Если бы ты знал… - Сафарли Эльчин - Страница 21

• Предыдущая
• 21/40
• Следующая

Вот так все и прошло. Теперь мои воспоминания не оживают в часы осеннего сплина, когда за окнами тарабанит дождь, и я больше не набираю в задумчивости ее имя на страницах рабочих документов, и не таскаю в какой-то нелепой надежде ее любимую карамель в карманах плаща. Пусть она живет внутри моего прошлого и на страницах изданных книг. Она там такая, какой я ее запомнил. Хрупкая девушка со смуглой кожей, пахнущей соленым морским бризом, в моей майке, с томиком стихов в руках.

Я хочу, чтобы она была счастливой. Не важно, одна или с кем-то. Главное – счастливой.

В своих книгах я пишу о том, что нужно верить, искать, быть открытым для нового. А сам только недавно этому научился. Нет, я и раньше все это знал и многое умел. Но когда потерял то, чем так дорожил, все остальное вдруг оказалось таким бессмысленным. Вот такие моменты и проверяют тебя на искренность и верность принципам.

Пока все в ажуре, мысли приведены в повседневный порядок, а рядом верный друг, ради которого хочется свернуть горы, нет даже намека на то, что в один день все может как-то перемениться. Не говоря уж – закончиться. А наступают перемены – они, вообще-то, всегда наступают, – и оказывается, что гармония казалась незыблемой, а была хрупкой и временной.

Любые отношения время от времени проходят проверку на прочность. Мы с Зейнеп, еще не зная этого, решили: наша вера друг в друга настолько сильна, что ничто не сможет ее разрушить. Да, со стороны ее ничто и не разрушило, мы сами постарались, в щепки разнеся то, что построили, представляешь? Своими же руками, Север! Все началось с маленьких обид, а закончилось одной большой невыносимой ношей.

Она ушла. “Кто-то из нас обязательно уйдет. Лучше я первая сделаю это. Ты сильнее. Ведь всегда сложнее тому, кто остался. А я не смогу этого перенести. Здесь. В этом городе, где каждая улица – наша”. Вот так в один день не стало всего того, во что я так верил. Я отвез ее в аэропорт, помог с багажом, обнял в последний раз.

Обнимая, не хотел отпускать так… легко. Но я понимал, что удержать женщину, которая решила уйти, невозможно. Она все равно уйдет – днем, неделей, месяцем позже. Я сказал, что люблю ее. Она выбрала промолчать в ответ. Это был наш последний день вместе. Последний день, когда я не осознавал щедрости своей судьбы. После него последовали месяцы, годы, в течение которых мне пришлось учиться жить заново. Верить, ждать, двигаться вперед и… любить.

Последнее получилось благодаря тебе. Спасибо.

В Желтой деревне я нашел то, что искал, наверное, все свои тридцать лет. В турецком языке есть замечательное слово huzur. По словарю – “покой”, “безмятежность”. В исламе huzur считается проявлением внутренней связи человека со Всевышним. Север, я нашел свой huzur, и для меня это намного больше, чем умиротворение или безмятежность.

Для меня это тишина внутри – ее не нарушает старинная безбрежная тоска и не стесняет багаж воспоминаний. Раньше добрая половина воздуха и пространства вокруг была занята образом человека из прошлого. Теперь я понял, прочувствовал, как стоит жить, как правильно и как хочется, и у меня достаточно решимости начать заново и хватит сил продолжать.

По ночам я выхожу на веранду. Вокруг темно, я вслушиваюсь в шум прибоя, стрекот цикад, редкие крики какой-то неизвестной птицы и предвкушаю, как через минуту я затушу сигарету и вернусь к тебе, мирно спящей сразу на двух подушках – своей и моей.

Я поцелую тебя в подбородок, ты тихонько пробурчишь что-то, и я тоже погружусь в спокойный сон с мыслями о том, что наступающий день обязательно будет лучше, чем уходящий. И пусть наши дни так похожи друг на друга, это не надоедает. Наоборот. Мы оба устали от всего непредсказуемого и хаотичного, и нам вполне достаточного того, что есть сейчас. Только Пако не хватает для полного счастья, но совсем скоро он будет с нами – уже в четверг Начо его привезет.

