Натуральный обмен (СИ) - Солодкова Татьяна Владимировна - Страница 95

• Предыдущая
• 95/101
• Следующая

Самым странным было то, что я не испытывал злости по отношению к Сакернавену и Холдеру. Да, они всегда ненавидели меня и жаждали власти, но теперь они были правы: я не Эридан. Правы, опять же, по большому счету.

Мне также не было страшно, и не было жаль самого себя. Волновало другое: что станет с дорогими мне людьми после моей смерти? Больше всего я тревожился за Эйниру, но я знал, что Рейнел ее не бросит, может быть, поможет вернуться на родину к родителям. Навряд ли, она захочет остаться здесь после всего случившегося...

Чем больше я думал о событиях, которые произошли со мной за эти два года, тем больше понимал, что я действительно полюбил этот мир, полюбил Карадену, полюбил людей, волею судьбы ставших моими подданными. Я проливал кровь за это государство, я бился за него, не жалея себя… И сейчас ни о чем этом я не жалел. Возможно, наступит час, и кто-то вспомнит меня добрым словом, а может, и нет, но в любом случае, мои действия навсегда оставили след в истории Карадены, и это уже никто не сможет у меня отнять. И хотя я понимал, что после моей казни королевство содрогнется от очередной борьбы за трон, я верил, что теперь оно сильнее, оно выстоит, потому что столько любви и преданности, которые я вложил в него, просто не могут пропасть.

Я усмехнулся сам себе и своим мыслям. Надо же, на пороге смерти я стал романтиком, почти поэтом.

***

Наступил вечер. Мой последний вечер.

Вокруг стояла звенящая тишина. Меня поместили в сейчас пустующем крыле для особо опасных преступников, поэтому соседей у меня не было. Слышно было лишь, как прохаживается стражник в конце коридора.

Через какое-то время мерная поступь сменилась новым звуком шагов. Кто-то о чем-то тихо заговорил, но слов было не разобрать. Потом шаги стали приближаться.

Свет в моей камере был тусклым в соответствии со временем суток, но в коридоре он оставался ярким, и я сразу же увидел, кто ко мне идет: Эйнира в сопровождении стражника.

— У вас десять минут, — строго сказал охранник, проводив Эйни почти до самой моей камеры. — Поздние посещения запрещены, поэтому поторопитесь, я и так делаю вам исключение, — он стрельнул глазами в мою сторону и тут же опустил их, боясь встречаться со мной взглядом, потом молча пошел обратно.

У стражника было знакомое лицо. Я даже помнил его имя — Кливер, а также знал, что у него красавица-жена и трое маленьких ребятишек…

Боже мой, сколько же информации хранится у меня в голове? Лица, имена, звания… Я знал каждого, кто служил мне. Слишком много ненужных сведений для головы, которой недолго осталось оставаться на плечах.

Мне захотелось окликнуть стража по имени, но я сдержался. Кому и что я скажу? Этот человек был предан мне, когда я был принцем, а затем королем. Но он был предан не человеку, а Карадене, как верно выразился Кор. А так и должно быть.

Я подошел к решетке, протянул руку между прутьев и сжал холодную ладонь Эйниры.

— Я думал, ты уже не придешь.

Она покачала головой.

— Я не могла не прийти, завтра к тебе уже никого не пустят.

— Наверное, — правилами посещения приговоренных я прежде не интересовался, но если нам больше не удастся поговорить… — Эйни, я так много хочу тебе сказать…

— Не нужно, — она решительно приложила палец к моим губам, — я все знаю.

— Но… — возмутился я.

— Надежда умирает последней, — уверенно заявила Эйнира. — И до завтра еще достаточно времени, многое может измениться.

Вот теперь я нахмурился. Если они задумали какое-то самоубийственное мероприятие по моему спасению…

— Где Рей? — спросил я, чувствуя, что без него тут не обошлось. — За эту неделю он ни разу ко мне не пришел.

— У него много дел.

Я уже хотел разразиться тирадой на тему «Какие, к черту, дела?», но Эйнира сделала большие глаза и чуть качнула головой в сторону, куда ушел стражник. Боится, что нас послушают? Ну, точно, этот безумец что-то затеял!

