Ты проснешься - Зосимкина Марина - Страница 37

• Предыдущая
• 37/62
• Следующая

И ему жутко, даже жутчайше, не понравилось, что друг Ваня позвонил вчера ей на работу – интересно, откуда номерок взял? – и представился его именем. Потом он вспомнил еще одну подробность. Тогда, неделю назад, когда с очередной претенденткой на его фамилию он маялся на какой-то знаковой премьере, Ескевич просто-таки требовал до визга, чтобы Демидов прямо сейчас отправился в интернат за какими-то документами. А Демидов потом еще с грустью размышлял, что, вырвись он за бумагами тогда, возможно, директрису бы и не убили. Якобы, он, Демидов, смог бы этому помешать.

Но вырисовывается другое. Он бы приехал и обнаружил там хладный труп. А что дальше?.. Забавно. Ему расхотелось искать Ескевичу адвоката.

Катя закончила повествование и уставилась в стол, а братья Панарины уставились на Олега.

– Я так и не понял, старик, имеешь ты ко всему этому отношение или нет, – пророкотал Витюша. – Но понимаю, что иметь можешь, Кэтрин права.

Демидов фыркнул, но промолчал.

– В понедельник я к следователю пойду. Надеюсь, она мне хоть что-нибудь расскажет. Я все же потерпевшая. Вас, наверно, тоже вызовут, – она взглянула на Демидова. – Про севастопольскую базу будете объясняться.

Тут Никита категорично заявил, что сейчас он доставит Кэтрин домой, он на машине, и коньяк не пил. А когда насупившийся Демидов напомнил, что он тоже на машине и тоже не пил, ему вкрадчиво объяснили, что он у них дорогой гость, который все еще не реализовал великую детскую мечту и из пистолетика так и не пострелял, вот пусть и постреляет. А если расхотелось, то это его право, но Катя поедет с Никитосом.

– Не обижайся, брателло, – опустил массивную клешню на плечо Демидова Витюша. – Нам так спокойнее.

Когда все милицейские формальности были завершены, и следователь Марианна протянула через стол подписанный пропуск, Катя не вытерпела и спросила:

– Марианна Вадимовна, скажите, а этот Ескевич, он что говорит? Он как-то объяснил ... мотивы?

– Гражданин Ескевич дает признательные показания, и он много чего нам объяснил. Смысла запираться у него нет, надеется на хорошего адвоката и добрых присяжных, – сухо ответила Марианна.

И все.

Но Кате хотелось знать больше. Ей необходимо знать больше, и конкретно – о причастных к этому делу лицах. А еще конкретнее – о Демидове. Он ей сказал такие удивительные слова, что, вспоминая их, ее сердце замирает от счастья. И при этом она боялась, что он негодяй и убийца, тонкий и расчетливый. Что вдвоем со своим другом Ваней замыслили они ту преступную авантюру, а потом вместе ломали головы над тем, как вырваться из ловушки, а потом вместе убивали, зачищая следы. Ну, может, не вместе, может, по очереди.

С той субботы прошла уже почти неделя, а Катя все прячется и избегает человека, с которым с радостью не расставалась бы никогда. На звонки либо не реагирует, либо врет, что дел много, что у нее гости осели из Липецка, что заболела троюродная тетя, и Катя теперь у нее временно проживает, чтобы обеспечить должный уход.

Она хотела знать точно, что Олег Демидов не имеет никакого отношения ко всем подлостям и злодействам, совершенным его компаньоном. Она влюблена? Подумаешь... Не катастрофа. Вот если с циничным злодеем роман закрутится, вот это будет катастрофа.

Она понимала, что буде причастность ее драгоценного Демидова доказана, он сразу оказался бы на нарах, а между тем гуляет на свободе. Только причастность тоже бывает разная. За некоторые вещи в УК нет статей. Перспектива связать свою жизнь еще с одним низким типом ее не устраивала. Такие не меняются и не исправляются.

Хотя, насчет «связать жизнь» – это из серии девичьих грез.

Но надо поостеречься, и Катерина стереглась, как могла. Выжидала, тянула время в надежде, что следствие все же идет, и рано или поздно станет все ясно. Но на пределе. Вчера вечером, когда, не выдержав нескольких серий звонков, трубку все-таки сняла, ей было заявлено, что, во-первых, он приедет и разгонит всех обратно в Липецк, во-вторых, навестит болящую родственницу и узнает не нужна ли ей более квалифицированная, чем Катя, сиделка ну а с делами как-нибудь уж Катюша пускай справляется сама, но на все, про все дает он ей два дня, время пошло. Повесил трубку.

