя их, надела и, встав с постели, лениво потянулась. Потом натянула на себя розовый шелковый халат, затянув пояс на тонюсенькой талии, подошла к окну и загляделась. Стоял действительно один из великолепных дней ранней весны. На ее глазах становилось все светлее, тени углублялись, резче очерчивая стены домов.
Повинуясь внезапному порыву, Шарлотт-Энн открыла дверь на террасу и вышла. Ей пришлось протанцевать несколько па, обхватив плечи руками и растирая их, чтобы спастись от внезапного холода. Сквозь тонкую подошву шлепанцев терракотовые плитки пола леденили ступни. Но ощущение дискомфорта было тут же забыто. Она перегнулась через кирпичный парапет и мечтательно посмотрела на город. Тридцатью тремя этажами ниже, на Мэдисон-авеню, изредка проезжали машины, утренний час пик был еще впереди.
Шарлотт-Энн покачала головой: если посмотреть на количество автомобилей, толкающихся людей и учесть минимум свободных мест в их отеле, то и в голову не придет, что страна в пучине депрессии. С высоты она не могла разглядеть потерянные лица бредущих внизу. Лучшие номера в «Мэдисон Сквайр» были заняты, пустовали только недорогие комнаты. «Только поэтому и можно догадаться, кто пострадал на самом деле», — с замешательством подумала Шарлотт-Энн.
Она оттолкнулась от парапета и направилась в комнату, как вдруг ее взгляд поймал что-то розовое. Не может быть!
Шарлотт-Энн остановилась перед цветочным ящиком из красного дерева.
Да, так и есть. Первый в этом году крокус бросил вызов погоде, его крепко сомкнутые лепестки, похожие на крылья бабочки, показались из темной земли. «Это предзнаменование», — подумала она.
Тихонько мурлыкая что-то себе под нос, Шарлотт-Энн вернулась в спальню. Сегодня особенный день, и дальше все получится отлично, куда лучше, чем она надеялась.
Девушка закружилась по комнате, раскинув руки, и налетела на дверь ванной.
Да, события развивались намного лучше, чем она предчувствовала. У нее было такое ощущение. То, что ее матери целый день не будет дома, служило тому доказательством. А то, что вернется она только завтра утром, делало доказательство еще более весомым.
Ее мурлыканье превратилось в песню, пока Шарлотт-Энн наполняла фаянсовую раковину ледяной водой. Она сбросила халат и ночную рубашку, потом несколько раз плеснула себе в лицо обжигающей влагой, вытерлась огромным белым банным полотенцем и критически оглядела свое отражение в зеркале. Увиденное доставило ей удовольствие.
- Предыдущая
- 34/121
- Следующая
