Семейные трагедии Романовых. Трудный выбор - Сукина Людмила Борисовна - Страница 36
- Предыдущая
- 36/70
- Следующая
Как это ни удивительно, но внутренняя политика Петра Федоровича была вполне успешной. Он оказался довольно энергичным администратором и за полгода своего короткого царствования успел подписать 192 именных и сенатских указа, многие из которых, если воспользоваться современной политической терминологией, можно условно назвать либеральными. Особо среди них следует отметить Манифест 18 февраля 1762 года «О даровании вольности и свободы всему российскому дворянству», последствием которого стало появление в России первого свободного сословия, получившего право самостоятельно определять свою личную судьбу и карьеру. Император ликвидировал Тайную канцелярию – учреждение, десятилетиями наводившее ужас на русское общество, и изменил систему политического сыска в стране, запретив доносительство и переведя расследования политических дел на профессиональную юридическую основу.
Петр III амнистировал многих ссыльных, попавших в опалу в царствование Елизаветы. При дворе снова появились некогда влиятельные старцы: Бирон, Миних, Лесток. Но бедный Петр ничего не понимал в людях и не собирался разбираться в сложностях их взаимоотношений. Он попытался публично помирить 79-летнего Миниха и 72-летнего Бирона. Но этим только поставил обоих в неловкое и глупое положение и вызвал их тайное неудовольствие под злорадные ухмылки придворных и иностранных посланников.
Попробовал новый император проявить милосердие и к бывшему государю Ивану Антоновичу, томившемуся в Шлиссельбургской крепости. Его судьба была семейным делом Романовых, и Петр Федорович взял с собой супругу – Екатерину Алексеевну. Они вместе навестили несчастного узника, но вынесли из его камеры совершенно разные впечатления. Чувства Петра были похожи скорее на жалость к своему младшему кузену. Историк А. Г. Брикнер считал, что император собирался со временем облегчить его положение. А вот Екатерина питала к этому, тоже не совсем чужому для нее человеку, страх и отвращение. Возможно, уже тогда она решила для себя, как поступит с ним в будущем, если ей удастся заполучить власть в свои руки. Десять лет спустя она напишет в своих мемуарах: «Принц Иван был сумасшедшим, я его видела в 1762 году; кроме того, он был заика». Забегая вперед, скажем, что обоим «русским принцам» после этого свидания оставалось жить недолго.
Но все эти поступки не помогли Петру Федоровичу завоевать любовь и уважение подданных. Для них он так и остался чужаком, голштинцем, явившимся издалека, чтобы занять престол. Он не пользовался популярностью даже в своем ближайшем окружении. Императору было немного за тридцать. Он был дородным, белокурым, с голубыми глазами – типичным немцем. Вечно одетый в прусский полковничий мундир, обутый в высокие сапоги с такими узкими голенищами, что в них трудно было сгибать ноги, Петр III выглядел странным и инородным существом в интерьерах петербургских императорских дворцов. Царь все время боялся или стеснялся сказать глупость, поэтому говорил напыщенными пустыми фразами, дичился столичного светского общества и большую часть времени проводил в загородных резиденциях.
В отличие от своей тетки Елизаветы, Петр III любил порядок и предпочитал организованный образ жизни. Он вставал ровно в семь утра под звон курантов Петропавловского собора. Не желая тратить впустую ни минуты, во время одевания он общался с генералами и флигель-адъютантами, получал первые утренние новости, отдавал текущие распоряжения, пил кофе и курил трубку.
В восемь часов император переходил в свой рабочий кабинет. Здесь он принимал своего статс-секретаря Дмитрия Волкова, генерал-прокурора Сената Александра Глебова, президентов коллегий и других важных сановников с докладами. Бывало, что в это же время его посещала и супруга Екатерина Алексеевна, имевшая к нему вопросы, касающиеся государственной политики. Работа в кабинете продолжалась около трех часов.
В одиннадцать утра Петр, надев портупею со шпагой и шляпу, взяв перчатки и трость, выходил со своими приближенными на Дворцовую площадь. Каждый день его ждал там один из гвардейских полков, и император лично производил развод караулов.