– А то что? – не успела спросить его Катя. Хорошо, что не успела. Он ведь очень непростой человек, этот Олег Демидов.

Еще неделю назад и подумать она не могла, что будет он вот так ей звонить, сердиться на ее занятость, говорить, что скучает, терпеливо соглашаться подождать еще чуть-чуть, а потом сердиться снова.

Как же она его любит!..

Она, Катюша, жила с этим неправильным чувством с того самого дня, когда впервые недобрая судьба  ее с ним столкнула. Он ей нравился до головокружения, нравилось все: как улыбается, как откидывает волосы со лба, как слушает, как говорит. Голос его тоже казался ей удивительным, чудесным, таким же красивым, как и сам его хозяин. Если бы ей было разрешено смотреть на него украдкой, сколько хочется, она была бы счастлива и упивалась бы этим счастьем, как вином.

Это при всем при том, что, имея в анамнезе историю с Бориком, Катерина обзавелась обычной для многих, прошедших через крах семьи, постразводной фобией, боязнью снова привязаться к кому-нибудь, снова поверить и снова потерпеть крах.

«Да ладно!.. – говорила она сама себе и верила. – Я просто любуюсь явлением природы. Пейзажем можно любоваться? Я наслаждаюсь созерцанием пейзажа». Момент был упущен, да и был ли он? Катя начала тосковать. И тосковать, и ревновать, что было особенно неприятно. Вначале здорово злилась на себя и иронизировала и даже пыталась презирать. А когда поняла, что все без толку, решила терпеть.

Главное, чтобы он ничего не заметил и не заподозрил. Он был богат, успешен, красив и холост. Прекрасная мишень. Но Катя хорошо понимала, на каких разных орбитах жизни они вращаются. Она не принижала себя, нет. И круг ее знакомых ничуть не ниже тех, с кем общается Демидов. Победнее – да, но не ниже.

А Демидов был высокомерен и утонченно язвителен. И еще он умел смотреть так, как будто перед ним даже не пустое место, а пустая ямка. Не очень-то хорошо это его характеризовало. Несносный отвратительный тип. Разве Катя была слепа? Отнюдь. Но это не имело никакого значения. Она попалась.

Всегдашнее чувство юмора ей не помогало, и тогда она научилась изображать безразличие, граничащее с хамством. А что делать? Жить-то как-то надо. Хочешь, не хочешь, а сталкиваться приходилось, вот и защищалась. Надо же, а он, оказывается, ее тоже заметил и даже говорит теперь, что «втрескался»...

Хоть бы не был он участником этих всех грязных дел!.. Наверно, догадывается, отчего Катя его избегает, обидно ему, наверно, но она все равно должна узнать правду, а потом принять решение. Хорошо бы, чтобы решение это не было злодейским.

Марианна посмотрела с недоумением на скисшую Катерину и задала вопрос по существу:

– Жизненные интересы задеты?

Катя моргнула. Марианна непонятно хмыкнула, нырнула в тумбочку стола, достала две кружки – одну красную с надписью «Нескафе», а другую синюю, с надписью «Марианна», чай в пакетиках, сахар и спросила:

– Чайку попьем? Или торопишься?

«Ух ты, – подумала обрадованно Катя и закивала быстро головой, демонстрируя энтузиазм вкупе с благодарностью.

Они плеснули кипятку, заваривая чаек, и устроились – кто говорить, кто слушать.

– Оказывается, Ескевич был игрок, – вытаскивая и снова погружая в кипяток пакетик «Ахмата», чтоб заварился покрепче, приступила к рассказу Путято. – Собирались они на разных квартирах, играли в картишки, но по-крупному. Все как у всех – компания хорошо знакомых людей. Приводили новеньких по рекомендации. Но правила жесткие, проиграл – плати. Конечно, в этом кругу вряд ли бы пошли на убийство ради карточного долга, но шантаж был в ходу.

Ескевич проиграл очень большую сумму, настолько большую, что расплатиться ни в ближайшем, ни в отдаленном будущем вряд ли бы смог. У него даже не было знакомых, которые могли бы одолжить такую сумму, хотя обычно он знал, к кому обратиться, и помощь получал. Ему позволили отыграться, но опять не повезло, долг увеличился. Что делать, карта не пошла. Человек, которому он проиграл, грозил открыть глаза на Ивановы шалости его тестю, а тестя Ваня боялся. Тесть у Вани хоть и старый, но волк, со связями и влиянием. Опасный старик.

• Предыдущая
• 37/62
• Следующая