Натуральный обмен (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 78

• Предыдущая
• 78/101
• Следующая

— Гуле господин тоже говорил, что не обидит, а потом перекинул через коня и увез, — девчонка снова шмыгнула носом. — И она больше не вернулась.

— Гуле?

— Моей сестре, — она с вызовом вскинула голову, казавшуюся слишком большой на такой тонкой шее.

Сестре, значит. Не нужно быть экстрасенсом, чтобы догадаться, старшей. Господин поманил, обманул и увез, а потом добился, чего хотел, и выбросил, хорошо еще, если не убил. Раньше в Карадене такие случаи встречались повсеместно: проезжающие мимо рыцари то и дело заглядывали в деревни и силой или обманом крали молоденьких девушек себе для развлечения. Я не оговорился, именно «раньше», потому что теперь такие случаи тщательно отслеживались. К сожалению, пришлось устроить несколько показательных казней, но после них такие «господа», наконец поняли, что за подобные «развлечения» им придется расплачиваться собственной головой.

— Мне очень жаль твою сестру, — осторожно сказал я. — Но тебе нечего бояться.

Однако в запасе у девочки оказался еще один аргумент.

— Кен говорил, что вы все так говорите, лишь бы обмануть, — выдала она.

Час от часу не легче. Я устало вздохнул:

— Ну а Кен кто такой?

— Мой брат, — снова вызов в голосе и во взгляде, мол, только попробуй сказать хоть одно плохое слово о моей семье, но потом ее голова опустилась, и она добавила совсем грустно: — Он ушел на войну и не вернулся.

Бог ты мой, да что за фильм ужасов на тонких ножках мне повстречался?

— Вот что, — я присел на корточки, чтобы наши глаза оказались на одном уровне, — твой брат был прав, всем подряд верить нельзя, но я хочу тебе помочь.

— И поможешь найти мой дом? — что ж, кажется, я добился успеха, надежды в ее глазах стало больше, чем недоверия.

— Я постараюсь, — нет смысла объяснять ребенку, что между моим желанием и его исполнением стоит погоня из доброго десятка хорошо обученных солдат. — Откуда ты?

— Из Полевки, — тут же ответила девочка.

Полевка-шмалевка… Хотел бы я знать название и расположение местных деревень, но если я кое-как разобрался с картами Карадены, то о географии Союза Правобережья знал непростительно мало.

— Папа говорил, если заблудишься в лесу, всегда иди на север, — неожиданно выдала девочка и заплакала с новой силой: — Вот только я не знаю, где север.

У меня не было ни младших братьев, ни сестер, и обращаться с детьми я не умел, тем более с детьми, которые плачут.

— Все хорошо, мы найдем твою деревню, — как можно увереннее произнес я, одновременно осматриваясь. Пожалуй, если верить мху, север мы найдем…

И тут девочка резко дернулась, а потом повисла у меня на шее. Маленький испуганный ребенок, наконец, поверивший, что кто-то вернет ее домой.

Я неловко обнял тонкое почти невесомое тельце и прижал к себе, успокаивая. Почему-то в голову пришла фраза: мы в ответе за тех, кого приручили. Настроение испортилось окончательно. Теперь я точно не могу ее бросить и уйти своей дорогой.

— Тебя как зовут? — спросил я, когда девочка немного успокоилась.

Она шмыгнула носом:

— Нюся.

— Вот что, Нюся, — я выпрямился в полный рост и протянул ей руку, — не реви. Слезами горю не поможешь, — если бы это могло помочь, я бы сам присел под кустик порыдать часик-другой. — Пойдем, найдем твою деревню.

***

За несколько часов блуждания по лесу я почерпнул для себя массу полезной информации. Напрасно я долгие годы считал, что с детьми нельзя нормально разговаривать. Еще как можно! Несмотря на свой возраст, Нюся оказалась очень смышленой и умела вести разговор не хуже взрослого. Стоило первому страху пройти, а девочке попривыкнуть к моему обществу, как она болтала без умолку.

