Остров неопытных физиков (илл. Г. Валька) - Домбровский Кирилл - Страница 30

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая

Серега стоял у борта и постепенно травил канат, по мере того как Яшка догонял удаляющегося Иенсена. Бухта была стравлена уже почти до конца. Серега крикнул Алеку, чтобы он готовил еще одну, но как раз в это время Яшка подплыл к Иенсену.

С кормы Витьке было видно, как среди пенистых гребней мелькала белая рубашка Иенсена и загорелая спина Яшки. Витька не знал, что Алек увеличил плотность воды, но он, так же как и другие, испытал в момент переключения трансформатора внезапное ощущение давящей тяжести во всем теле. Теперь он с удивлением следил за тем, как легко и свободно плыл Яшка. Он лежал на воде, как на автомобильной шине или надувном матраце. То же было и с Иенсеном. Сперва он сильно барахтался и судорожно бил по воде руками и ногами, а теперь держался спокойнее, хотя и не переставал кричать. Когда Яшка подплыл к нему, он вцепился в него, как это всегда делают утопающие, но в плотной воде это было неопасно. Он только мешал Яшке обвязать его канатом.

Серега и Алек тоже перешли на корму, чтобы следить за пловцами, и теперь Серега ждал момента, когда надо будет выбирать конец. Яшка помахал рукой, давая понять, что пора тянуть. Серега и Алек уцепились за канат, а Витька пытался поставить рулевое весло так, чтобы плот снова развернулся по ветру. Сейчас это было гораздо труднее, чем раньше, приходилось наваливаться со всей силой на потяжелевшее кормовое весло. Немного помогало то, что державшиеся за конец каната Яшка и Иенсен действовали как плавучий якорь — они заставляли плот поворачиваться по ветру. К тому же и волнение стало заметно меньше, хотя ветер не изменился. В этом проявилось увеличение плотности воды. Став более тяжелой, она не так легко поддавалась действию ветра.

Когда мокрый, дрожащий, испуганный Иенсен с трудом взобрался на плот, он первым делом стал на колени и начал бормотать слова молитвы.

Трудно сказать, какова была его религия — лютеранская или православная, был ли он квакером или баптистом… Да ребят это и не интересовало. Они с недоумением и презрением смотрели на этого жалкого человечка, который благодарил какого-то несуществующего бога, вместо того чтобы сказать спасибо своему действительно спасителю — ученику 373-й школы Яше Букину.

Яшка в это время стоял на палубе, тяжело дыша, и отжимал свои мокрые трусики. День уже клонился к вечеру, и жара спала. Алек помогал Витьке, а Серега сматывал в бухту тяжелый мокрый канат.

Иенсен стоял на коленях и гнусавил странные слова на чужом, непонятном языке.

Выправив плот по ветру, Алек с Витькой присели на ящик на корме. Теперь, когда плотность воды стала больше, осадка плота уменьшилась, он скользил по воде, как спичка по ртути. Зато управлять им стало труднее, рулевое весло уже не погружалось в воду от собственного веса, оно держалось на поверхности, и надо было прилагать большое усилие, чтобы погрузить его в воду. Волнение стихло, плот едва покачивался на тяжелых волнах мертвой зыби.

— Здорово это ты догадался — увеличить плотность воды, иначе Иенсен обязательно утонул бы! — сказал Витька.

— Понимаешь, я как увидел, что он тонет, у меня мгновенно мелькнула мысль о законе Архимеда, только я не сразу сообразил, какую кнопку нажать.

— А ты заметил, теперь волны стали меньше и как будто чаще? Я думаю, это потому, что они колеблются по закону маятника.

— Ага, — согласился Алек. — А Яшка молодец! Я бы так не смог!

— Ты же плавать не умеешь. А если бы умел, наверное тоже прыгнул. Как же можно иначе? Если человек тонет, надо спасать! Я бы тоже полез в воду, если бы не дежурил у руля.

— Да, и ты вовремя сообразил плот развернуть, иначе Яшке бы до него не доплыть — каната бы не хватило.

— А я, когда услышал: «Человек за бортом!» — подумал сперва, что это ты свалился.

Ребята помолчали, потом Алек сказал:

— Витя, а что, если нам вообще покончить со всем этим плаванием? А то знаешь, в самом деле как бы чего не вышло! Вдруг мы попадем в зону этих испытаний! Давай лучше сразу вернемся. Включим трансформатор — и все! А, Витя?

