Драконы весеннего рассвета - Уэйс Маргарет - Страница 20

Ему не составило труда натравить на магов народ. К волшебникам всегда относились с почтением, но доверия к ним не питали — в основном потому, что среди них были представители всех трех Сил Вселенной: Белые Одежды Добра, Алые Одежды Равновесия и Черные Одежды Зла. Ибо, в отличие от Короля-Жреца, колдуны понимали, что именно эти три силы движут маятником Вселенной и нарушить их равновесие — значит пойти против законов мироздания и накликать грозную кару.

Итак, народ обратился против магов. Естественно, в первую очередь гнев толпы обрушился на пять Башен Высшего Волшебства — средоточие могущества Ордена. Те самые Башни, в которые молодые маги — я имею в виду тех, у кого хватало мужества решиться на это, — являлись пройти Испытания. Испытания исключительно тяжелы и, что хуже, смертельно опасны. Неудача означает одно: смерть…

— Смерть?.. — не веря своим ушам, переспросила Лорана. — Так значит, Рейстлин…

— … Рисковал жизнью, идя на Испытания. И ему едва не пришлось с нею расстаться. Вернемся, однако, к событиям далекого прошлого. Страшная цена поражения послужила причиной темных слухов о Башнях Высшего Волшебства. Тщетно пытались маги уверить народ, что Башни были всего лишь научными центрами. Там хранились книги заклинаний, свитки и различные магические инструменты, а юные маги, рисковавшие в Башнях жизнью, делали это совершенно сознательно, взыскуя новых высот мастерства. Никто, однако, не желал этому верить. Зато Король-Жрец и его приближенные всячески способствовали распространению слухов о кровавых жертвоприношениях и мерзостных ритуалах, якобы там совершавшихся.

И вот настал день, когда народ от разговоров перешел к делу и поднял против магов оружие. Тогда-то, во второй раз за всю историю Ордена, все три его ветви собрались вместе… Когда это произошло в первый раз, были созданы «глаза драконов», заключающие в себе сути Зла и Добра, повенчанные Равновесием. После этого пути орденов разошлись, но общая опасность заставила их объединиться вновь.

Волшебники сами уничтожили две Башни, опасаясь, что ворвавшаяся чернь завладеет силами, недоступными ее пониманию, и в своем неведении натворит немыслимых бед. Уничтожение этих Башен превратило в пустыню их окрестности и не на шутку напугало Короля-Жреца, поскольку одна из уцелевших Башен располагалась непосредственно у него в Истаре, другая же — в Палантасе. Судьба третьей, поныне стоящей в Вайретском Лесу, Мало кого волновала — крупные центры цивилизации были слишком далеко от нее.

Поразмыслив, Король-Жрец решил проявить милосердие. Он предложил магам мировую: если, мол, они не тронут двух оставшихся Башен, он позволит им невозбранно уйти и унести волшебные книги и все прочее в Вайретскую Башню. И маги скрепя сердце приняли его предложение…

— Но… Почему они не сражались? — перебила Лорана. — Я сама видела, на что способен Рейстлин… И даже Фисбен, если его как следует обозлить!.. А уж настоящие-то сильные чародеи!..

— Не спеши с выводами, Лорана. Подумай сама: твой юный друг, Рейстлин, совершенно лишается сил даже от нескольких плохоньких заклинаний. К тому же всякое заклинание, будучи однажды произнесено, покидает его память навсегда — вот почему ему необходимо ежедневно обращаться к своей книге, возобновляя забытое. Это относится ко всем магам, даже к тем, что достигли вершин. Таким образом Боги защищают Кринн от тех, кто в упоении могуществом возжаждал бы власти над миром и взалкал божеских почестей… Кроме того, магам требуется отдых и сон, иначе они не смогут должным образом сосредоточиться. Учитывая все это — как могли они выстоять против бесновавшихся толп? И потом — могли ли они пойти на истребление собственного народа?.. Нет, им оставалось только принять предложение Короля-Жреца. Даже Черные Одежды, мало склонные проявлять заботу о людях, сознавали возможность поражения и понимали, что вместе с ними погибнет и вся магия Кринна. Они покинули Истарскую Башню, и туда почти немедленно въехал со своим двором Король-Жрец. Чуть позже была покинута и Палантасская Башня. История ее поистине ужасна…

В бесстрастном голосе Астинуса зазвучали суровые нотки, лицо его омрачилось.

