Мистер Икс - Страуб Питер - Страница 20

• Предыдущая
• 20/138
• Следующая

В четверг экзаменационной недели, предшествовавшей рождественским каникулам, я увидел его, с головой ушедшего в книгу за длинным столом библиотеки. Курсанты по обеим сторонам стола тоже занимались, перед ними высились целые стопки книг, и лишь во второй раз взглянув на ребят, я понял, что именно привлекло мое внимание к Флетчеру. Все строчили конспекты, заглядывая в тома военной истории, Флетчер же развлекался, уделив все внимание тому в яркой обложке, явно художественного содержания. Движимый инстинктом, до поры не понимая, в чем дело, я прошел мимо стола и разглядел название книги – «Ужас в Данвиче»[16]. Сочетание названия и зловещего оформления обложки тотчас поразило меня, причем эффект воздействия был сродни той самой силе – разве что в меньшей степени, – что первый раз повлекла меня в лес Джонсона. Я должен был заполучить книгу. Это моя книга. Битый час ерзал я на стуле, делал бессмысленные записи и приглядывал за Флетчером.

Когда он поднялся, я собрал со стола свои вещи и устремился за ним. Да, сказал Флетчер, он будет рад дать мне почитать книгу после того, как прочтет сам. Он дал мне ее полистать, упомянув, что она «просто жуткая». Флетчер и понятия не имел, насколько точным был его отзыв. Брошюрка трепетала и пульсировала в моих руках. Словно я держал колибри.

В течение следующего дня почти половина курсантов – те, что сдали экзамены, – волнами разъезжались на родительских машинах. Последний экзамен, химию, Флетчер сдал в субботу в то же время, что и я – военную философию. Флетчер, однако, думал, что я уже уехал домой, и в половине шестого вечера в пятницу по пути в столовую зашел в мою комнату, не постучав. И, так сказать, застукал меня.

До моего водворения в военное училище «Фортресс» мои героические усилия тайно продолжать «настоящее» обучение оставались досадно невознагражденными. Я крайне нуждался в уединении, но даже тогда, когда удавалось урвать для этого час-другой, все мои потуги продвигали меня к прогрессу черепашьими шагами. Теперь-то я понимаю, что это тревожное и утомительное затишье зависело от физического развития. Эволюционный скачок добавил моему телосложению двадцать фунтов весу и три дюйма росту, прежде чем я был допущен к занятиям строевой подготовкой, и к тому моменту, когда в комнату влетел курсант Флетчер со священной книгой в руках, я как раз делал свои первые робкие шаги Неподвижного Движения – не знаю, как это назвать правильно: когда ты исчезаешь из одного места и возникаешь в другом.

К нынешним рождественским каникулам я преуспел в том, что научился переносить свое тело на расстояние четыре фута от края койки к стоящему у стола стулу посредством утомительной интерлюдии, в процессе которой я не находился ни на койке, ни на стуле, а одновременно в обоих местах; то есть я преуспел, но не до конца. Как бы там ни было, трудно сказать, что конкретно увидел Флетчер, когда ввалился ко мне. Даже не представляю. Живот мой скрутило, в череп словно вбивали рельсовый костыль. А то, что удалось разглядеть внутри этого кошмара, усугубило мои страдания чрезвычайно. Два курсанта в форме влетели в две разные двери. Блистающее облако света и мои физические муки показали мне посягателя или посягателей лишь в форме силуэта в тот момент, когда он резко остановился либо они остановились.

С койки я видел одного из них застывшим на пороге открытой двери. Со стула, в чуть более прозрачной перспективе, я мог разглядеть верхнюю половину туловища фигуры в форме, неподвижно стоявшей рядом с темно-зеленой створкой двери. С обеих позиций была видна яркая обложка книги в руках гостя, и оба моих «я» – на койке и на стуле – почувствовали острую потребность в этой книге. Наша попытка отдать приказ курсанту стоять на месте прозвучала не громче шипения иглы звукоснимателя по пластинке на 78 оборотов. А сам курсант при всем своем желании двигаться не смог бы – его ноги буквально приклеились к полу.

