Дань псам (ЛП) - Эриксон Стивен - Страница 6

Разбрасывая ветки и листья, демон побежал обратно, к стене имения. Он слышал, как корни развернулись и ползут за ним. Чилбес вонзил когти в штукатурку и влез на обычный насест. Конечно, для страха нет разумной причины. Корни никогда не вылезали за пределы ограды Дома — он поглядел назад …

… и с визгом подпрыгнул, оказавшись в заброшенном саду имения.

«Ох, никто не любит демонов!»

Холодный воздух над прудом — крылья захлопали, подбросив его вверх. Демон пропал в очи.

Слово, да, слово хозяину. Самое важное слово. Такое неожиданное, такое обжигающее и опасное!

Чилбес что есть силы колотил крыльями. Тучный демон поднимался в небо над сине-голубым городом.

Зечан Бросок и Гиддин Быстрый нашли идеальное место для засады. Двадцать шагов по переулку, дверные ниши одна напротив другой. Недавно мимо прошли пятеро пьяниц, ни один не заметил неподвижно стоявших в чернильной тьме ассасинов. Они уже скрывались из вида. Путь свободен… просто шагнуть вперед — и прольется кровь.

Цели приближались. Оба тащили по глиняной корчаге и слегка пошатывались. Они, видимо, спорили — на языке, которого Зечан не знал. Малазанский? Быстрый взгляд налево. Пьяницы как раз вышли из переулка, слившись с пестрой толпой гуляющих.

Зечан и Гиддин проследили за целями от бара, видели, как те нашли торговку вином, поторговались хорошенько, передали деньги и взяли корчаги.

Значит, где-то по пути они откупорили вино. Иначе почему так громко ругаются? Тот, что повыше, что ходит словно на цыпочках и наделен синей кожей — Зечан хорошо видел только его — замедлил шаг, потом оперся на стену. Казалось, он готов извергнуть ужин наружу.

Но вскоре он оправился. Спор затих сам собой. Высокий распрямил спину и подошел к второму; судя по шелесту мусора, они шли бок о бок.

Просто идеально.

Все по плану. Без сюрпризов. Зечан обожает такие ночи.

Дестер рванулся за ничего не ведающей женщиной. Мокасины бесшумно касались мостовой. Двенадцать шагов, восемь, четыре…

Она развернулась, сбрасывая плащ.

Размытый проблеск оружейной стали, арка рубящего выпада… Дестера занесло, когда он попытался изменить направление, уйти с пути меча — двуручный меч, сбереги Беру! — и что-то царапнуло по горлу. Он скорчился, падая влево; резко выбросил вперед обе руки с кинжалами на случай, если треклятая баба подошла ближе.

Двуручный меч!

Шее стало тепло. Тепло струилось по груди, забиралось под рубашку из оленьей кожи. Аллея расплылась, в глазах потемнело. Дестер Ужасный присел, замолотив кинжалами. По виску ударили сапогом или латной перчаткой. Новые брызги на мостовой. Он уже не мог удержать оружие. Клинки звякнули по брусчатке.

Слепой и одуревший, он валялся на камнях. Стало холодно.

Разумом овладела странная леность. Мысли растекались и уплывали, забирая с собой его самого.

Хватка встала над телом. Кончик меча влажно поблескивал, притягивая взор. Почему-то вспомнились маки после дождя. Она хмыкнула. Ублюдок был быстрым, почти избежал выпада. Удайся ему это — пришлось бы хорошенько потрудиться. И все же она выпотрошила бы негодяя. Если он не был приучен метать эти крошечные кинжальчики.

В толпе гадробийцев вам вряд ли угрожает что-то хуже карманника. Люди здесь необыкновенно милы. Но и выделить одного человека в толпе легко — если он не гадробиец.

Мертвец у ее ног — дарудж. Он мог с таким же успехом нацепить на голову фонарь. Парень возвышался над всеми.

И все же… она нахмурилась. «Ты не разбойник. Такие кинжалы…

Дыханье Худа!»

Она вложила меч в ножны и постаралась получше скрыть оружие под плащом (если увидит Стража, придется провести ночь в тюрьме и заплатить огромный штраф). Затем Хватка поудобнее перехватила пачку лепешек и двинулась дальше.

«Похоже, Дымку тоже ждет куча неприятностей».

Зечан и Гиддин одновременно выскочили из ниш, воздели кинжалы.