К полудню Петр III оправлялся в Сенат, потом в Синод, в который никогда не ездила ни одна из царствовавших до него императриц, посещал некоторые из коллегий, Адмиралтейство и Монетный двор, осматривал петербургские мануфактуры и затянувшуюся стройку нового Зимнего дворца. Некоторые вельможи, знавшие еще его деда, сравнивали молодого государя с Петром I. Вероятно, именно эта активность императора позволила историку М. И. Семевскому считать, что в то время Петр Федорович был
«человек в полном расцвете сил и здоровья, живой, необыкновенно подвижный и обуреваемый необыкновенною жаждою деятельности. Петр всюду хотел быть, все видеть, многое предпринять, много из того, что видел и о чем слышал, переделать».
Но в Петра I Петр III играл только до обеда. После него он словно превращался в тетушку Елизавету. Обедать он садился в два или в три часа. За столом он любил шумное общество мужчин и дам, приглашая в будние дни от десяти до тридцати гостей, а в праздники – и до сотни. Вино и пунш лились рекой, шумные разговоры перемежались взрывами смеха. Екатерина считала такое ежедневное веселье за обедом неуместным и нередко обедала отдельно, в своих покоях.
После обеда насытившийся и захмелевший император немного отдыхал. Затем играл с приближенными в бильярд, карты или шахматы.
Вечером, когда император оставался дома, у него вновь собиралось шумное общество, которое просиживало с ним за столом до двух-трех часов ночи. Если Петр выезжал в гости, иногда вместе с Екатериной, то возвращался к пяти часам утра, уже после супруги.
Фельдмаршал Миних, вновь облагодетельствованный молодым императором, в своих «Записках» отзывался о нем почти восторженно:
«Этот государь был от природы пылок, деятелен, быстр, неутомим, гневен, вспыльчив и неукротим.
Он очень любил все военное и не носил другого платья, кроме мундира. Он с каким-то энтузиазмом подражал королю прусскому, как в отношении своей внешности, так и в отношении всего, касавшегося войска. Он был полковником прусского пехотного полка, что казалось вовсе не соответственным его сану, и носил прусский мундир; точно так же и король прусский был полковником второго московского пехотного полка. Император некоторое время не надевал вовсе ордена св. Андрея (орден Андрея Первозванного русскому императору полагалось носить по государственному этикету. – Л. С.), а носил прусский орден Черного Орла.
Неизвестно, каковы были религиозные убеждения императора, но все видели, что во время богослужения он был крайне невнимателен и подавал повод к соблазну, беспрестанно переходя с одной стороны церкви на другую, чтобы болтать с дамами».
Петр Федорович обладал сколь многими достоинствами, столь и многими же неприятными свойствами. Но одним из самых существенных его недостатков была неспособность окружать себя верными и преданными людьми. Он не мог и не умел найти поддержку и понимание даже в собственной семье. Еще будучи великим князем, Петр не считал нужным скрывать от супруги свои симпатии к другим женщинам, прямо у нее на глазах волочился за ее фрейлиной, девицей Марфой Исаевной Шафировой. Екатерина Алексеевна платила мужу той же монетой. После короткого романа с Сергеем Салтыковым, о котором мы уже упоминали, она завела любовные отношения с польским аристократом, роскошным красавцем Станиславом Августом Понятовским (будущим королем Польши), тогда жившим в Петербурге. Великая княгиня якобы даже родила от Понятовского дочь Анну, которая умерла в младенчестве. В то время супруги снисходительно относились к любовным связям друг друга. Так жили не только они, но и весь петербургский двор и все королевские и герцогские дворы Европы; это была обычная модель поведения утопавших в роскоши и не обремененных повседневными обязанностями и заботами аристократов «галантного» XVIII столетия. Тем более что делить им было пока нечего, вся власть принадлежала императрице Елизавете Петровне. Но после ее смерти все резко изменилось.
- Предыдущая
- 36/70
- Следующая
