Детский сад (СИ) - "Джиллиан" - Страница 2
- Предыдущая
- 2/82
- Следующая
— Глупо, — шепнула она, лишь бы услышать звук своего голоса. И сразу вспомнила совсем не давнее, потрогала лицо. Ни царапины, ни крови. Значит, когда втаскивали сюда, о стекло не порезалась? Крови — чуть-чуть, и только на ладони. Рассекла на асфальтовой глыбе, пока падала. Саднит теперь.
Втаскивали? Значит… Всё-таки это было?
Домой бы… В мирный покой привычного бытия. Но пока не до мыслей о возвращении. Да и… А нога всё ещё болит. Странно. Кажется, чувствительная боль, на которую приходится постоянно отвлекаться, вытеснила страх перед неведомым…
Что ж… Пока звуки отдалённые, надо бы сообразить, что дальше. Неизвестно, где она оказалась (в воображении вспыхнуло злорадное шипение: «Тут такие и нужны!»), но время — к ночи. Надо бы побыстрей оглядеться и найти безопасное (если такое тут найдётся) место переночевать. А утром, когда будет светлей…
С трудом, всматриваясь в густые тени, начала переставлять ноги, медленно и с опаской, как бы не провалиться куда-нибудь.
Пару раз чуть не попала в ловушки — в асфальтовые трещины, спрятанные под переплетением трав и кустарников и плохо видимые вечером. Почему вечер, а не утро? Темнеет быстро. Очертания предметов ещё видны, но тени от них плотней, сливаются между собой. Лена взглянула на небо. Низкие тучи наполнялись ощутимо густой тьмой. Не попасть бы под дождь.
Мысль о дожде заставила поторопиться. Пусть дома и выглядят обезлюдевшими, но ливень, например, лучше всё-таки переждать под крышей.
Это только казалось, что дома неподалёку. Пришлось идти довольно долго — Лена взглянула на старенькие наручные часы, но увидеть циферблат не удалось. Можно, конечно, посмотреть и при свете: в сумке валяется газовая зажигалка. Только вот на открытом пространстве как-то не хочется светиться — во всех смыслах. Вспомнив про сумку, Лена слегка встряхнула её, тяжёлую, и впервые с благодарностью вспомнила о родных: нет, они молодцы, что забыли купить хлеб!.. И передёрнула плечами. Здесь, кстати, не слишком жарко… Может, параллельный мир? Или будущее? А если прошлое?.. Про «Жизнь за стеклом» как-то уже не верилось. И снова в ушах зашипело: «Никчемная…»
Ближе к берегу Лена зашагала быстрей: дорога чище, травы почти нет, да и асфальт ровней. И возблагодарила своё дурацкое для всех пристрастие к высоким ботинкам на толстой подошве. Брат с женой всё морщились — неженственно, а Лена возражала — практично. Зато как шагалось в удобной обувке сейчас!.. Мягко, плавно. Повреждённая нога, в ссадинах и в синяках, почти не болела.
Прошла часть высокой, поднятой насыпью дороги. Уже медленней, остерегаясь неизвестно чего, осторожно приблизилась к первому дому на своём пути. Окна первого этажа, чаще с выбитыми стёклами, зияли пустотой и кромешным мраком — бездонной пропастью вовнутрь.
Нерешительно остановившись, Лена поразмыслила, как идти: прижимаясь к стенам, чтобы её не сразу было видно с дороги, или наоборот — подальше от окон, из которых может внезапно кто-нибудь выпрыгнуть? Хотя выбор небольшой: ближе к стенам — мусору-у… И по большей части — битое стекло, строительный хлам. По нему идти — себя обнаруживать сразу: хруст, дребезжание… Машинально похлопав по карману — проверяя, на месте ли нож, сделала первый шаг.
Затаив дыхание, она проходила дом, наверное, минут двадцать — таким длинным оказался. Следующий такой же. Зато подъездами — страшными чёрными провалами — сюда, на дорогу. И под окнами первого этажа дорожка довольно чистая. Хоть идти можно не спотыкаясь… Что тут было? Война?
Осторожно подошла к одному из подъездов, с полуоткрытой дверью. Постояла у чёрного проёма, изо всех сил напрягая слух. Тишина. Впечатление всеобъемлющей пустоты. Показалось, что внутренности у здания вообще нет — только стены…
Она бы ещё долго думала: попробовать войти и поискать себе место для ночлега? — ведь на улице стемнело так, что дома через дорогу почти не видно. Но, уже привыкшая напряжённо вслушиваться, различила странный, пока слабый звук. Он-то и заставил её шмыгнуть (всего-то два шага) за дверь, в темноту. Здесь она застыла лицом к выходу: чувствительная пустота за спиной и нос к носу — чёрная дверь, в ощутимо резную ручку которой она вцепилась, поспешно нашарив её… Вцепиться-то вцепилась, а руки всё равно от страха ходуном ходят — дрожь не остановить.