Я хочу, чтобы мы провели здесь много-много дней. Пусть они будут не такие теплые, пусть в них будут дожди и грозы, – настоящие тепло и свет существуют между нами. Я больше не буду говорить о гармонии. Это такое шаткое, непостоянное понятие. Я просто счастлив, что мы есть друг у друга. И что нам хорошо – по отдельности и вместе. Эти оглядки назад, попытки переосмыслить, пересмотреть, переслушать – я избавился от вредных привычек прошлого. Думаю, и ты тоже.

Редактор сообщил: через неделю перечислят аванс за книгу. Оплатим аренду дома до конца года. А еще освежим стены, утеплим рамы, починим лестницу, поменяем ванну, и плиту тоже. Начнем подготовку к следующему времени года. Ты же любишь осень?»

Рэ рассказывает о том, что было, а я поражаюсь, как его слова оборачиваются для меня своим, пережитым до каждого вздоха тоски. Его обращение к прошлому не отзывается во мне желанием проникнуть еще глубже, осмотреть все детально. Вообще-то это в порядке вещей. Нам, женщинам, хочется пролистать прошлые дни своего мужчины не для того, чтобы изучить «врага», не наступать на те же грабли или выработать лучшую стратегию поведения, а просто… чтобы быть в курсе. Создать новую незримую связь, комфорт и психологическую защиту от неприятностей. Чем лучше знаешь человека, тем быстрее и точнее угадываешь его реакции. При этом мы внимательно слушаем, не нарушая границ рассказчика. Но потом, если что-то осталось недосказанным, мы непременно вернемся, тактично разузнаем – незатейливо, между делом.

Я слушаю Рэ как старого доброго друга, рассказ которого – еще одно доказательство тому, как схожи наши истории. Я слушаю Рэ, и вкус какой-то упрямой победы дрожит на моих губах. «Север, ты не сдалась, ты верила и смогла отыскать своего мужчину!» Не люблю слова «половинка». В нем столько человеческой ущербности – если ты не можешь обрести гармонию наедине с самим собой, то как ты собираешься найти ее, если вас будет двое?

Я понимаю, что Зейнеп оставила большой след в его жизни. Не буду стараться заполнить собою ту пустоту, что образовалась с ее уходом. Пусть весь этот опыт останется с ним. У того времени свой почерк, свой автор. Но я сделаю все, чтобы Рэ не тревожили эти раны. Я хочу быть для него той, с кем он будет смеяться так же естественно, как дышать. Болезненные темы остаются, никуда не исчезают, не превращаются в табу. Но если ты можешь говорить об этом без тоски и страха, если не дрожит голос и не подступают слезы, то, значит, прошлое окончательно отжило и само хоронит своих мертвецов.

Как бы мы ни мучились от тяги к нему, обязательно наступает день, когда остается только осознать, что все закончилось. На самом деле. И больше не возвращаешься в прошлое, больше не хочешь им жить. Наоборот – пытаешься снова почувствовать распахивающий сердце восторг и пережить окрыляющие чувства, как в дни, полные любви… Главное, ты хочешь возродить себя и подарить свои лучшие качества новому человеку, который идет тебе навстречу. Или уже пришел.

Нам удалось перевернуть страницу пережитого. И, приступая к новой, мы благодарим свой опыт и людей, которые нам его подарили.

Я больше не оставляю для тебя места во всем, что со мной случается. Это бесполезно и… не нужно. Вот где я нашла смирение – в этом «не нужно». И мне хорошо. Дыхание стало легким и свободным. Снова люблю ночные дороги и позволяю себе думать только о настоящем. Засыпаю спокойно, почти не вижу снов. Живу в другой стране, где тебя никогда не было. И не будет. Реалии моего прошлого сильно подешевели.

Я проснулась раньше обычного. Заварила кофе, приготовила для Рэ омлет с разноцветными сладкими перцами и побежала здороваться с морем. Сегодня последний день тишины, завтра приезжают Начо с Пако. Соскучилась по ним. По вечно умному взгляду и мокрому носу Пако. По анекдотам Начо и ее уморительным историям о неустранимых недостатках очередного кавалера. Мы будем много смеяться, пить холодное белое вино, а думать – как можно меньше…

• Предыдущая
• 21/40
• Следующая