Натуральный обмен (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 70

• Предыдущая
• 70/101
• Следующая

Что ж, значит, пришло время расставить все точки над i.

Я пропустил обоих внутрь, не произнося ни слова, запер дверь и дождался, пока волшебник раскинет «Кокон тишины», только потом предложил присесть. Они заняли стулья, а я остался стоять, только оперся о подоконник, сложив руки на груди.

— Мы долго тянули, прежде чем прийти, — первым начал Мельвидор.

— Нам некуда торопиться, — ответил я, по правде говоря, если бы они повременили еще, я бы не стал жаловаться. Последние дни были слишком утомительными и к серьезным разговорам не располагали.

— Нет, есть, — возразил Леонер, — коронация уже послезавтра.

— Это формальность.

— О, нет, — монах замотал головой, — это далеко не формальность. Это важно, очень важно. Наследник — это наследник, а король — это совсем другое. Никто больше не посмеет оспаривать твое право на трон после этой церемонии. Все караденцы поклянутся тебе в верности. Не кому-то, не символу королевской власти, коим стал за годы болезни король Лергиус, а именно тебе.

— Я готов взять на себя эту ответственность, — ответил я, помолчав. — Я обещал королю, что позабочусь о Карадене. Пути назад нет.

Мельвидор расплылся в улыбке:

— Я так рад это слышать, мой мальчик.

Я только сверкнул на него глазами в ответ на это обращение, но кажется, сколько бы ни прошло времени, кем бы я ни был, от него мне не избавиться.

— Вы пришли поговорить, — вместо этого напомнил я. — И  обещал вас выслушать. Так вот, я слушаю.

Они переглянулись, и, как всегда, начал волшебник:

— Эта идея принадлежала самому Эридану. В какой-то период он очень интересовался магией и ее возможностями, и я был неосторожен рассказать ему о парности миров и их связи. Он был впечатлен, несколько дней не прекращал забрасывать меня вопросами и уточнениями, и я, как дурак, рассказывал ему все, что знал. Меня радовало, что Эридан увлекся хоть чем-нибудь. Затем в Чадатее пропал Рейнел, Кэреда казнили. В день его казни Эридан примчался к нам, испуганный, ему всюду чудились заговоры, он панически боялся министров и их власти над ним.

— Тогда он и попросил нас поклясться в верности лично ему, — вставил Леонер, — поклясться, что сделаем все, чтобы сохранить ему жизнь. И нам показалось это отличной идеей. Мы ведь и так были верны ему, так почему бы не принести клятву, чтобы успокоить наследника?

— Только после принесения клятвы Эридан изложил нам свой план по спасению, — продолжал Мельвидор. — Он с детства ненавидел Карадену, за пять последних лет ни разу не навестил отца, не считая Больших Советов, когда его обязывал к этому церемониал. Мысль о бегстве давно точила его, но раньше он боялся озвучить это вслух. Да и куда бы он бежал? Его знали в лицо, кроме того, министры наверняка бы отправили людей на его поиски и не успокоились бы, пока не получили бы подтверждение его смерти. Сначала эта идея показалась нам чудовищной, — волшебник посмотрел на меня, но комментировать я пока не собирался, если они пришли поговорить, то я впустил их, чтобы выслушать, а не наоборот. — Мы отказали, сказали, что об этом не может быть и речи.

— Тогда он напомнил нам о клятве, — снова вставил Леонер и опять замолк.

— Именно так, — подтвердил Мел. — Угроза его жизни была реальной, мы не могли это не признать. А после устранения Гердера старшего особенно. Мы клялись спасти его, во что бы то ни стало, а предложенный им вариант спасения казался идеальным. Он бежал, получал новую жизнь, новое будущее, вдали от ненавистной Карадены. И мы согласились.

— Я думал, Господь простит нас, ибо мы делали это ради спасения принца, — добавил монах.

Вот тут я не сдержался.

— Убить одного, чтобы спасти другого? — хмыкнул я. — Это так по-божески.

— Ты прав, — Мельвидор вздохнул, — но это казалось единственным выходом. И тогда мы нашли тебя. Мы следили за тобой больше полугода, изучали твой образ жизни, интересы. Эридан стал заниматься предметами, которые преподавали тебе в школе, узнавать особенности твоего мира и окружения.