— Уходите! — вдруг окликнул стражник, появляясь в зоне видимости. — Кор делает обход постов. Мне влетит, если он вас увидит.

Я нехотя выпустил руку Эйниры.

— Иди, — прошептал я. — И, помнишь, ты просила разрешения не присутствовать при публичной казни Эрвина? Так вот, завтра ты тоже можешь не смотреть.

Она подарила мне злой взгляд и твердо ответила:

— Я приду. Несмотря ни на что. И как бы все ни сложилось.

Я снова поймал ее руку и прижал к губам, прощаясь.

— Я люблю тебя.

— Я тебя тоже люблю, — эхом повторила Эйнира. — Только не теряй надежды, обещай мне, не теряй надежды.

Я пожал плечами.

— Обещаю.

Если ей станет от этого легче, я готов был пообещать все, что угодно.

Эйнира позволила Кливеру себя увести. Они ушли, а я все еще стоял у решетки  и смотрел им вслед.

Мне, действительно, оставалось только надеяться, что Рейнел все это время занят не подготовкой восстания. Этого я боялся больше всего, возможно, ему бы удалось найти необходимое число моих сторонников, но моя жизнь не стоит массового кровопролития караденцев. Устроить настоящую гражданскую войну ради собственной шкуры я готов не был.

Я простоял у решетки не меньше часа, думая ни о чем и обо всем сразу.

Свет в камере почти совсем погас, возвещая о наступлении ночи. Только тогда я оторвался от прутьев и снова сел на пол у койки.

Спать не хотелось.

Все-таки моя последняя ночь…

*** 

А на утро мне принесли чистую одежду и велели собраться.

Как ни странно, вещи оказались мои. Все-таки министры не дошли до крайности, как я сам с Эрвином, и не принесли мне белые одежды в знак искупления всех грехов. То ли это был акт милосердия, то ли, что более вероятно, они полагали, что мои грехи не искупить уже ничем.

Казни в Карадене было принято проводить в обед, а потому времени на сборы мне было предостаточно. Я одевался неторопливо, также неспешно расчесал волосы, перевязал их шнурком, потом еще раз осмотрел себя, застегнута ли рубашка на все пуговицы. Впервые я пожалел об отсутствии зеркала. В свой последний выход хотелось выглядеть безукоризненно. Что бы я там ни думал и ни чувствовал, никто не увидит моей слабости. Прямая спина, высоко поднятая голова, спокойные и размеренные движения — только так.

Узнала бы меня сейчас мама? Я и сам себя в последнее время не узнавал…

Ближе к обеду, когда я был уже полностью готов, за мной пришел лично Кор и сообщил, что пора, время пришло. Он был один, видимо, остальная охрана ждала у выхода.

Я послушно встал и протянул руки, чтобы он смог надеть наручники.

— Мне очень жаль, — пробормотал начальник стражи, защелкивая замок.

Его слова были пропитаны искренней горечью.

— Все нормально, — заверил я. — Вы служите Карадене.

По правде говоря, я был удивлен такому проявлению чувств всегда собранного Кора, действующего строго по уставу.

— Несмотря ни на что, для меня было честью служить вам. Кем бы вы ни были.

— Кем бы я ни был, — повторил я и ободряюще улыбнулся. Надо же, казнят меня, а я утешаю человека, который должен меня на эту самую казнь привести.

— Пойдемте, — вздохнул Кор. — Площадь уже полна людей, нас ждут.

Вот теперь улыбка слетела с моего лица, и я скривился.

— Что, понаехали все и отовсюду?

Начальник стражи поджал губы и кивнул, а я громко выдохнул. Что ж, представление будет еще то…

***

Я читал множество книг, в которых описывались последние часы жизни приговоренных к смерти, в том числе и их путь к эшафоту. Так вот, ничего подобного. Жизнь не проносилась перед глазами, каждый шаг не становился труднее. Я просто шел вперед, куда меня вели. Никакой там агонии, никакого реального осознания, что я скоро умру.

Пусть я всю эту неделю прекрасно осознавал, что вот-вот состоится моя казнь, но отделаться от ощущения иллюзорности происходящего не удавалось. Вот и сейчас на полном серьезе поверить в то, что я на самом деле умру через какие-то несколько минут, не удавалось.

• Предыдущая
• 95/101
• Следующая