Полночный злодей - Барбьери Элейн - Страница 49

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая

— Вы хотите меня, Роган?

Он только крепче сжал челюсти.

— Если да, — я ваша.

Не сомневаясь, что Роган изо всех сил сдерживает свои чувства, она придвинулась к нему ближе, чтобы ее тихий голос был услышан сквозь шум рвущегося ветра.

— Прошлая ночь принадлежала нам одним. Пока я нахожусь на этом корабле, остальной мир со всеми его трудностями так далек, что нет нужды принимать его в расчет. Так уж все сложилось… хотя бы на короткое время.

Выражение его лица не изменилось.

— Вы понимаете, что говорите?

— Понимаю.

— Вы уверены?

— Мне не нужно времени на то, чтобы обдумывать это снова.

Она никогда не была столь уверена в своих чувствах, как в этот момент, потому что любовь переполняла ее. Габриэль положила руку ему на грудь. Она ощутила боль, пронзившую его от этого прикосновения, и ответные удары сердца. Это придало ей смелости, и она решилась произнести слова, которые сдерживала до сих пор:

— Я хочу, чтобы ты любил меня.

— Габриэль…

— Я хочу проводить в твоих объятиях каждую из оставшихся у нас ночей. Но твои отец.

— Только две недели, Роган…

Внезапный порыв ветра чуть не сбил ее с ног. Габриэль была счастлива, когда руки Рогана тут же обвились вокруг нее. Она заметила разгоравшийся в его глазах огонь, когда он на мгновение прижал ее к себе, а затем твердо повернул к лестнице, которая вела вниз.

Ветер ревел, ударяясь о нос «Рептора». С разбушевавшегося ночного неба обрушились потоки воды. Паруса прочно свернуты, якорь сброшен, корабль вздымается и падает, пережидая последние часы летнего шторма.

Внизу в каюте Роган покрепче обнял Габриэль, и легкая улыбка промелькнула на его лице, когда она прижалась к нему еще плотнее. Глаза его открыто сияли, а она улыбалась ему в ответ. Припомнились обстоятельства предыдущего шторма, перенесенного ими вместе. Он был доволен, что Габриэль без труда преодолела сложности морской жизни, хотя меньшего он и не ожидал.

Взгляд Габриэль задержался на его лице, и Роган, склонившись к ней, припал к зовущим устам. Пережитые ими только что мгновения любви были более бурными, чем бушевавший вокруг них шторм. Они недавно очнулись, но отзвуки любовного восторга все еще оставались с ними… оба знали, что эти воспоминания останутся в их сердце на всю жизнь.

Губы Рогана снова потянулись к ней. Он не мог насытиться телом, так сильно воспламенявшим его, в достаточной мере насладиться тем, что приносило такие страдания и радость одновременно.

Он не мог насытиться Габриэль.

Габриэль прижалась плотнее к Рогану. Нежные слова любви, что он шептал ей на ухо, звучали проникновенной мольбой, отзывавшейся в ее сердце.

Моменты высшего блаженства были бесценным даром судьбы, хотя и причиняли невыносимую боль, когда она вспоминала, как мало им отпущено времени.

Проходя по Ройял-стрит, Клариса невольно задержала шаг. Здесь были расположены изысканные особняки. Она взглянула на голубое небо, на быстро бегущие мелкие перистые облака и вспомнила то время, когда вместе с матерью и Бертраном жила в большом доме, подобном тем, мимо которых она сейчас проходила.

Мать славилась редкой красотой, и после смерти отца у нее не было отбоя от поклонников. По всеобщему убеждению, хотя дела отца к концу его жизни сильно расстроились, на будущем семьи это не должно было отразиться, потому что расположения обворожительной вдовы добивались самые богатые люди Нового Орлеана.

Внезапно приятные воспоминания приобрели привкус горечи. Матушка отличалась добротой и приютила бедную опустившуюся женщину, не имевшую никого в городе и появившуюся у дверей ее дома без гроша в кармане. Maman считала своим долгом помогать гонимым. Она отказалась выдать эту женщину преследователям, несмотря на тянувшееся за ней проклятие, и тем самым навлекла несчастье на себя. Мать умерла ужасной смертью, а проклятие продолжало преследовать их. Клариса не решалась вспоминать последовавшие за этим годы и все бедствия, свалившиеся на нее и Бертрана. Она знала только, что эти испытания научили ее ценить настоящую дружбу и любовь.