— Он ожил, — добавил Леонер. — Ожил впервые на нашей памяти, был заинтересован, жизнерадостен, начал часто смеяться. И тогда мы уверились, что поступаем правильно. И мы провели обмен.

— Нам пришлось тебя обмануть, — продолжил Мельвидор. — Мы на самом деле врали, глядя тебе в глаза. Но только так мы могли быть уверенными, что министры ничего не заподозрят. Ты появился здесь, но министры по-прежнему тянули с покушением.

— И вы тоже тянули и заговаривали мне зубы, — подсказал я.

Мел горестно кивнул:

— Именно так. А потом вернулся младший Гердер, и мы поняли, что это то самое, чего ждали министры: убрать принца чужими руками. Но ты не дал себя убить, а потом вытащил Рейнела из темницы, да еще и умудрился подружиться с ним.

— И тогда мы поняли, что все не так просто, — вновь заговорил монах. — Мы больше не могли тянуть и потчевать тебя тем, что поиски не дают результатов. Рано или поздно ты бы заподозрил, что что-то здесь не так. Не ты, так Рейнел.

— И вы подсунули мне труп.

— Да, — подтвердил волшебник мои догадки, — мы знали, что ты долго не усидишь на месте и придешь сам. Нам оставалось только приготовить тело и ждать твоего появления. А когда ты пришел, я накинул на мертвеца иллюзию.

— И я купился.

— И ты купился.

— Боже мой, — вдруг спохватился я, — надеюсь, вы никого для этого не убили? Где вы взяли труп?

Мельвидор покачал головой:

— Это был бродяга, умерший естественной смертью. После того, как показали тебе, мы похоронили его по всем правилам.

— И на том спасибо, — вздохнул я. — После этого вы общались с Эриданом?

— Нет.

— Мы поддерживали тебя совершенно искренне, — сказал монах. — Мы поняли, что ты можешь быть не спасением Эридана, ты можешь стать спасением Карадены.

— Как пафосно, — я поморщился.

— Но это правда. Мы не могли сказать тебе правду, потому что твоя реакция в любом случае была бы такой, какой была: ты захотел бы вернуться.

— А вы не подумали, что я еще на самом деле мог вернуться тогда? — спокойно поинтересовался я, теперь это уже не имело значения. — Пока мне еще не было до Карадены дела, пока я не отправил на смерть несколько десятков людей. Ведь тогда еще я мог вернуться и зажить прежней жизнью. Вы бы искупили свой грех и вернули все на свои места.

Мельвидор поднял на меня глаза.

— Ты имеешь право нас ненавидеть, — тихо сказал он. — Но Карадена гибла на наших глазах. А ты с каждым днем все больше соответствовал тому, каким должен быть принц. Мы променяли совесть на надежду.

Ненавидеть? Да, мне казалось разумным, что я должен их ненавидеть. А еще лучше отомстить. Выгнать их из столицы, или вообще из королевства. А может, и вовсе, казнить, чтобы не осталось свидетелей, что я самозванец.

Это было бы логичным поступком. Весьма. И, судя по смиренно опущенным головам, чего-то подобного они от меня и ждали, готовые принять любой приговор, который я вынесу.

— Я вас не ненавижу, — признался я. — Надо бы, но почему-то не могу, — оба вскинули глаза, не веря своим ушам. — Мне все еще больно, я чувствую себя преданным. Но я не могу обвинить вас во всем, что со мной произошло. Да, вы лгали, но я сам согласился сыграть принца, вы не пытали меня, не шантажировали, не тащили силой. Я согласился сам. Пусть, я не знал всех обстоятельств, но вы спрашивали моего согласия,  и я его дал совершенно добровольно.

— Ты сможешь нас простить? — спросил Мельвидор, на этот раз пряча глаза.

Я помолчал, прежде чем дать ответ.

— Пока не могу, — сказал я честно. — Со временем, наверное. Но мне нужно это время, чтобы снова научиться вам доверять.

— Мы не подведем, — решительно заявил Леонер.

— И мне очень хочется вам верить. Но мне нужно время.

— Это больше, чем мы могли рассчитывать, — сказал Мельвидор. — Спасибо тебе за великодушие…

— Мел, не нужно, — попросил я. — Кажется, мы сказали друг другу все, что хотели. Оставьте меня, пожалуйста.

• Предыдущая
• 70/101
• Следующая