Имя Звезды - Джонсон Морин - Страница 5

Когда мы вернулись, за столом уже завязался разговор. Речь в основном шла о лете — кто-то ездил в Кению, кто-то ходил под парусом. Никто из моих знакомых отродясь не ездил летом в Кению. У некоторых из моих приятелей имелись лодки, но я не слышала, чтобы кто-нибудь «ходил под парусом». Эти ребята не выглядели богатенькими — по крайней мере, в наших краях богатенькие выглядят иначе. Богатеньких отличают дурацкие машины, уродские дома и идиотские развлечения — поездка в лимузинах до самого Нового Орлеана на шестнадцатый день рождения, чтобы там налиться под пробочку безалкогольным пивом, которое в сортире можно обменять на настоящее, потом умыкнуть утку из пруда, а потом наблевать у фонтана. Ну да, я имею в виду совершенно конкретного персонажа, но в принципе общая мысль понятна. А за этим столом сидели удивительно взрослые люди — к ним подходило определение «зрелые».

— Так ты из Нового Орлеана? — спросил Джером, прервав поток моих мыслей.

— Да, — ответила я, быстренько дожевав кусок. — Вернее, из пригорода.

Он собирался спросить что-то еще, но тут встряла Шарлотта.

— У нас сейчас будет собрание старост, — заявила она. — Прямо здесь.

Я еще не доела десерт, но решила пока что смолчать.

— Увидимся, — сказала я, откладывая ложку.

Вернувшись к себе, я попыталась выбрать кровать. Средняя мне точно не нравилась. Я люблю спать у стены. Оставался вопрос — забрать ли себе ту, что стоит у этого здоровского камина (и, соответственно, получить в свое распоряжение замечательную каминную полку, куда можно кучу всего поставить), или все-таки не наглеть и выбрать ту, что в другом конце комнаты?

Я пять минут простояла на месте, обосновывая самой себе свое право на кровать у камина. Решила, что ничего и этом такого, тем более я не собираюсь прямо вот сразу занимать каминную полку. Заберу себе кровать, а полку пока не трону. Все равно она постепенно станет моей.

Разделавшись с этим важным вопросом, я нацепила наушники и принялась распаковывать коробки. В одной лежали одеяла, подушки, постельное белье и полотенца, которые я отправила почтой из дома. Странно было видеть эти привычные домашние вещички здесь, посреди Лондона. Я застелила постель и занялась чемоданами — размесила и разложила шмотки. Над своим столом прицепила фотоколлаж с портретами друзей, фотографии родителей, дяди Вика и кузины Дианы. Еще у меня была пепельница в форме губ сердечком, которую я сперла из нашей местной шашлычницы «Любовное логово Большого Джима». Достала бусы, купленные на карнавалах, и медальончики, повесила их на спинку кровати. Потом вытащила компьютер и аккуратно водрузила на полку три ценнейших банки сырного соуса «Чиз-виз».

Была половина восьмого.

Встала на кровати на четвереньки, выглянула в окно. Небо все еще было ярко-синим.

Побродила немного по пустому зданию и в конце концов прибилась в общую комнату. Вряд ли еще когда удастся оказаться здесь одной, так что я плюхнулась на диван перед самым телевизором и включила его. Попала на первый канал Би-би-си, как раз начали передавать новости. Я сразу же заметила огромную вставку в нижней части экрана: «Убийство в Ист-Энде: почерк Потрошителя». Полузакрыв глаза, я смотрела на мелькающие кадры — перегороженная улица, где обнаружили тело, полицейские в светоотражающих жилетах не подпускают журналистов с камерами. Потом снова включили диктора в студии: «Хотя прямо на месте преступления находилась камера видеонаблюдения, запись момента убийства не сохранилась. Специалисты считают, что имел место технический сбой. Решено провести проверку состояния системы видеонаблюдения…»

За окном ворковали голуби. Здание скрипнуло и вновь успокоилось. Я вытянула руку и провела ею по плотной шершавой синей обивке дивана. Посмотрела на стенные книжные шкафы, поднимавшиеся до самого потолка. Ну вот, я здесь. Это холодное пустое здание — это действительно Лондон. Голуби за окном — английские голуби. Я так долго все это себе воображала, что теперь никак не могла осмыслить реальность.

На экране мелькнула надпись «НОВЫЙ ПОТРОШИТЕЛЬ?» на фоне панорамы Биг-Бена и здания парламента. Похоже, даже новости пытались уверить меня в происходившем. Сам Джек Потрошитель вернулся, чтобы поприветствовать меня.

