Выкуси - Немцов Максим Владимирович - Страница 9

• Предыдущая
• 9/52
• Следующая

И вот я вся такая: «Ты как меня нашла?»

А смуглый легавый латинос вперед выступает и мне: «Это я ее вызвал».

Я такая весь радиатор ему обсмотрела — ну, до узла галстука хотя бы, птушто он меня выше. И типа ему: «Вот те на — вы меня заложили. Предательская вы ебучка!»

А легавый такой весь индифферентно держится: «Я никого не предавал, потому что я не за тебя, Эллисон». Это он меня по имени дневной рабыни назвал спецом, чтоб мозги мне поебать.

И вот я вся такая думаю: «Ладно, лягаш, это я вижу — ты убежден, что говнишко твое никому не растрясти, весь такой стараешься сойти пронырливым и подонистым в глазах МамБота, чтоб она тебя долго и хорошенько имала?» Верняк, брачные ритуалы древних и стремных — от них даже во рту как-то блевотно, ну?

В общем, я такая подхожу к здоровому легавому гомику и вся тихонько голоском маленькой девочки: «А я думала, мы на одной стороне, птушто, ну… мы же знаем про носферату и про все те деньги, что вы за его коллекцию выручили. Разве нет? Я безутешна». И тотально руку к лобику, с понтом лишаюсь чувств от разбитого сердца. Даже поплакать собралась, только тушью у меня вокруг глаз шипы адских врат были нарисованы, не хотелось спозаранку енотить, поэтому я только носом хлюпнула. И нос вытерла о рукав здорового этого легавого гомика.

А мамяк вся такая: «Что? Что? Носферату? Что? Деньги? Что?»

Тут Ривера ей: «Простите, пэжэ, миссис Грин, нам на минуточку с Эллисон словцом перемолвиться».

МамБот поэтому такая только в спальню, а я ей тут же вся: «О, мне кажется — туда не стоит. Можешь и снаружи обождать», — или типа того, птушто выясняется — я вовсе не желаю, чтоб она видела внутреннее святилище нашего любовного гнездышка, птушто она нянечка в больнице, и ей собачьи ошейники, пробирки, центрифуга и что не внушат совсем не то, что надо. (Нас с Фу в уединенности нашего будуара штырит от нашей тяги к безумным ученым.)

В общем, мама вышла.

А Фу весь такой: «Отымали, сцуко!» И пустился в жалкую имитацию моего великолепного победно-имательного танца попой, и меня такая его поддержка тут же сразу тронула, однако недостаток чувства ритма и попабельности у него — обескуражил.

А Ривера меж тем такой: «Эллисон, откуда тебе известно про деньги, и старого вампира, и яхту, и у тебя нет доказательств, и трали-вали, что-то никак не могу решить, быть мне добрым полицейским или злым, и дальше ли мне делать вид, что я крутой засранец, или тотально обосраться в штаны от той вербальной смертельной хватки, в которую ты только что взяла мое мужское достоинство, фигли-мигли».

Я ему вся такая: «Я все знаю, лягаш», — и «ш» эдак прошипела, я же знаю, они от этого звука оба ежатся. «Вам пора на выход, и МамБота с собой прихватите, доставьте ее домой, не то я буду принуждена обнародовать вашу нечестивую погань вашим хозяевам, так что мало не покажется».

А легавый латинос такой индифферентный весь, кивает, улыбу давит, так во мне аж уверенность вся пригнулась. И такой мне: «Вот как, Эллисон? Ну, тогда здесь присутствующий мистер Вон — ему вот двадцать один, а ты по-прежнему еще несовершеннолетняя, поэтому, среди прочего, мы можем его забрать за пособничество в делинкветности несовершеннолетних, похищение и половую связь с лицом, не достигшим совершеннолетия». И руки такой на груди сложил, типа: «Накося выкуси, сцуко». Хип-хопово надменный такой.

Поэтому я ему: «Вы правы, он тотально злоупотребляет моей невинностью. Фу, феерический ты извращенец!» И как закачу ему пощечину — но это уже от общей драмы, а не для того, чтоб не думал, будто я распутная. «Мне следовало понять еще в тот раз, когда ты в самом начале заставил меня выбрить пи-пилотку в форме треуголки!»

А Фу весь такой: «Ничё я не!»