В первую очередь девочка рассказала, как потерялась. Ее отец отправился за дровами, а мать послала ее отнести ему обед. Нюся ходила в этот лес тысячу раз и была уверена, что хорошо знает дорогу, но в этот раз она замечталась и не заметила, как свернула не туда, а когда сообразила, было уже поздно. Стала искать дорогу, но так и не нашла, а, судя по тому, как далеко от ее деревни мы встретились, девочка вообще шла все это время не в ту сторону и уходила от дома все дальше и дальше.

Когда Нюся выговорилась о том, что ее волновало больше всего, я стал пытаться управлять разговором, задавая наводящие вопросы и направляя ее на те темы, которые были мне интересны.

Таким образом,  я многое узнал о Союзе Правобережья, а главное — о рабстве. Во многих перечитанных мной бумагах говорилось о том, что в этом государстве практикуется рабский труд, а подданные недавно завоеванных государств превращались в рабов, но нигде не была описана жизнь этих самых невольников.

Памятуя о рабовладельчестве  своего мира, я представлял себе голодных измученных работой людей, непременно в ошейниках и цепях. Оказалось же, что рабство Союза Правобережья больше напоминало крепостное право моей Родины. Да, люди здесь были невольниками и по факту и по бумагам принадлежали своему господину. А он имел право продать своего раба или подарить, наказать или даже убить за провинность. Они не могли переезжать, не могли владеть собственностью, не имели права выбирать себе профессию по нраву. Тем не менее, ни о каких цепях и речи не было. Чаще рабы жили в обычной сельской местности, причем, в одной деревне могли проживать, как невольники, принадлежащие хозяину территории, так и совершенно свободные люди, переехавшие туда по своему желанию.

Нюся сама оказалась рабыней от рождения и говорила об этом очень просто, и не стесняясь. По ее словам, господин у их деревни был хороший, и его все уважали, а не боялись.

Честное слово, для меня все это было дико, а еще я чувствовал себя ослом, потому что не знал элементарных вещей о соседнем государстве, которое очень сильно отличалось от Карадены. Непростительная халатность с моей стороны. Судя по гневным речам Дамиана, его отец уделял соседям, в том числе и мне непосредственно, куда более пристальное внимание.

Все-таки уроки ОБЖ в школе не прошли даром: ориентировался на местности я неплохо. Спасибо Нюсиному отцу, что вбил в голову дочери, что, если заблудится, ей нужно идти на север. Если бы не это указание, мы бы ни за что не выбрались из леса.

Но вот, по прошествии нескольких часов, деревья стали редеть, и я понял, что мы близки к цели. А через некоторое время мы ступили на хорошо протоптанную тропинку.

— Ну, что, — обратился я к девочке, — узнаешь, где мы?

Девочка хмурилась, вглядываясь в окружающее пространство, а потом широко заулыбалась и даже подпрыгнула от радости.

— Да! Мы у самого выхода из леса! Здесь мы с папой и ходили!

Нюся радовалась, а я пока даже не знал, как реагировать. То, что я таки сумел привести ребенка домой, не могло не греть душу, но деревня — это люди. Чего мне от них ждать? Кто знает, может, неугомонный принц уже успел разослать весть о награде за мою голову, и стоит мне только показаться, как пиши пропало.

Нюся заметила перемену в моем настроении.

— Ты не хочешь идти со мной? — удивительно проницательно спросила она.

Я пожал плечами:

— Наверное, не стоит.

Ее огромные васильковые глаза стали еще больше.

— Ты опять пойдешь туда? В лес? Один? — что я мог сказать? Подобная перспектива меня тоже не радовала. — Ты устал, я же вижу! Мои родители тебе помогут, у нас есть еда и место, где можно поспать.

Еда… От одной только мысли о ней заурчал желудок. Правда я не смог бы ответить, чего я хочу больше: есть или спать. Но я и правда чувствовал себя так, что стоит мне провести на ногах еще пару часов, то я просто свалюсь под ближайшим деревом, и моя погоня может брать меня тепленьким.

— Пойдем-пойдем! — заладила Нюся, поняв, что ее предложение заставило меня колебаться. — Пойдем! — повторила она решительнее и ухватила меня за руку, будто боялась, что я попробую сбежать.

***

— Кушай, кушай, — приговаривала мать Нюси, подливая мне молоко в большую глиняную кружку.

• Предыдущая
• 78/101
• Следующая