Проснувшись на следующее утро, я обнаружила в комнате двух незнакомок: одна с виду родительница, другая — девица с длинными золотистыми волосами, в неброском свитере из серого кашемира и в джинсах. Я быстренько протерла глаза, похлопала себя по бокам, чтобы убедиться, что и сверху, и снизу на мне хоть что-то надето, и обнаружила, что всю ночь проспала в форме. Собственно, я вообще не помнила, как уснула. Так, закрыла на минутку глаза — и вот тебе утро. Сказался долгий перелет. Я натянула одеяло до подбородка и издала звук, напоминающий приветствие.

— Ой, мы тебя разбудили? — огорчилась девица. — А мы старались потише.

Тут-то я заметила, что в комнату успели притащить четыре чемодана, две большие корзины, три коробки и виолончель. Похоже, они уже довольно давно старательно ходят на цыпочках вокруг моего спящего тела в форме. Потом я услышала в коридоре грохот — целая толпа народу таскала по нему вещи.

— Ты не переживай, — сказала девица. — Папа сюда не входил. Я не хотела тебя тревожить. Ты крепко спала. Ты Аврора, да?

— Рори, — ответила я. — Я уснула прямо в…

Договаривать я не стала. И так ясно с первого взгляда.

— Да подумаешь! Не в последний раз, уж поверь мне. Я Джулиана, но все зовут меня Джазой.

Я познакомилась с мамой Джазы, а потом поплелась в ванную чистить зубы и вообще приводить себя в сносный вид.

В коридорах было не протолкнуться. Я так и не поняла, как могла проспать начало этого нашествия. Девицы при виде друг дружки визжали от восторга. Повсюду объятия, воздушные поцелуи и молчаливые препирательства с родителями, которые изо всех сил старались не устраивать прилюдных скандалов. Потом слезы и прощания. Весь спектр человеческих чувств одновременно. Протискиваясь через вестибюль, я слышала, как снизу через три этажа доносится бас Клаудии, которая приветствовала прибывавших: «Звать меня Клаудия! Как добрались? Славно, славно, славно…»

Я наконец дошлепала до ванной и притулилась у окна. Снаружи стояло ясное солнечное утро. На парковке перед школой осталось разве что два-три свободных места. Водителям приходилось подъезжать к зданию по очереди. Выгрузили коробку-другую — и дальше, чтобы дать место следующему. То же самое происходило и на другом конце площади, у корпуса мальчиков.

Дома я долго планировала, как бы поэффектнее выйти на сцену. Продумала несколько вариантов приветствия. Отрепетировала свои самые лучшие истории. Пока счет был два — ноль не в мою пользу. Я почистила зубы, плеснула в лицо холодной воды, пригладила пальцами волосы и смирилась с тем, что в таком виде и предстану перед новой соседкой.

Поскольку Джаза жила в Англии и в школу приехала на машине, шмоток у нее оказалось на порядок больше, чем у меня. Даже на несколько порядков больше. Груда чемоданов, которые ее мама распаковывала один за другим, вываливая вещи на кровать. Коробки с книжками, штук шестьдесят подушечек, теннисная ракетка и несколько зонтиков. Постельное белье, полотенца и одеяла у нее были лучше моих. А еще она привезла занавески.

И виолончель. Книг же у нее было как минимум штук двести, а то и больше. Я посмотрела на свои картонные коробки, цветные бусы, пепельницу, на единственную полку с книгами.

— Помочь? — предложила я.

— Ну… — Джаза обернулась и окинула взглядом вещи. — Кажется… кажется, мы все притащили. Родителям далеко ехать обратно, так что… я пойду с ними попрощаюсь.

— Так это все?

— Ну да. Мы сначала занесли все в вестибюль, а потом понемножку перетаскивали сюда, чтобы не разбудить тебя.

Джаза исчезла минут на двадцать, а вернулась с красными глазами и хлюпая носом. Некоторое время я смотрела, как она разбирает вещи. Прикидывала, стоит ли предложить свою помощь — вообще-то, дело такое, личное. Потом все-таки предложила, а Джаза с благодарностью ее приняла. А еще сказала, что я могу брать любые ее вещи — одежду, одеяла, все, что угодно. «Бери и не спрашивай», так она к этому относилась. Она объяснила мне кучу подробностей, о которых не упомянула Клаудия: например, где разрешается пользоваться телефоном (в своей комнате и на улице), чем можно заняться в свободное время (по большей части учебой, в комнате или в библиотеке).