Высокий завопил, едва оружие Гиддина вошло в плоть. Колени малазанина подогнулись, изо рта хлынула рвота; он упал, разливая вино.

Оружие Зечана прошило кожу и заскрежетало по ребрам. По кинжалу на легкое. Вытащив клинки, ассасин отступил, любуясь на падение рыжеволосого.

Меч вонзился в шею Зечана.

Он умер прежде, чем упал на мостовую.

Гиддин, склонившийся над первым малазанином, оглянулся.

Руки охватили его голову. Одна зажала рот… и вдруг в легкие ассасина хлынула вода. Он тонул. Руки сильнее сжали рот, заткнули ноздри. Тьма наступала… он медленно поплыл…

Дергунчик фыркнул и вытащил меч из тела. Пнул ассасина в лицо, чтобы сильнее выразить негодование.

Напротив ухмылялся Синий Жемчуг: — Видел, каким фонтаном его вырвало? Если я не гений, то уж и не знаю, кого…

— Замолкни, — бросил Дергунчик. — Это не обычные любители выпить на дармовщинку, если еще не понял.

Синий Жемчуг нахмурился и поглядел на лежащее тело, изо рта и носа которого сочилась вода. Напан провел рукой по блестящей лысине. — Да. Но все равно они любители. Худ, мы заметили дыхание за половину улицы. Они затаились, когда мимо прошли пьяницы, показав, что охотятся не за случайными людьми. Значит…

— За нами. Да, и я так думаю.

— Идем назад, — занервничал Синий Жемчуг.

Дергунчик потянул за усы. Кивнул. — Сделай иллюзию еще раз. Мы идем в десяти шагах от себя.

— Легко, сержант…

— Я больше не сержант.

— Ну? Тогда почему все еще лаешь приказами?

К тому времени, когда Хватка оказалась в пределах видимости «К’рул-бара», она пылала гневом. Женщина помедлила, озираясь. Заметила кого-то в тени напротив двери. Капюшон натянут, руки спрятаны.

Хватка поспешила к нему.

Ее заметили, когда до чужака оставалось шагов десять. Он выпрямился, заволновался — это заметно было по нервным движениям рук, колыханию плаща. Между ними вклинились несколько празднующих; едва они прошли, Хватка одним прыжком покрыла оставшееся расстояние.

Неизвестно, чего ожидал незнакомец — может, громких публичных обвинений — но сразу стало ясно, что к пинку промеж ног он готов не был. Едва мужчина упал, Хватка хлопнула его рукой по затылку, помогая плотнее улечься. Лоб незнакомца противно хрустнул. Тело охватили судороги.

Какой-то прохожий замер, уставившись на дергающееся тело.

— Ты! — бросила Хватка. — У тебя что, проблемы?

Тот удивленно дернул плечом: — Никаких, милашка. Поделом ему. Не стой вот так. А давай поженимся?

— Иди подальше.

Незнакомец поплелся дальше, бормоча про неудачи в любви. Хватка поглядела по сторонам, ожидая, что кто-то еще выскочит из тайного укрытия. Но если кто-то и убежал, она не успела увидеть. Гораздо вероятнее, что глаза наблюдателя впиваются в нее с высоты ближайшей крыши.

Человек на земле прекратил корчиться.

Она отвернулась и пошла к входу «К’рул-бара».

— Хватка!

Она была уже в двух шагах от потертой двери. Обернулась: Дергунчик и Синий Жемчуг спешат к ней, в руках по жбану с салтоанским вином. У Дергуна на лице свирепое выражение; Синий — он идет на шаг позади отставного сержанта — повернул голову и смотрит на простершееся на мостовой тело. Уличные беспризорники уже деловито обирают мертвеца. Опередили…

— Сюда, вы двое! — бросила Хватка. — И смотрите по сторонам!

— Опасно нынче за покупками ходить, — сказал Дергунчик. — Синий сделал иллюзию, и мы прям сразу засаду заметили…

В последний раз окинув взором улицу, Хватка схватила их под руки и бесцеремонно потащила в дверь. — Внутрь, идиоты.

«Невероятно! Эта ночь так взбесила меня, что я ответила отказом на первое честное брачное предложение за двадцать лет».

Дымка сидела на том месте, на котором сидела всегда, когда чувствовала неприятности — за столиком в тени сразу за дверью. Сидела и оправдывала свое прозвище, да еще вытягивала ноги так, чтобы всякий входящий споткнулся.