Ровно нарастающий гул в три гудящие ноты постепенно накатывал на дорогу. Накатывал не со стороны реки, а из города. В этом гудении был слышен четвёртый, странно диссонирующий с первыми звук — подпрыгивающий, жалобный. Не сводя глаз с улицы (даже попыталась усмехнуться: посмотришь тут!), она отставила сумку в сторону, стараясь примерно запомнить — куда.
А гудение приближалось — вместе с тем прыгающим тоненьким подвыванием. Эхо прыгало из переулка между домами — между тем, в котором она сейчас пряталась, и тем, который только что прошла. Сообразив это, Лена, сдвинув брови, пыталась вслушаться в гудение — моторов?
Теперь к этим звукам добавился шлёпающий стук по дороге, эхом отдающийся в стены. Лена чуть высунулась из-за двери… Прижимаясь к стене дома, прихрамывая, в её сторону бежала низкая тоненькая фигурка. Она-то как раз и подвывала.
Сердце подпрыгнуло больно-больно, когда из-за угла дома вывернули мощные огни и шарахнули ослепляющим белым потоком по дому напротив, а затем, развернувшись, — шарахнули светом по дороге, и полетели по ней параллельно дому. Мотоциклы?! Но виделись они из-за мощных фар какими-то чёрными чудовищами… Фигурка бежала — и теперь Лена ясно расслышала детское хныканье. Бежал ребёнок, который задыхался от усталости и плакал от страха, что его вот-вот догонят.
Ничего не понимая, Лена приготовилась. Мотоциклисты приближались, и до фигурки им оставалось совсем немного. Правда, та оставалась чуть в стороне от света их фар, бежала-то близко к дому. Поэтому пока пряталась в темноте. Но, если преследователи сообразят немного повернуть фары в сторону дома… В общем, не нужно быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что неизвестные гонятся за ребёнком.
Белые полосы заливали дорогу, ослепляя, но Лена разглядела-таки, что мотоциклистам до её подъезда осталось немного. Зато ребёнок уже пробегал мимо.
В следующую секунду она стремительно шагнула вперёд, резко выбросила руку вперёд и, схватившись за плечо беглеца, под его дикий, почти звериный визг пойманного, рывком (хорошо — в мотоциклетном гудёже не слышно!) втянула его к себе, за дверь. Был миг — Лена испугалась, что ребёнок вылетит из собственной одёжки: так натянулась, потрескивая, непрочная ткань. Но всё-таки прижала его к себе:
— Тихо!
Ребёнок снова взвизгнул, как пойманный зверёныш, и сильно дёрнулся сбежать. Сама перепуганная, Лена поневоле шлёпнула по его губам ладонью — оборвать крик. Стремительно наклонилась к уху:
— Тихо… Тихо… Я тебе ничего не сделаю.
Только секунды спустя до неё дошло, что он, наверное, и не понял её. Ведь, возможно, в этом мире говорят на неизвестном ей языке…
Тяжёлое дыхание. Дрожащие худенькие плечи под руками медленно опали, расслабляясь. Она почувствовала, как он повернулся взглянуть на неё. Убрала руку с его рта, погладила его по голове. Другую оставила на его плече, обнимающей и придерживающей… Какой маленький. Совсем ребёнок. Лет семь есть ли? Общения с детьми в её жизни было слишком мало. С племянниками отношения не задались с самого начала, как она переехала в семью брата. Слишком избалованными казались, слишком капризными, слишком привыкшими, что им многое позволяют… Она почувствовала под пальцами его лихорадочно трепещущий пульс. Господи, сердце от страха зашлось не только у неё…
На мгновение свет фар попал в подъезд — и у Лены перехватило дыхание, когда она увидела всё ещё запрокинутое к ней лицо. Да, детское. Но исполосованное страшными, вспухшими царапинами, словно из кожи пытались нарезать… Что?!
Свет уехал из подъезда, зато остановились мотоциклисты. И тут Лена ещё сильней прижала к себе уже послушного её движениям мальчика. Преследователи остановились близко к ним, между двумя подъездами, приглушив свет и явно пытаясь рассмотреть, куда же делся беглец.
- Предыдущая
- 2/82
- Следующая