Приблизившись к роскошно отделанному особняку в конце улицы, она бессознательно замедлила шаг. Сердце ее учащенно забилось при виде дивно отполированной дубовой двери. Но не было никакой уверенности в том, что Жерар Пуантро находится в доме за этой дверью. Она вообще в последнее время была мало в чем уверена, да и немудрено: от Рогана и Бертрана никаких вестей, о Габриэль Дюбэй ничего не известно.

Досужие разговоры посетителей мадам Рене не содержали никакого намека на то, куда ездил Жерар Пуантро, так таинственно покинувший Новый Орлеан и откуда неожиданно вернувшийся. Не было никаких слухов о том, что Жерару Пуантро переданы требования о выкупе. Десяток вопросов теснился в голове Кларисы. Что случилось? В чем причина задержки? Где Роган и Бертран? Что они предприняли?

Поправив своей изящной рукой венчавшую ее золотые кудри бледно-желтую шляпку, Клариса попыталась унять волнение в груди. Она была богато и с безупречным вкусом одета, как требовало ее положение роскошной куртизанки, но это не прибавило ей уверенности в себе.

Непреодолимый страх совершенно парализовал ее способность соображать, и Клариса решила пройтись несколько раз мимо дома Жерара Пуантро в надежде, что, может, наткнется на него… может, ей удастся втянуть его в разговор и тогда посчастливится узнать…

— Клариса, ma cherie…

Вздрогнув, Клариса повернулась на звук знакомого голоса к проезжавшему мимо экипажу. К ней обращался человек, которого она менее всего рассчитывала здесь встретить.

Приподняв шляпу, Пьер вышел из экипажа. Из-под шляпы виднелись густые каштановые кудри, с которыми, казалось, ему трудно было справляться. Он нежно поцеловал руку Кларисы, ловя ее взгляд с какой-то неуверенностью.

— Я зашел к вам без предупреждения и только услышал от мадам, как она сожалеет. И, если бы не помощь Мими, я не знал бы, где вас искать. — Пьер бросил взгляд на дверь, к которой были обращены глаза Кларисы. — Я не нарушил ваши планы?

Беспокойство Кларисы усилилось. Мими, изящная брюнетка, слывшая первой сплетницей в заведении мадам Рене, уделяла слишком много внимания делам Кларисы. Интересно, что она успела наговорить Пьеру? В нем явно проснулось любопытство, а может, и ревность. Клариса высоко ценила проявленную Пьером по отношению к ней доброту, и ни в коем случае не хотела бы допустить даже тени подозрения, что она имеет какой-либо интерес к Жерару Пуантро.

Сдерживая невольный вздох, она приложила платочек ко лбу, а мозг усиленно работал.

— Пьер, я так рада видеть вас. День был слишком хорош, чтобы сидеть взаперти. Мне захотелось пройтись по улицам, где прошло мое детство.

Увидев, что у Пьера от удивления поднялись брови, она продолжила:

— Разве вы не знали, что мы с братом жили когда-то в достатке, за огромными дубовыми дверями, подобными этим? Oui, так и было. Странно, как извилист порой жизненный путь. Не правда ли?

Слегка прижавшись к нему, когда он отпустил ее руку, Клариса одарила его кокетливой улыбкой:

— Пьер, вы зашли, чтобы пригласить меня прогуляться? Тогда я в вашем распоряжении. Признаться, меня уже несколько утомили воспоминания.

— Ничего лучшего, чем провести день с вами, я не мог бы и придумать.

Пьер отворил дверцу экипажа и помог ей подняться. Сев рядом с ней, он отдал кучеру краткие распоряжения. Придерживая прелестную головку Кларисы, он припал к ее устам. Клариса приоткрыла губы, чтобы ответить ему страстным поцелуем, и невольно подумала, что Пьер был во всех видах любовных отношений настолько изощренным, что порой заставлял ее удивляться…

Габриэль была вытеснена из ее мыслей, когда Пьер, резко откинувшись, прошептал:

— Вы — моя, Клариса. По крайней мере так следует из нашего соглашения… Но станет ли когда-нибудь моим наше сердце?

— Мое сердце… mon cher… — Клариса улыбнулась, поддразнивая его. — Вы, разумеется, знаете, что сердце такой женщины, как я, едва ли можно кому-нибудь отдать.

• Предыдущая
• 49/77
• Следующая