Темный лорд. Заклятье волка - Лахлан Марк Даниэль - Страница 74

• Предыдущая
• 74/89
• Следующая

В этих трех потоках были заключены судьбы всех людей. В этом водоеме потоки сливались, сплетались, связывались в единое полотно людской судьбы. Три лика богини Гекаты, три судьбы, три норны — название этих женщин пришло как-то само собой — и были этими тремя потоками, течению которых не в силах противиться даже боги.

А вот он противился. Как же, его зовут Один. Мать назы­вала ей это имя, и хотя оно звучало очень странно, звук его как будто отдавался эхом в костях. Ее предки поклонялись этому угрюмому божеству, так сказали ей воды.

Она вытянула руку над головой, чтобы коснуться струй водопада, вливавшегося в озеро.

Назвала его имя. Урд. То, что было. Справа от нее стру­ился еще один поток. Она назвала его имя. Верданди. То, что есть. А третий поток вливался в озеро прямо у нее под но­гами, она чувствовала, как движутся его воды. Она назва­ла имя. Скульд. То, чему суждено быть. Слова этого языка были для нее странны, но при этом совершенно понятны. Это не греческий, на котором молилась богам ее мать. Нет, этот старше, гораздо старше. Она подумала об Одоакре, который привел своих воинов-волков в Рим, который заставил императора опуститься на колени. Может быть, он говорил на этом языке, ее могучий предок?

Эли играла пальцами в невидимых струях. Они покалы­вали руки и извивались. Это движение завораживало ее. Поддавшись порыву, она подошла к тому месту, где поток вы­текал из озера, и опустила ладони в бурлящую струю. Как же приятно. На воду вовсе не похоже, скорее на бесконечно тя­нущуюся чудесную нить, мягкую и податливую, которая скользит между ладонями.

Ей на ум пришли стихи:

Одно из имен казалось ей особенно знакомым. Скульд. То, чему суждено быть.

— Это мое имя, — проговорила она в призрачном свете камней. — Но что-то надо отдать. — Ее голос вернулся к ней, словно мертвое эхо в маленькой комнате.

Источник требовал ее смерти и смерти матери. Он ясно по­казал ей, какая судьба ждет ее и многих других людей, если она окажется слишком слабой, чтобы принести эту жертву.

Смерть, вечная, повторяющаяся снова и снова, боль и му­ки, отречение и безумие. В воде что-то было, оно ярко све­тилось, и ей хотелось забрать это, как будто ее душа была над­гробьем, которое нужно украсить свечами.

Что же это за огоньки такие? Буквы, символы... руны. Вот оно, верное слово. И что делают руны? Они скрепляют Все­ленную. Они связывают между собой то, благодаря чему су­ществуют смысл и рассудок. Они ключ к пониманию, фун­дамент и каркас здравомыслия. Однако они не для того, чтобы их видеть, чтобы их трогать, чтобы ими пользовать­ся. Умение делать все это — ключ к магии и к безумию.

— Мы связаны с легендой, которую рассказывает бог.

Бог намеревался поселить эти руны в ней, связать ее с соб­ственной смертью. Неужели он думает, что может обвести ее вокруг пальца, ослепить ее, приказывать ей? Воды струились вокруг нее, и она сосредоточилась на себе. Она больше не си­дела в озере из воды. Она сидела в озере из мыслей, видений и воспоминаний, в потоке слов, страхов, надежд и разочаро­ваний, струящихся между пальцами и падающих в темноту. Она могла управлять ими, изменять их направление.

Она видела в воде оставшиеся знаки, тосковавшие по сво­им сестрам. Ее смерть — самопожертвование — заточила ру­ны в озере, но не все. Некоторые бежали, испугавшись сво­ей судьбы, и каждая из них унесла в себе частицу бога.

Куда они отправились? И важно ли это? Она могла бы по­звать их, и они вернулись бы, освобожденные смертью, что­бы оказаться заточенными в озере. И тогда вечное представ­ление прекратилось бы.

Бог не принял в расчет ее магии. Он потребовал смерти ее матери и брата, однако он не понял, кто она такая. Он знал лишь то, что она волшебное существо, но не постиг ее истин­ной сути, а она норна, одна из трех сестер, что прядут судьбы всего человечества. Она засмеялась, поняв, что случилось. Бог по ошибке принял ее за одно из воплощений себя самого, пу­стой сосуд, в который он может поместить свои руны.

Ей было назначено умереть вместо него после того, как все ру­ны воссоединятся в ней. Однако же она опередила бога, пре­дала себя смерти раньше, чем он успел наполнить ее своей магией. Ему и в голову не пришло, что она тоже может вопло­титься в мире людей. Когда Один только попытался заявить на нее права, собираясь поместить в нее руны, вселиться в ее плоть, а затем отдать эту плоть волку, чтобы сам он мог жить, страдать и умирать снова и снова, она сделала то, что казалось ему попросту невозможным. Она сунула руку в поток, скру­тила струи, представив их множеством нитей, и вытянула те из них, которые, как она видела, принадлежат ее брату.

Нити подрагивали в подводном течении его амбиций, в го­рячих струях его зависти, и она переплела их, соткав судьбу убийцы. Брат убил ее и помешал исполнению воли бога.

— Один, — сказала она, — ты не сможешь жить во мне. Я сильнее тебя, мою магию нельзя сбрасывать со счетов. Здесь, у темных вод, что питают древо, на котором держатся все миры, я получу то, что мне причитается.

Сколько рун он попытался в нее поместить? Двадцать че­тыре, три восьмерки, что в сумме дают двадцать четыре, ма­гическое число, число бога. Когда двадцать четыре руны оживают внутри человеческого существа, тогда старый бог является, готовый принять свою малую судьбу на земле, чтобы избежать большой судьбы в вечности.

Он попытался сделать из нее свою жертву, как сделал это в прошлом с ее сестрами. Сестры? Разве она имеет в виду Стилиану? Нет. Другие сестры, связанные с нею навек.

Где же они? Урд. Верданди. Ее поразили эти странные име­на. «Может, они тоже обрели плоть, как и я?» Откуда только берутся подобные мысли? Из воды. Она увидела путь бога, кровавый след, протянувшийся через всю историю челове­чества. «Он должен заплатить за это!»

В голове зазвучал чей-то заунывный голос. Он ей не по­нравился. Она не любит его, того, кто говорит. «Ты готова принять жертву?» Она знает его бесконечно долго, дольше, чем может вспомнить. Мертвый бог, Один, Геката, Мерку­рий — все это его бесчисленные проявления. Он где-то ря­дом. Она увидела холм, серый в свете раннего утра, и людей на дереве, задыхающихся в петлях, дергающих ногами в пля­ске бога мертвых. Она увидела золото, которое короли швы­ряют в мутные воды, рабов, связанных и утопленных, с оже­рельями мертвого бога на шеях — с удавками, затянутыми сложным тройным узлом.

Потом она увидела его рядом с собой в воде, в кровавом свечении камней, его распухшее лицо удавленника, черную веревку на шее, пустые глаза, устремленные на нее. Он бор­мотал лишенную ритма песню:

Она слышала, как безумным фонтаном вырываются слова:

• Предыдущая
• 74/89
• Следующая