— Ни в какую зону мы не попадем. Нечего дрейфить! Просто нужно вечером по заходу солнца или ночью по звездам поточнее определить, где мы находимся. А в крайнем случае мы всегда успеем перенестись в другое место, куда-нибудь подальше от этой зоны. Не знаю, как тебе, а мне на плоту нравится: плывешь себе и плывешь… И зачем это только выдумали войну? Неужели нельзя мирно жить?

— Значит, нельзя. Они же капиталисты!

— Ну и что же, что капиталисты? Вот Иенсен тоже капиталист.

— Так он и старается все время словчить. Будь уверен, он себя еще покажет! Ты думаешь, он так просто на плоту очутился? «Шел гулять… зашел посмотреть плот…» — Алек постарался передразнить Иенсена, но у него не получилось. — Как бы не так! Он, конечно, за трансформатором охотится. Хотел купить — не вышло! Теперь еще что-нибудь придумает. Надо с ним быть поосторожнее. А все же лучше бы сразу вернуться. Высадим Иенсена в Осло, а сами — домой!

— Ничего, Алек, еще немножко поплаваем, а потом вернемся. Завтра вечером…

Алек встал с ящика и прошелся по бревнам. Бамбуковая каюта, похожая на хижину дикарей, стояла почти у самой кормы. От нее на воду ложилась длинная тень. Алек дошел до правого борта и посмотрел на солнце. Раскаленный огненный шар висел невысоко над горизонтом. Чистое, безоблачное небо на западе было чудесного бледно-зеленого цвета. Над головой этот цвет переходил в глубоко-синий, а на востоке сиял в небе перевернутый месяц. На палубе никого не было. Серега, очевидно, зашел в каюту, а Яшка забрался на мачту и, сидя на рее, осматривал горизонт. Алек вернулся к Витьке.

— Солнце садится. Надо будет проводить наблюдения.

— Да, — сказал Витька. — Надо точно заметить время, когда солнце скроется за горизонтом. Если мы близко к экватору, то этот момент можно принять за шесть часов местного времени.

— Ты думаешь, надо замерять момент, когда оно скроется или когда только коснется?

Витька не отвечал, пробуя сообразить, что должно считаться заходом солнца.

— Я думаю, это не имеет значения. Все равно мы определим долготу только приблизительно, с большой ошибкой. Во-первых, мы не точно на экваторе, а потом, наверное, нужно учесть рефракцию и еще что-нибудь… А впрочем, лучше всего заметить оба момента и взять среднее.

— Можно и так.

Алек отковырнул от ящика маленькую щепку и бросил ее в воду. Щепка покрутилась за кормой и быстро отстала.

— Знаешь, Витька, — сказал Алек, — мне иногда кажется, что мы на плоту уже целую вечность, будто и Москва и школа — все это было давным-давно.

— И мне тоже всегда так кажется, когда много нового. В прошлом году в пионерлагере, помнишь? Прошла неделя, а казалось, будто мы всю жизнь так и жили только в лагере. А потом надоело. Осенью мне всегда в школу хочется. Странное это дело — весной не дождешься, когда занятия кончатся, а осенью опять в класс хочется.

— У нас класс хороший.

— Да. Все ребята хорошие… А потом знаешь что, Алек? Давай в будущем году, только с самого начала занятий, прямо как придем в школу, организуем физический кружок! Знаешь, как интересно будет? Можно разные опыты делать, можно даже свой школьный радиопередатчик построить!.. Ты кем хочешь быть, когда вырастешь?

— Да я еще не решил.

— А я обязательно буду физиком. По-моему, физика — это самая интересная наука! Ты посмотри, сколько разных открытий сделано за последнее время, и чем дальше — тем больше нового открывают. Физика — это и космос, и атомная энергия, и астрономия, и радио… Теперь никакая техника не может обойтись без физики! Если бы не физика…

В этот момент с верхушки мачты раздался Яшкин крик:

— Земля!

Прямо по курсу, чуть левее, над горизонтом висело сизое облачко.

— А где же земля? — спросил Алек.

Ни Яшка, ни Серега, который теперь тоже взобрался на мачту, ему не ответили.

— Где земля-то? — опять спросил Алек, напрасно стараясь увидеть на ровной линии горизонта горы, скалы или верхушки пальм.

• Предыдущая
• 30/50
• Следующая