Бесконечную секунду спустя я сидел рядом с ошеломленным курсантом Флетчером, в то время как яркие блестки искр оседали и гасли на полу – больше всего их было вокруг изножья моей койки. Я был абсолютно гол и, несмотря на горячечную агонию головной боли и смятение в животе, умышленно не скрывал буквально каменную эрекцию, которая зовется у нас в «Фортресс» «вороненой сталью». Рот курсанта артиллерийского курса Флетчера как распахнулся на пороге, так до сих пор и оставался открытым, взгляд остекленел. Наконец он посмотрел на меня, затем – туда, где я мгновение назад сидел. Запах, напоминающий вонь паленой проводки, висел в комнате. Я потянулся и, достав дверь кончиками пальцев, закрыл ее.

Курсант Флетчер оторвал безжизненный взгляд от меня, перевел его на койку, затем вновь посмотрел на меня.

– М-м-м… – Он вспомнил, зачем пришел. Трясущаяся рука с книгой протянулась ко мне. – А я думал… Я хотел… – Глаза курсанта Флетчера опустились на мой член.

Я вытянул книгу из его пальцев. Эрекция моя – с точки зрения завистливой старости – достигла выдающихся размеров.

Флетчер не сводил глаз с моего рычага.

– Э-э… Я не… Понимаешь, я не… – Вскинув голову, он встретился со мной глазами. – Когда я вошел, я, честно говоря, не понял, что происходит, все поплыло перед глазами». Может, поплохело вдруг. Жарковато у тебя. – Он снова опустил взгляд. – Ладно, забирай книгу, я пошел на ужин.

– Никуда ты не пойдешь, – сказал я.

Он попятился к двери. Положив книгу на стол, я поднялся, схватил его за локти и оттянул в сторону.

– Господи, – охнул он. – Мне же влепят наряд вне очереди за опоздание в столовую, но если ты хочешь «Мэри», то так и быть, могу тебе помочь.

«Мэри», или «пятипалая Мэри», на курсантском сленге означало мастурбацию. Он рассчитывал выторговать свое избавление от того, что могло быть у меня на уме. А у меня на уме ничего не было, за исключением одного: из комнаты он не должен выйти живым. Моя уздечка скользнула по шершавой ткани его мундира, оставив прозрачный блестящий след – будто след улитки.

– Только на форму не надо. – Флетчер сделал шаг в сторону, взялся рукой за мой член и не без нежности задвигал ею вверх-вниз, словно доил корову. Я обхватил левой рукой его талию, а правую опустил ему на плечо.

– А что это были за искры?

– Потом объясню, – сказал я.

– Плевать на наряд. Потом – ты мне, ладно?

– С удовольствием, – сказал я.

О лживые обещания похотливых мальчишек! О глупые юные создания, верящие этим обещаниям!

Колени мои крепко сжались, спина напряглась. Сливочные брызги, перелетев через десять футов комнаты, влепились в оконное стекло. Курсант Флетчер заулюлюкал, шаловливо нацелил меня в потолок и задвигал рукой энергичнее. Ленточка цвета растаявшего мороженого стремительно взметнулась вверх и ударила в штукатурку. С почти научным любопытством он наблюдал за тем, как поток жидкой кашицы стекал по его пальцам на пол.

– Ни фига себе!

Я отпустил его талию, он отпустил меня. Лицо его зарделось. Покопавшись, Флетчер расстегнул молнию на своих брюках и запустил в ширинку руку.

– Спасибо за книгу, – сказал я, впервые с начала моих экспериментов в развалинах дома зная, что могу заморозить человеческое сердце, и послал сосульку в сердце Флет-чера. Так, с рукой в ширинке, он и рухнул на пол замертво.

Что бы я ни решил сделать с его телом, нужно было подождать до начала комендантского часа. Я засунул труп под койку и надел форму, затем полотенцем вытер следы на полу и окне. Встав на стул, промокнул пятно на потолке, затем устроился читать.

Должен признаться: экстаз – это гораздо более глубокое чувство, чем сексуальное удовлетворение. Прочитать самые потаенные подробности того, что я сам достоверно знал о мире и о самом себе, – открытым текстом, в стройных линиях строчек уже на вступительной странице. Более того, узнать, что этот мудрец, этот провидец (живший в Провиденсе, на Род-Айленде, как упоминалось во взбесившей меня своей небрежной поверхностностью аннотации на отвороте обложки) проник в Тайну куда более глубоко, чем я. Необходимо было сделать определенные допущения, поскольку мудрец решил преподнести свои знания в беллетристической форме. Но он подтвердил и истоки моей Миссии, и природу моих Прародителей. Он назвал их славные имена: Ньярлатхотеп, Иог-Сотот, Шаб-Ниггурат, великий Ктулху.

• Предыдущая
• 20/138
• Следующая