Девушка в зеркале (сборник) - Ахерн Сесилия - Страница 17

• Предыдущая
• 17/31
• Следующая

Телефон затрезвонил второй раз, и Герман понял, что это в спальне напротив звонит мобильник Эмбер. Замолчал на миг и снова залился — громко и противно. Она нарочно установила такой сигнал, хотела слышать звонок сквозь толстые стены из любой комнаты.

Решив, что Эмбер, как обычно, хлопочет внизу на кухне, хотя с каждым днем хлопот становилось все меньше, Герман вышел на площадку и позвал жену. Ответом ему служила мертвая тишина. Он вздохнул, предчувствуя новый день бойкота, и прислушался. Снизу не доносилось ни звука: не работали ни радио, ни телевизор, хотя Эмбер обычно громко включала Си-эн-эн, надеясь привлечь его внимание к происходящему в мире. Либо у них забрали последний телевизор, либо ее нет дома. Герман выглянул в окно: обе машины на месте. Он испугался, подумав, что она улетела в Нью-Йорк, как обещала вчера. Хотя вряд ли она уехала без телефона, а к прогулкам не располагала погода. Она, наверное, еще спит, успокоил он себя. Надо думать, она тоже всю ночь промучилась без сна, так что ей вряд ли захочется вылезать из постели до вечера. Тем более что в доме холодно, словно на улице.

Не успел Герман спуститься вниз, как вновь раздалась телефонная трель. Он прислушался: не шумит ли вода в душе? Нет, тихо. Он попробовал ручку — дверь заперта, значит, жена в комнате. Он заглянул в замочную скважину — с той стороны торчал ключ, не позволяя ничего рассмотреть.

— Эмбер? — Герман тихонько постучал. — С тобой все хорошо? — Глупый вопрос, но он не сообразил, о чем еще можно спросить. Все было плохо, хуже некуда, и, даже если она снова стала похаживать налево, вчера он наговорил ей столько ужасных слов, что теперь, остыв и успокоившись, испытывал стыд. — Почему ты не отвечаешь на звонок?

Тишина.

— Не хочешь со мной разговаривать? — Еще одна глупость. Если не хочет, то и не будет.

Герман вздохнул и отправился на кухню, радуясь, что его невидимый соавтор пока не прельстился их кофеваркой. В ожидании, пока закипит молоко, он бродил по комнатам, где с прошлого вечера ничего не изменилось. На полу валялась разбитая лампа, стояло две пары резиновых сапог, в кладовой висело два пальто. В раковине со вчерашнего дня все еще стояла его чашка из-под кофе. Он проверил шкафы, ящики и убедился, что те немногие вещи, что у них остались, пока на месте. Это обеспокоило его по нескольким причинам, но сильнее прочего он боялся, что, если ничего не пропало, значит, ничего и не написано. Германа охватила паника: ведь он был так близок к завершению романа! Это было делом нескольких дней, он почти ощущал вкус финала у себя на губах, уже представлял, как привозит свою книгу в Нью-Йорк и вызывает всеобщее восхищение: всего за месяц он сумел создать шедевр. Забыв о кофе, Герман бросился вверх по лестнице в кабинет. Увидел новую стопку аккуратно отпечатанных страниц и испытал чувство громадного облегчения. Схватил страницы и, сияя от счастья, прижал их к груди.

У Эмбер снова зазвонил телефон.

При этом звуке сердце Германа тяжело застучало. Тревога, что спряталась было глубоко внутри, вновь дала о себе знать.

— Эмбер, — прошептал он.

Сбежав по лестнице, Герман принялся колотить в дверь спальни все громче и громче. Он стучал, колотил в дверь ногами и под конец попытался с разбегу выбить ее плечом. Тут он вспомнил хитрость, не раз помогавшую его брату Хэнку выбраться ночью с фермы, когда тот был еще подростком. Герман вернулся в кабинет, взял лист бумаги, сентиментально отметив про себя, что бумагу купила ему Эмбер, и дрожащими руками сунул его под дверь. Ручкой вытолкнул ключ из замочной скважины и услышал, как тот шлепнулся на пол. Герман осторожно вытащил бумагу, а с ней, слава богу, и старый ключ.

Он с волнением отпер дверь, надеясь увидеть жену в постели. Пусть закричит на него, швырнет чем угодно, только бы она была там. Герман увидел примятую постель, на полу, у исчезнувшего камина, — два собранных в дорогу чемодана. Из гардероба исчезла вся ее одежда. Чувствуя дурноту, он рывком распахнул дверь в ванную, уже мечтая, чтобы его обругали, потому что он вломился без стука. Там Эмбер тоже не было.

