Пароль: рододендрон (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 26

• Предыдущая
• 26/50
• Следующая

— Лучше всех, — отозвался Алекс, не сдержался и все-таки выругался: — Иудушка чертов.

Я воздержалась от своей оценки произошедшего. В голове был полный сумбур.

— Ладно, — Алекс резко поднялся. — Пойдем, полечим твою подругу и убираемся отсюда.

Он подошел к Ксюше, поднял ее на руки и отнес в комнату на диван. После чего встал на колени возле нее, положил одну руку на лоб привороженной, вторую в область сердца.

Стоя в дверях, я затаила дыхание, боясь пошевелиться.

— Готово, — объявил Алекс через пару минут. — Проснется, как новая.

— Спасибо тебе большое, — я крепко его обняла и прижалась к груди.

— Пошли отсюда, — устало попросил Алекс. — И Гришкины вещи надо забрать, чтобы подумала, что сам ушел…

Что он и сделал, а потом выбросил ботинки и куртку в ближайший мусорный контейнер.

По дороге до отеля Алекс не сказал ни слова. Но, если после разговора со старшим братом он удрученно молчал и выглядел несчастным, то сейчас его молчание явно означало бурную мыслительную деятельность.

Я тоже думала, и было о чем. В последнее время случилось слишком многое, к чему я была совершенно не готова. Особенно в последние два дня.

То, что Григорий так легко и свободно приворожил живого человека, чтобы всего лишь добиться встречи с братом, стало для меня шоком. Я, конечно, не вчера родилась, а приворотами и отворотами пестрит интернет и современное телевидение, но увидеть результат магического воздействия на психику собственной подруги далеко не то же самое, что теоретически верить в такую возможность. А то, что Гриша сотворил это, не умея «снимать», вообще никак не желало укладываться у меня в голове.

В то же время я не понимала, почему в итоге Алекс чуть ли не прогнал брата. На мой взгляд, Григорий предлагал реальный шанс что-то изменить в нашем плачевном положении. Да, я была полностью согласна, надеть на кого-либо булавку и подчинить его волю — чудовищно, но что делать, если Валентин перешел уже все границы? Неспроста же возникло это «сопротивление», значит, собралось слишком много недовольных его действиями. И, черт возьми, я могла смело приписать себя к их числу. Человек, легко и спокойно отдавший приказ свернуть мне шею, уж никак не мог вызывать у меня симпатию.

Так почему же Алекс смотрел на брата с таким презрением? Ведь, на мой взгляд, Григорий, хоть и не совсем правильным способом, но все равно боролся за справедливость, как сам Алекс?

Вопросов было много, но я не озвучила ни один из них, пока за нами не захлопнулась дверь гостиничного номера.

В итоге я так и не успела ничего спросить, потому что Алекс заговорил первым.

— А Гришка молодец, научился говорить, — задумчиво сказал он, — почти внушать. Оратор, талант, — однако в его голосе не было ни капли одобрения.

— Что ты имеешь в виду? — удивилась я такому началу.

Алекс подарил мне невеселую улыбку.

— Ты ведь тоже ему поверила.

Я уже открыла рот, чтобы ответить, но застыла, сообразив, что вопросительной интонации не прозвучало. Алекс прекрасно знал, что я прониклась речью Григория, несмотря на то, как он поступил с Ксюшей.

— Хочешь сказать, он врал? — я нахмурилась. — И все еще на стороне Валентина?

— Кир, — простонал Алекс, плюхнувшись спиной на кровать, — ну, и ты туда же. Какие стороны, сопротивление, баррикады…

Но я опять не до конца поняла, что он хотел этим сказать.

— Ладно, — согласилась я, попытавшись во всем разобраться, — ты не хочешь войны с братом, а потому избегаешь использования таких терминов, но сути дела это не меняет, война уже началась. И, мне кажется, Гриша говорил правильные вещи, ты не можешь один бороться с Валентином. А это сопротивление может оказать помощь.

Алекс приподнялся, опершись на вытянутые назад руки, и посмотрел на меня. Я все еще стояла посреди комнаты.

— Это не война с Валентином, это очередная борьба за власть, только и всего, — серьезно сказал он. — Все остальное — фантики от конфет. Красиво говорить я тоже могу.

— То есть, все это вранье? То, что он говорил?

Алекс скривился.

