Обратный счет - Зосимкина Марина - Страница 17

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая

Возраста, примерно, Андрея или чуть постарше, но из-за наличия бороды, а

также из-за того, что черное пальто было наброшено поверх черной же рясы,

выглядел он авторитетно и солидно. Правда, возле двери центра

психологической помощи стареющим мегерам увидеть священника Надежда

совсем не ожидала, тем более молодого.

– А вы не знаете, что здесь произошло? Отчего опечатали помещение? –

озабоченно спросил ее батюшка густым голосом.

При этом Наде показалось, что он, как бы это сказать… неспокоен.

Нервничает, что ли? Странно.

– Знаю, батюшка, – хмыкнула она невесело. – Хозяйка с собой

покончила. Буквально на днях.

– Не называйте меня батюшкой, пожалуйста. Я пока не иерей, а диакон, –

рассеянно поправил Надежду священнослужитель и замолчал, насупившись.

Неужели эта Шевчук была его знакомой? Или родственницей вообще? По

православным понятиям, самоубийство – это непрощаемый грех… Да, не

повезло дьякону с родственниками.

– Она была вашей тетей? – осторожно спросила его Надежда.

– А? Нет, ну что вы… Эта женщина разговаривала со мной недавно,

неделю назад примерно. Делилась своими страхами и совета просила. Я ни в

чем не смог ее убедить, она ушла, и, кажется, даже раздосадованная. И

почему-то разговор этот никак у меня из головы не выходит. Вот, попросил у

отца настоятеля благословение и решил ее навестить, чтобы поговорить еще

раз. Но опоздал, опоздал. Жаль. Не надо было мне ее тогда отпускать, но разве

вы, мирские, кого-нибудь слушаетесь? Своевольные, своенравные и

скептичные. Чем только мысли ваши не заняты, каких только страхов в себе не

носите!.. И что деньги в дефолт сгорят, и что машину угонят, и что шуба короче,

чем у соседки, и что стареете. А всерьез бояться только одного надо – чтобы не

умереть без покаяния.

– Батюшка… Ой, простите. А как мне к вам обращаться-то? – стараясь

быть учтивой, перебила его Надежда.

– Отец Иоанн, – без намека на улыбку ответил сверстник ее сына. – Я

служу в храме неподалеку. На соседней улице наш приход, знаете, наверно.

Надежда не знала, потому что этот район не знала вообще, но кивнула.

Потом поколебавшись спросила:

– Отец Иоанн, понимаете, с моей родственницей случилась большая

неприятность. Даже, наверно, беда. И беда эта связана с этим самым центром.

Ее обвиняют в немыслимых вещах, а доказать свою невиновность она никак не

может. Я сюда пришла, чтобы хоть что-то разузнать, все равно что, вдруг это ей

поможет. И ничего разузнать не смогла, потому что те, кто рядом на этаже

работают, ничего друг про друга не знают, а больше спрашивать не у кого.

– Сколько лет вашей родственнице? – отчего-то спросил отец Иоанн.

– Пятьдесят девять, кажется. Нет, пятьдесят восемь. А при чем ее

возраст? Почему вы об этом меня спросили?

– Она кого-нибудь обидела? Причинила вред? – не отвечая Надежде,

продолжил допытываться дьякон Иоанн.

– Она… Ее в убийстве подозревают. Я хочу, чтобы ее оправдали.

Священник молчал. Потом, не поднимая глаз на собеседницу, спросил:

– Вы что же, в нашу полицию не верите? Они должны разобраться. У них

и возможности другие, не такие, как у вас, и люди там – профессионалы. Зачем

вы хотите вмешаться?

– Полиция уже все про нее решила, мне кажется.

– Так может, и правильно, что решила?

– Может, и правильно, – потеряв весь задор, бесцветным голосом

проговорила Надежда. – А может и неправильно. Я должна попытаться.

Отец Иоанн стоял, задумавшись, и неторопливо перебирал в широких

рукавах рясы нитяные четки. Потом произнес негромко:

– Та женщина приходила не на исповедь, а за советом. Значит, тайны

исповеди я не нарушу. Ее уже нет в живых, а вашей родственнице мой рассказ,

возможно, чем-нибудь и поможет. Правда, не знаю, чем. Что ж, слушайте.