«Извращен и в придачу многословен, нет?» — спрашиваю я у здорового легавого гомика, который пилотку от треуголки не отличит, если даже та к нему подскочит и споет «Усеянное звездами знамя». (Кстати, вы заметили — почти ничего на свете, кроме «Усеянного звездами знамени», не бывает усеяно? Типа, ведь нет же «Усеянного Изюмом Кекса» или «Усеянной Блохами Легавой». Но это я так, к слову.) В общем, я типа такая начинаю юбку задирать, чтоб у него чердак еще дальше съехал, типа сейчас эту самую треуголку ему и засвечу, но это блеф только, потому что у меня там все пострижено летучей мышью и выкрашено в бледно-лиловый, а еще на мне эти жарко-розовые сеточки, которые все полностью колготы, и от них на мои причинные места детям до тринадцати смотреть категорически не рекомендуется.

Да вот только он лицо руками не закрыл, не завизжал, как сучка, хоть я на это и рассчитывала. Нет, вместо всего этого здоровенный легавый гомик всю комнату перемахнул, и в ту же секунду мой Песик Фу — в наручниках, а тот их даже туже затягивает.

Фу такой весь: «Ой! Ой! Ой!»

А у меня боль сердечная, я вся страдаю, поэтому типа: «Раскуй его живо, фашыцкая медвежья жопа».

А Ривера мне только: «Эллисон, нам нужно достигнуть понимания, иначе твой дружок отправится в тюрьму, а если обвинение с него и снимут, с магистерской степенью своей он может распрощаться».

Отымали! Тут мне пришлось юбку в знак поражения опустить. У Фу все глаза шириной с анимэ, их слезы уже начинают усеивать, и мой благородный ниндзя любви глядит на меня с мольбой, типа: «Паза-алюста, не покидай меня, невзирая на мои очевидные эмо-склонности».

Поэтому я такая: «Мы вам дадим сто тысяч долларов за то, что вы покинете нашу любовную берлогу, будто ничего и не было».

А Ривера весь: «Нас ваши деньги не интересуют».

А этот голубой медведь его типа: «Погоди, ты где еще столько денег раздобудешь, а?»

А Ривера ему: «Не твое дело, Ник, тут не про деньги всё».

А я такая: «ОБМ, Ривера, ваши навыки плохого полицейского сосут с причмоком. Всё всегда про деньги. У вас что, телика нету?»

А он такой: «Что тут произошло рано утром?»

А я вся: «Ну, знаете, кошаки-вурдалаки, парковочная счетчица досуха отсосана, самурай в оранжевых носках, Эбби своим кунг-фу всем по жопе солярно надавала, все как обычно». И Песику моему: «Фу, куртка твоя — отпаднейшая фиготень на свете!»

«Это значит — очень хорошая», — перевел Фу полицейским.

А Ривера на это такой: «Коты-вампиры? Император то же самое говорил».

Ясно тащемта, что у легавых сомнения, поэтому я им всю битву растолковала и вдобавок теорию Фу донесла, как Чет других коть-вурдалаков делает, а также нехитрую мысль о том, что нам пиздец аж на девять дней Кванзыы,[2] потому что грядет конец света и что не, раз в городе кошаков до метрической киложопы, а уматных солнечных курток для жарки вампиров — всего две, у меня и у Фу, а нас жопогреи правопорядка задерживают вместо того, чтоб спасать человечество.

Поэтому Ривера такой: «А Флад и рыжая? — спрашивает. — Ты же им помогала, да?»

Честь и слава Инспектору Очевидность — мы просто-напросто живем у них в студии, тратим их деньги, а на их бронзовые тела мокрые полотенца вешаем. Я ему такая вся: «Они уехали. Все вурдалаки уехали. Вы что, с Императором не разговаривали? Он же видел, как они на яхту сели в Марине».

«Император — не самый надежный свидетель, — грит Ривера. — И про тех двоих он ничего не сказал, но мне очень трудно поверить, что кот — даже кот-вампир — даже банда домашних котов-вампиров — способен свалить взрослого служащего по надзору за городскими парковками».

Поэтому я ему такая: «Чет — не обычный котя-вурдалак. Он огромный. Скорее огромный, чем обычный, то есть. И становится все огромней. Если вы не дадите Фу применить свою безумную ученость и кота этого вылечить, через неделю Чет пирамиду Трансамерики отымеет всухую».

На все это Фу кивал китайским болванчиком с манга-причесоном. И весь такой: «Это правда».

Здоровый легавый гомик Кавуто на это весь: «Правда осилишь, парнишка? Сможешь всю эту хрень обратно в банку закупорить?»

«Абсолютно, — говорит им Фу, хотя сам ни сном ни духом, как ему ловить Чета. — Мне только время надо, а наручники можете не снимать, мне так работается лучше всего».

• Предыдущая
• 9/52
• Следующая