Смесь бульдога с носорогом - Стрельцова Маша - Страница 74

• Предыдущая
• 74/75
• Следующая

— То-то она и удрала, паскуда, — злобно стукнул Зырян по рулю. — Ну ничего, на каждую хитрую гайку есть свой винт с крутой резьбой.

Я промолчала. Я просто хотела наказать Галину за Сашку. Отвести разборки от себя. Осветлить память Димки.

— Ворон знал об этом? — встрепенулся Зырян, словно прочитав мои мысли.

— Нет, — твердо ответила я. — Саня ко мне гадать пришел, и я ему сказала что его врагиня оставит его с носом и сбежит в другую страну. А когда он от меня вышел, его во дворе моем и взорвали.

— Ну точно! — с видом озаренного гениальной мыслью воскликнул Зырян. — А что ж ты раньше молчала? — недовольно спросил он.

— Никто не спрашивал, — пожала я плечами.

Сидевшие у подъезда бабульки, когда я возвращалась, остановили меня.

— Маша, что по дворничихе-то будем делать?

— А что по дворничихе? — равнодушно спросила я.

— Так нету дворничихи — то! В ЖЭК идти, что ли?

— В ЖЭК, — так же равнодушно кивнула я. Я бы согласилась с ними, даже если бы они сказали что за дворничихой надо идти в Зимбабве. — А что с Натахой, прежней? Уволилась?

— Свят-свят! — перекрестились они. — Убили же ее, вчера похоронили. Менты говорят, двадцатая с чем — то жертва какого — то маньяка!

— Надо же, — бесцветно сказала я и пошла в дом. Значит, Ворон все же не маньяк, зря я на него подумала.

Потихоньку я отошла и начала снова вести прием.

Первым делом мне позвонила Оксана.

— Прости, — прохрипела она.

— За что? — искренне удивилась я. В свете последней свистопляски все мои прежние события и обиды казались такими далекими.

— Сама знаешь. Помоги мне, Мария, умираю я.

— Сейчас я приеду, — ровно сказала я. Я вообще стала другая. Ровная. Прежняя задиристая, слегка циничная девчонка исчезла, я больше не смеялась по каждому поводу, больше плакала, в одиночестве глядя на фотографию Димочки. Мое горе сконцентрировалось где — то глубоко внутри и цепко держало жгучими клешнями мое сердце. Все что я могла сделать — абстрагироваться от всего. Стать ровной ко всему.

Во дворе ведьмы меня ждала еще одна странная встреча. На крыльце Оксана провожала Николяшу. Он тоже ходит по ведьмам? — слегка удивилась я.

— Маняша! — жарко начал он, прикладывая руку к сердцу. — Вам не дозвониться, не достучаться. Какая удачная встреча!

Я внимательно поглядела на его руку с поросшими волосами пальцами, на болтающуюся на запястье бисерную нитку и некая мысль забрезжила в моем мозгу. Потом перевела взгляд на Оксану — и обратно на Николяшу. Черт возьми! Как я раньше не догадалась!

— Маняша! — снова продолжил мужик, — так как же нам встретиться?

— Завтра я дома буду, позвоните, — ровно ответила ему я, чтобы он только от меня отвязался.

— Непременно! Непременно позвоню, Манечка!

— Какая я вам Манечка? — раздельно проговорила я. — Я Магдалина.

— Простите ради бога, если чем обидел, — зачастил он, но я обогнула его и зашла в дом.

— Вы знакомы? — спросила меня Оксана, заходя следом.

— Немного, — скривилась я, — это материн знакомый. Рассказывай, что у тебя тут случилось.

У Оксаны оказался рак матки.

— Не знаю что и делать, — сказала резко постаревшая ведьма, роняя слезы на кольца с крупными бриллиантами. — Словно за одну ночь вся в метастазах оказалась. Погадала — от тебя это идет, Марья. Уж сильно я перед тобой виновата, но не губи, умоляю.

— А что это у тебя с лицом ? — непонимающе спросила я. Раздутое, густо усеянное красными мелкими точками, рак тут точно не при чем.

— Комаров в тайге собирала, — стыдливо призналась та.

— И сколько собрала? — затаив дыхание, спросила я.

— Все десять тысяч! — гордо призналась она. — Уже и обряд давно провела!

Я не сдержалась и улыбнулась. Ай да Оксана! Люди за год не могут нужное количество комаров набить, а она за пару недель управилась! Вот как жадность трудолюбию способствует!

— Как у тебя фамилия, кстати? — внезапно спросила я.

— Грушко, — недоуменно сказала она. — А при чем тут это?

— Да это я так, о своем, — рассеянно отозвалась я. — А ты отдай сорок процентов всей прибыли за месяц церкви, да потом по тридцать процентов от прибыли ежемесячно в течение десяти лет отчисляй либо церкви, либо помогай бедным. Поможет.

Я конечно загнула, но Оксане это полезно.

— А что так много? — недовольно спросила она.

— Ой, не жмись, а? — поморщилась я в ответ. — Ты и так с этого заклинания поднимешь столько, что не унесешь. А пожадничаешь — тебя рак сожрет. Выбор за тобой.

— А кроме этого — какие обряды надо сделать?

— Ну, рак свой полечи, — пожала я плечами. Рак для ведьмы — неприятно, но не смертельно.

Дома я позвонила Корабельникову.

— Здравствуй, Лис, — хмуро сказал он, заслышав меня. — Что тебе на это раз надо от бедного мента?

— Так уж и бедный, — не поверила я. — А ящик Сибирской короны?

— А я б его еще увидел, — жалобно ответил он. — Сперли, гады, на проходной!

— Я ж сказала что бутылки с подозрением на цианистый калий, — нахмурилась я.

— Вот то — то и оно! С подозрением! А надо было прямо говорить — ребята, сама только что в пивко отраву положила!

— Рисковый у вас народ, — только и смогла вымолвить я. — Так ты мне поможешь?

— А что мне за это будет? — вредно отозвался он.

— Звездочка, Корабельников, тебе за это будет, — вздохнула я. — Иди смотри файл на Грушко Оксану, это ведьма из наших. Посмотри, кто у нее в родне числится.

Он пощелкал по клавиатуре и выдал:

— Мать, Груш…

— Мать пропускаем, — прервала я. — Дальше.

— Брат, Грушко Николай Марьянович, ба! Да они родились в один день — 14 октября 1966 года!

— Звездочку хочешь? — равнодушно сказала я. Жалко что до меня раньше не дошло что Оксана и Николяша практически на одно лицо.

— Хочу! А за что? — обрадовался он.

— Грушко Николай Марьянович — и есть тот самый маньяк — многостаночник, на котором двадцать четыре девушки.

— На маньяке их уже двадцать пять, — поправил меня Корабельников. — А с чего ты взяла?

— Давай без вопросов, ладно? Я тебе сказала, а ты уж сам крутись, доказывай, это твоя работа, — бесцветно сказала я и положила трубку.

• Предыдущая
• 74/75
• Следующая