— Еще какое. И совсем не его. Гришка верит в то, что говорит, но слова это не его. Взять хотя бы фразу про влияние «моей балерины». Он это сказал даже не своей интонацией.

— Значит, ты считаешь, им кто-то командует? — подвела я итог, усевшись рядом.

— Пожалуй, слово «использует» здесь подойдет больше.

Я поджала губы.

— И им нужна булавка?

Алекс кивнул.

— Или я. Беспроигрышный вариант: или бесценный артефакт, или сильный одаренный, вроде меня.

— Но твой брат…

— Просто марионетка.

Я забралась на кровать с ногами и обхватила колени руками. Мне сделалось совсем жутко.

— Ты говоришь страшные вещи.

— Я говорю правду.

— Но, быть может, ты преувеличиваешь, — не сдавалась я. — В конце концов, неужели Гриша — такой доверчивый дурачок?

— Мы говорим о парне, оставшимся без родителей в девять лет, — напомнил Алекс. — Гриша всегда был очень подвержен чужому влиянию. Пусть это звучит грубо, но он всегда чувствовал свою ненужность и верил тем, кто пригреет. С годами ничего не изменилось. Он сейчас предал Валентина, веря, что творит великое благо, по сути же, он просто служит новому хозяину.

— Ты не можешь знать наверняка, — напомнила я.

— Не могу, — охотно согласился он. — Но я вижу то, что вижу. Когда Гриша переметнулся? В прошлом году, он сам сказал. Как раз тогда, когда дед начал заниматься разработкой артефакта. Переметнулся, потому что Валентин творил злодейства, так он сказал? — я кивнула, точных слов я тоже не помнила, но суть мы оба поняли. — Так вот, это бред сивой кобылы. Ничего такого Валька не делал. Да, у него с юных лет мания преследования, он вечно окружал себя надежными людьми и готовился к отражению нападения, и, признаю, с врагами расправлялся безжалостно. Но, поверь мне, «синдром Бога» — недуг совсем недавний.

Я не могла не признать, логика в его суждениях определенно была. Но нарисованная им картина происходящего была еще страшнее той, которую я представляла раньше.

— У-ух, — выдохнула я, захотелось схватиться за голову. Выходит, Григорий предал своего старшего брата еще год назад только потому, что поверил чьим-то там словам, а потом убедил сам себя, что это не только правда, но и его собственное мнение. — И что ты будешь делать?

— Ничего не изменилось, — твердо ответил Алекс. — Я хочу уничтожить булавку. Это единственный выход.

Хм, цель благородна, но…

— Валентин обещал тебя убить, — напомнила я.

— На кой черт ему меня убивать, если не будет булавки? — вопрос явно риторический. — Так что задача номер один: дожить до момента уничтожения артефакта.

— Фу ты, какие мелочи, — фыркнула я.

— Типа того, — уж слишком оптимистично отмахнулся Алекс, что только лишний раз говорило о том, что он сам ни в чем не уверен.

— И как ты планируешь ее уничтожить? Для этого нужен пароль, а его у нас нет.

— Найдем, — снова этот ни на чем не основанный оптимизм. Наверное, именно на нем он и продержался все эти три месяца.

— Может, ее просто выбросить? — предложила я. — Ну, или спрятать туда, где ее не найдут.

Его губы тронула снисходительная улыбка.

— Ты не понимаешь.

Я вспыхнула. От обиды кровь прилила к лицу.

— Ну, конечно, — пробормотала я, — куда уж мне…

— Я не о твоих умственных способностях, — мягко пояснил Алекс. — Ты просто не маг, поэтому не понимаешь. Это не просто булавка, это артефакт, магический, и он тоже фонит. Пусть это займет время, но стоит мне с ней надолго расстаться, как Валентин ее отыщет без труда.

— Ты закрываешь ее своим «щитом», — поняла я.

Алекс кивнул.

— Говоря простым языком, я глушу сигнал.

— Постой, — вдруг вспомнила я, — а как же ты отдавал ее мне перед походом в лабораторию?

— Защита держится, но не слишком долго, сутки, при большом желании, максимум, неделю. Потому-то Валентин и не узнал подделку сразу, а я не догадался о том, что ты провернула. Но если артефакт долго не трогать… — заканчивать предложение он не стал, только подвел итог: — Так что я и не могу нигде оставить булавку.

• Предыдущая
• 26/50
• Следующая