Ради любви - Барбьери Элейн - Страница 15

• Предыдущая
• 15/94
• Следующая

— Вы что, угрожаете мне бунтом, мадам?

— Вот был бы подарочек, а? Тогда можно было бы спуститься вниз и удушить там, наконец, остатки свободолюбия. Нет, сэр! Такой благоприятной возможности я вам не предоставлю. Я пришла сюда с совсем другим предупреждением — внизу свирепствует лихорадка!

— Лихорадка…

— Моя сестра одна из многих, которых поразила эта болезнь. Ее состояние катастрофически ухудшается! Я позвала вашего прислужника и спросила, может ли доктор осмотреть ее. В ответ я услышала, что здесь нет никакого доктора. Я спросила, может быть, есть какое-то лекарство, чтобы облегчить ее страдания. Он ответил, что для нее нет никакого лекарства. Тогда я попросила кружку воды — всего лишь кружку воды! — чтобы она могла смочить пересохшее горло. В ответ услышала, что лишней воды нет даже для тех, кто болен. Когда я потребовала ответить, кто придумал для нас такие бесчеловечные запреты, он сказал что это распоряжение его самого, мистера Барретта и капитана! А когда я сказала ему, что он и остальные, сотворившие это, будут жарится в аду за свою бесчеловечность, он…

Голос у Джиллиан неожиданно сорвался, и Дерек непроизвольно шагнул вперед, но лишь для того, чтобы замереть на месте при виде огромного багрового синяка, заливавшего подбородок, нижнюю губу и щеку девушки, которого он поначалу в полутьме не заметил.

Холодная ярость поднялась в душе Дерека.

— Откуда у вас этот синяк, мадам?

Взяв себя в руки, надменная блондинка, по-прежнему красивая, несмотря на разбитое лицо, не дрогнула под его пристальным взглядом.

— Я получила его за то, что сказала правду. Дерек шумно выдохнул. Его глаза потемнели, взгляд разил, как кинжал. Капитан резко шагнул к двери, широко распахнул ее и гаркнул в коридор:

— Мистер Каттер!

Через секунду Каттер стоял на пороге, в изумлении взирая на Джиллиан.

— Помогите мисс Хейг дойти обратно. Доведите до сведения охранника, что он ответит лично передо мной, если мисс Хейг хоть как-то пострадает за свое недолгое посещение палубы, — мягко, но со скрытой угрозой в голосе проговорил Дерек.

— Слушаюсь, капитан.

Каттер вежливо взял Джиллиан под руку и направился, было к двери. Девушка резко вырвала свою руку и с горящим неподдельной яростью взглядом повернулась к Дереку.

— И это все? А как же быть с нами… со всей этой грязью внизу… страданиями… лекарствами, наконец? Ради Господа Бога, дайте хотя бы лишнюю кружку воды!

— Отведите ее вниз!

Каттер решительно взял Джиллиан под руку, и она с гордо поднятой головой вышла, ни разу не обернувшись.

Над спокойной морской гладью занималось очередное утро. Прошло уже несколько часов, как Джиллиан вернулась на свое место, а Уилл Свифт все еще бросал свирепые взгляды в сторону девушки. После короткого разговора с капитаном гнев Джиллиан только усилился. Увидев свою исхудавшую, лежащую в полузабытьи сестру, она тут же напрочь забыла о неприкрытой угрозе, что таилась в глазах охранника. Свифт был самой настоящей свиньей, как и тот, от кого он получал приказы! Она вообще не будет его замечать.

Презрев всякую осторожность, Джиллиан коротко глянула на койку, где лежал Кристофер Гибсон. Новоиспеченного приятеля уже не было рядом с Одри, когда Джиллиан привели обратно в трюм. Он лежал на своей койке и демонстративно похрапывал. Первый помощник капитана церемонно помог ей спуститься по ступенькам. Свифт как был, так и остался стоять с разинутым ртом и вылезшими из орбит глазами. Однако Джиллиан чувствовала, что Кристофер очень внимательно за всем следит, как ощущала его украдкой бросаемые взгляды: на протяжении всей ночи. И она ужасно мучилась от страстного желания немедленно рассказать ему о своем разговоре с капитаном.