— Эмбер! — закричал он, заполняя звуками ее имени весь пустой молчаливый дом. — Ты нарочно прячешься? Я прошу прощения. Я усвоил урок! Пожалуйста! Пожалуйста, выходи! Прости меня, поехали домой. Вернемся в Нью-Йорк, я закончу книгу там! Эмбер!!! — Его голос осип от отчаяния и страха.

Внезапно его осенила догадка: она на улице. Он сбежал по ступеням, распахнул дверь и выскочил под сильный дождь и холодный ветер. Непогода ударила в лицо, распахнула пижаму, дохнула холодом в грудь, вздувая тонкую пижамную ткань. Шлепанцы тут же увязли в грязи, он сбросил их и босиком побежал в поле к голубятне, у которой Эмбер, как он знал, любила проводить время. Пусто, ни души. Щурясь от ветра и дождя, изнемогая от боли в груди, он громко плакал и кричал, но крики уносило ветром, а слезы смывало дождем. Измученный, насквозь промокший, весь заляпанный грязью — пока бежал сюда, он споткнулся и упал, — дрожа, Герман поплелся обратно в дом. Стоя у двери, он окинул взглядом пустоту — такую же он ощущал внутри, будто у него вырвали сердце.

Зазвонил телефон.

Герман бросился наверх, схватил трубку телефона, стоящего на тумбочке у кровати и, задыхаясь, проговорил:

— Алло?

На том конце долго молчали.

— Могу ли я поговорить с Эмбер Бэнкс?

— Кто ее спрашивает? — прохрипел он и упал на кровать в облепившей тело мокрой пижаме.

Наступила вторая долгая пауза, и Герман насторожился. Английский акцент, повелительный тон, не тот ли это тип, с которым он застукал ее вчера?

— Я вас знаю! — Герман вдруг разозлился. — Я видел вас вчера вместе. Будьте уверены, я в курсе, — сообщил он с угрозой.

Не сразу прозвучал вопрос:

— Мистер Бэнкс, я полагаю?

— Да, — ответил Герман сквозь сжатые зубы. — И не смейте больше прикасаться к ней, а не то, клянусь, вы сильно пожалеете!

— Мистер Бэнкс, наверное, произошла какая-то ошибка, — помедлив, ответил мужчина. — Я доктор Барнсли. Не знаю, за кого вы меня принимаете, но уверен, вы ошибаетесь. Попросите, пожалуйста, Эмбер, перезвонить мне при первой возможности, чтобы мы могли перенести ее прием на другое время.

— Какой еще прием?

— Я назначил ей прием на утро, но она не приехала. Она поймет, в чем дело. Передайте ей, что я звонил. — И он повесил трубку.

Герман потрясенно смотрел на телефон, пока в голове роились десятки различных предположений. Мужчина, к дому которого он приехал за женой, — врач? Зачем ей понадобился врач? Она спит с ним? Она заболела? Может быть, у нее и нет никакого любовника? Когда телефон в руке опять зазвонил, Герман вздрогнул и механически нажал кнопку ответа:

— Эмбер!

— Ой, мистер Бэнкс? Это Хэтти, Хэтти Браун.

— Хэтти, — повторил он, потирая лицо. — Здравствуйте.

— Позовите, пожалуйста, Эмбер на минуточку.

— Не могу, она… — Голос его дрогнул. — Ее нет.

После паузы Хэтти заговорила медленно и задумчиво:

— Вы не знаете, она скоро вернется?

— Не знаю. — Герман кашлянул, прочищая горло. — Надеюсь, что скоро. Как только вернется, я сразу передам ей, чтобы она вам перезвонила.

И не успел он дать отбой, как вскочил и побежал в туалет, где его вырвало.

В сумерках Герман спустился в гостиную, которая некогда была яркой, шикарной, теплой и уютной, а теперь опустела — остался только диван да несколько голых приставных столиков. По причине непогоды стемнело раньше обычного. Он переоделся и сидел, просматривая оставленные в его мобильном телефоне сообщения. Телефон пришлось включить, потому что могла — как он надеялся — позвонить Эмбер или, что вполне вероятно, ее похитители. Герман подумывал связаться с полицией и рассказать об исчезновении жены, но не знал, с чего начать. Как он объяснит им происходящее? Как признается, что она исчезла из запертой комнаты, в то время как он находился дома и других людей поблизости не было? Камеры слежения ничего не зафиксировали. Ну уж нет: они сразу обвинят его. Он подождет, пока вернется Эмбер. Он закончит книгу и получит все обратно. Должен будет получить. Иначе все теряет смысл.

• Предыдущая
• 17/31
• Следующая