— Я хорошо помню тот день, — произнес он, обращаясь, казалось, более к себе самому, нежели к собеседникам. — Они принесли ко мне свои книги и свитки и попросили сохранить их в Библиотеке. Ибо в Башне хранилось великое множество свитков и книг — куда больше, чем они могли унести с собою в Вайрет. Маги знали, таз у меня их книги пребудут в неприкосновенности. К тому же немалое число величайших древних книг было защищено особым заклятием. Ключ к которому был в ту пору уже утерян. Да, этот Ключ был утерян…

Тут Астинус глубоко задумался о чем-то и некоторое время молчал. Потом глубоко вздохнул — и продолжал, словно бы отметя в сторону тяжелые мысли:

— Половина Палантаса собралась вокруг Башни, желая поглазеть, как глава Ордена Магов — предводитель Белых Одежд — запрет серебряным ключом золотые, несравненной ковки ворота. С особенным нетерпением следил за великим магом тогдашний палантасский Государь: все знали, что он собирался сам занять Башню, следуя примеру своего наставника — истарского Короля-Жреца. Жадно смотрел он на прекрасную Башню, ибо легенды о ее чудесах, добрых и злых, ходили по всему миру…

— Много в Палантасе замечательных, бесподобных дворцов, — пробормотал Государь Амозус, — но летописи гласят, что с Башней Высшего Волшебства не мог равняться ни один. Зато теперь…

— Что же произошло? — спросила Лорана. За окнами мало-помалу сгущалась ночная темнота, и у нее бегали по спине мурашки. Хотя бы кто-нибудь додумался позвать слуг и приказать внести свечи…

— Белый Маг уже хотел передать Государю серебряный ключ, — глубоким, печальным голосом продолжал Астинус. — И тут в одном из верхних окон появился колдун из числа Черных Одежд. «Эти врата пребудут закрытыми, а залы Башни — пустыми, пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе!» — прозвучало над объятой ужасом толпой. И с этими словами злой волшебник бросился вниз — прямо на острые зубья ворот. И, когда золотые и серебряные острия уже пронзали черную ткань его одеяний, он проклял Башню страшным проклятием. Когда же его кровь достигла земли, прекрасные решетки ворот начали корчиться, извиваться и наконец почернели. Великолепная Башня, белая с алым, сделалась льдисто-серой, а черные минареты обрушились. И Государь, и толпа народу — все бежали прочь в величайшем смятении и испуге. И до сего дня ни единая живая душа не решается приблизиться к Палантасской Башне. Даже кендеры, — тут Астинус чуть улыбнулся, — которые, как известно, не боятся никого и ничего в этом мире. Мощь проклятия удерживает на подобающем расстоянии всякого смертного и будет удерживать впредь…

— …Пока Властелин прошлого и будущего не возвратится во всей силе, — пробормотала Лорана.

— Да он просто сошел с ума, тот древний маг! — фыркнул Государь Амозус. — Может ли кто-нибудь повелевать прошлым и будущим? Разве только ты, Астинус!

— Я — не Властелин! — голос Астинуса прозвучал так гулко и грозно, что взгляды всех находившихся в комнате невольно обратились к нему. — Я всего лишь храню память о прошлом и записываю события настоящего по мере того, как они уходят в историю. Я не посягаю на власть!

— Ну, значит, тот колдун был безумен вдвойне, — пожал плечами Амозус. — Подумать только, вот уже который век эта Башня торчит посреди города, как бельмо на глазу. Никто не может ни жить вблизи, ни приблизиться и разрушить ее…

— А мне кажется, было бы величайшим стыдом разрушить ее, — глядя в окно, тихо сказала Лорана. — Она по праву принадлежит Палантасу. Без нее он был бы не полон…

— Именно так, принцесса, — сказал Астинус, как-то странно глядя на девушку…

Ночь между тем вступала в свои права. Вскоре Башню окутал непроницаемый мрак, зато остальной город украсился множеством огоньков. Палантас пытается затмить звездное небо, подумала Лорана. Но черное пятно в самом его сердце пребудет, пока…