В груди у Джиллиан клокотала самая настоящая ярость. Капитан Дерек Эндрюс показал себя во всей красе. Именно таким она его и представляла: бесчувственный, равнодушный ублюдок, с сердцем таким же черным, как и наряд, который он на себя напялил…

Услышав еле слышный стон, Джиллиан отвлеклась от своих мыслей и повернулась к койке Одри. Светлые волосы сестры потемнели от пота, хотя в трюме было невыносимо холодно. Лицо ее горело неестественным румянцем, она глядела вокруг бессмысленным взором, нашептывая непонятные бессвязные слова.

Джиллиан готова была заплакать от жалости к сестре. Она взяла стоявшую рядом кружку, поднесла ее к пересохшим губам Одри и ободряюще прошептала:

— Попробуй немного попить, дорогая.

Одри перевела вдруг прояснившийся взгляд на Джиллиан и слабо улыбнулась. От этой улыбки Джиллиан стало совсем плохо. Ее сестра, чувствительная и нежная, никогда и в мыслях не державшая ничего плохого, в избытке обладала качествами, которых порой так не хватало Джиллиан. Одри, несмотря на свою застенчивость, когда это было необходимо, великодушно отдавала все, что могла. Джиллиан вспомнила, как Одри нежно заботилась о потерявших мать соседских детях. Несчастные, болезненные, всегда голодные и чумазые малыши обожали Одри, прекрасно разглядев за ее стеснительностью нежное и доброе сердце.

И вот как жестокая судьба вознаградила Одри за бескорыстную заботу о других. Теперь уже в беде была она сама. Тяжкие страдания не оставляли ее ни на минуту, и даже в минимальных удобствах ей было отказано.

Губы Одри слегка приоткрылись, и Джиллиан немного наклонила кружку. Она смотрела, как Одри жадно глотает воду, и невольно несколько раз провела языком по своим пересохшим губам. Не получив дополнительной порции воды, она отдала Одри свою, чтобы та почувствовала хоть какое-то облегчение от снедавшей ее лихорадки. Но Джиллиан прекрасно понимала, что этого слишком мало.

А еще этот холод… Неотступно преследующий холод. Она ужасно боялась, как бы это не стало той последней каплей, которая и убьет Одри.

Джиллиан зябко повела плечами и в очередной раз поправила сестре одеяло — жалкую тряпку, которая не могла остановить непрерывную дрожь, сотрясающую худенькое тело. С каждым часом, проведенным у изголовья сестры, Джиллиан все неотступнее преследовало воспоминание детства. Их мать умерла от воспаления легких, когда они с Одри были еще совсем маленькими. Джиллиан почти не помнила красивое мамино лицо, но что навсегда врезалось в память, так это ее кашель. Тяжелый, удушающий, протяжный, он с каждым днем становился все сильнее и сильнее, пока…

Вдруг в горле у Одри что-то захрипело, и Джиллиан буквально перестала дышать. Краем глаза она увидела, как Кристофер резко сел на койке. Он уже начал вставать, когда Одри вдруг опять задышала нормально. У Джиллиан слезы выступили на глазах от радостного облегчения, к которому добавилась благодарность их новому другу за внимание.

Возле трапа, ведущего на палубу, послышался какой-то шум, и, повернувшись, Джиллиан увидела, как Уилл Свифт устремился вверх по ступенькам. На полпути он остановился перед хорошо знакомой широкоплечей затянутой в черное фигурой. Следом за капитаном спускался и первый помощник. Свифт заговорил громко и испуганно, его слова были отчетливо слышны в наступившей тишине:

— У меня приказ господина Барретта, капитан. Вам нельзя сходить вниз, к этому отребью.

Даже с такого большого расстояния Джиллиан увидела, как окаменело лицо капитана. Его резкий ответ прозвучал, как удар бича:

— Убирайся с дороги!

Свифт попятился назад, в явной панике уступая дорогу капитану. Джиллиан находилась за койкой Одри и поэтому могла, не боясь быть замеченной, наблюдать за происходящим. Капитан медленно шел по узким проходам между койками, и новая волна презрения к этому человеку захлестнула Джиллиан.

Мерзавец… В темных глазах не было и следа сочувствия. Его взгляд рассеянно скользил по неимоверно грязному полу, тесно сдвинутым койкам, будто все увиденное было в порядке вещей.

Джиллиан вся напряглась, когда он на секунду приостановился около их коек, глянул на нее, на лежащую Одри и, не сказав ни слова, двинулся дальше. Несколько минут спустя он с бесстрастным выражением лица уже поднимался обратно на палубу.

• Предыдущая
• 15/94
• Следующая