Неделю назад, когда дьякон, отслужив панихиду, вышел из храма,

собираясь зайти в трапезную, а потом отправиться в келью, чтобы передохнуть

до вечерней службы, дорогу ему заступила женщина, ярко одетая, ярко

накрашенная, с непокрытой головой и блестящими глазами. Дьякон

приостановился в ожидании вопроса, потому что было понятно, что она хочет

задать вопрос. Такое случалось время от времени, и недавний выпускник

духовной семинарии отец Иоанн относился к беседам с нецерковными очень

серьезно, никого от себя просто так не отпускал, стараясь разобраться в тех

проблемах и недоумениях, которые подтолкнули человека искать совета в

православном храме.

Женщина спросила: «А правда, что если я продала свою душу, то тот, кто

ее у меня выкупил, сможет в любой момент ее изъять?»

Дьякон тут же насторожился, решив, что в округе образовалась новая

иррациональная секта, однако сдержанным тоном попросил уточнить, что она

имеет ввиду – как это так она продала душу? Кому? Самому прародителю зла?

– Да нет же, – весело отмахнулась женщина. – Какому такому

прародителю? Нет, конечно, на сайте продала. Знаю только ник покупателя, а

кто он в реале, не знаю. Да и зачем знать-то? Я ведь не деньги ему

перечислила.

Встревоженный отец Иоанн отвел женщину в сторонку, желая

расспросить ее поподробнее.

Та непринужденно ему поведала, что она врач-терапевт, что год тому

назад закончила двухнедельные курсы психотерапевтов, и что теперь у нее

свой собственный кабинет, где она ведет прием пациентов, нуждающихся в

специальной психологической поддержке.

В этом бизнесе она нашла свою нишу, занимаясь возрастными

проблемами женщин третьего возраста или переходного к нему. Но, чтобы

заинтересовать и привлечь пациенток, требуется хорошая реклама, на которую

у нее пока нет денег, поэтому и ее бизнес дохода почти не приносит.

Помещение для занятий маленькое и отнюдь не VIP-класса, а группы состоят из

пяти-семи пенсионерок, которые по определению не богаты. Даже наглядные

пособия и методические материалы, без которых, понятное дело, не обойтись,

приобретены и изготовлены на деньги, взятые в кредит.

Галина, как зовут эту женщину, уже подумывала о возвращении в

районную поликлинику, но тут на одном форуме в Интернете она наткнулась на

занятную тему.

Оказывается, есть такие доброхоты, которые выкупают у населения

души, предлагая за них деньги или что-нибудь еще. Галя пошарила и

действительно наткнулась на сайт, где такие сделки совершаются. И она

подумала, что, если некий смешной чудак верит в сказки про загробную жизнь и

какую-то душу и даже готов ее, эту душу, купить – зачем только она ему

сдалась? – то можно и поторговаться.

Вывесила на том сайте объявление, сообщила, что желает обменять

душу на удачу в бизнесе. Она была убеждена, что буквально ничем не рискует,

выставляя на торги несуществующее нечто. С другой стороны, а вдруг

сработает? И даже если это нечто и существует, на кой ляд оно Гале, если она

до сих пор снимает обшарпанную однушку на первом этаже панельной

девятиэтажки в спальном районе?

И поэтому, когда она получила неожиданно быстрый отклик на свое

безумное объявление, ни минуты не поколебавшись, заключила сделку. И

отправила по электронной почте отсканированный договор, который подписала

своей кровью. Могла бы и в фотошопе смастрачить, но решила традиции не

нарушать, да и по приколу.

И ничего не поменялось. Хотя он поначалу принялся давать ей советы,

присылая их по электронке. А ей не советы нужны были от сделки, а реальная

удача в бизнесе, ей нужна была пруха. А прухи как раз и не было. Решила

наехать с претензиями. Вполне логично.

Он успокоил ее, написал, что это был всего лишь подготовительный этап,

и именно сейчас все и начнется. Только для этого Галина должна кое-что

• Предыдущая
• 17/63
• Следующая