Я буду тебе вместо папы. История одного обмана - Магуайр Тони - Страница 21

• Предыдущая
• 21/51
• Следующая

— Хороший парень, — сказал отец после того, как Дейв ушел. — Никакого высокомерия. Совсем не похож на прочих задавал, что закончили сельскохозяйственный колледж и возомнили, будто больше всех знают про то, как надо работать на ферме.

— Да, очень милый, — кивнула мама в ответ.

Недели шли, и я все чаще видела Дейва у нас дома.

Я тихонько сидела в углу, шила одежду для кукол, улавливая обрывки разговоров, и постепенно кое-что о нем узнавала. Он недавно переехал в нашу местность, был женат; две его дочери ходили в мою школу. Я знала этих девочек — не потому, что мы с ними общались, просто один раз я видела, как Дейв вместе с красивой темноволосой женщиной встречает их после уроков у школьных ворот.

Дейв стал захаживать в паб, где сидел по вечерам мой отец, и, привязав старый велосипед к машине, подвозил отца до дома. Потом он начал появляться у нас, когда точно знал, что отца нет, но, слишком занятая собственными проблемами, я и подумать не могла, что за этим что-то кроется.

Я не обращала внимания даже на то, что мама вдруг начала заботиться о своей внешности. Каждый день она тщательно красилась, укладывала волосы и даже начала прибираться в гостиной. Конечно, убрав в шкаф кастрюли и сковородки, нельзя было справиться с застарелым беспорядком, зато все рабочие поверхности были вычищены до блеска, а мокрые пеленки больше не сваливались кучей в корзину для белья рядом с раковиной.

Дейв появлялся у нас все чаще, и я решила, что он мне не нравится. Мне не нравилось, как ведет себя мама, когда он приходит в гости, как она хихикает и поправляет прическу. Мне не нравилось, как он смотрит на нее: будто каждое слово, срывавшееся с ее губ, было для него крайне важным. Сама не зная почему, я винила Дейва в постоянных вспышках отцовского гнева.

«Зачем он приходит, когда папы нет дома, и не дает мне побыть с мамой?» — спрашивала я себя, когда Дейв начал навещать нас по вечерам в субботу — отец в это время обычно уходил на собачьи бега. Пока в нашей жизни не появился этот мужчина, я любила субботние вечера: уложив малышей спать, мы с мамой могли посидеть рядышком на диване и посмотреть старый фильм по телевизору.

Но Дейв все испортил. Теперь, стоило отцу закрыть за собой дверь, мама исчезала в своей комнате и возвращалась через полчаса в другом платье, с распущенными волосами и макияжем на лице. Она нетерпеливо поглядывала в окно, и когда ее лицо освещалось улыбкой, в одно мгновение превращавшей маму в молодую, еще не измученную заботами женщину, я понимала, что приехал Дейв.

— Пора тебе идти в кровать, Марианна, — весело говорила она, не объясняя, почему я должна ложиться спать на час раньше, чем обычно. В свою комнату я уходила, кипя от негодования.

Вскоре я поняла, что постоянные визиты Дейва раздражают не только меня. Отец в корне поменял свое мнение о новом управляющем.

— Опять этот Дейв здесь околачивался? — спрашивал он, когда возвращался домой.

Я не хотела врать, но чувствовала, что, если скажу правду, у мамы будут большие проблемы. Поэтому я бормотала что-то уклончивое. Мол, когда я ложилась спать, Дейва здесь не было. Очевидно, подобные ответы отца не удовлетворяли — как-то раз я заметила, что он осматривает гравий на площадке перед домом, пытаясь обнаружить следы масла, оставленные машиной Дейва.

— Если я снова увижу этого ублюдка поблизости, я его убью! — кричал он на маму каждый раз, когда начинал ее в чем-то подозревать.

Я надеялась, что папа действительно поймает Дейва. Не то чтобы я верила, что он его убьет, просто рассчитывала, что заставит его исчезнуть из нашей жизни — а этого мне хотелось больше всего.

Как-то раз Дейву действительно не повезло: он заглянул к нам, когда отец был дома. Но, к моему глубокому разочарованию, вместо того чтобы наорать на него, отец приветливо улыбнулся и предложил выпить с нами чаю. Тогда я еще не знала значение слов «бахвалиться» и «трус».

Мама снова забеременела.

Она не пыталась скрыть, что ждет ребенка: отец прекрасно отличал прибавку в весе от округлившегося беременного живота.

Он заметил это однажды вечером, когда сидел за столом и ждал, пока перед ним поставят тарелку с ужином. Мама наклонилась, чтобы положить ему картошки, и платье плотно обтянуло ее тело. В этот момент взгляд отца уткнулся ей прямо в живот. Его лицо мгновенно покраснело, глаза выпучились от злости и недоверия.

— Ах ты, шлюха! Это его ребенок?! — закричал он, молотя кулаком по столу. От гневного голоса отца по спине у меня забегали ледяные мурашки.

Мама побледнела и дрожащими губами попыталась сказать «нет».

— Не ври мне, сука! А ну посмотри на меня!

Из маминых глаз хлынули слезы.

— Остановись, — закричала она и рванулась к выходу. — Это твой!

Но отец оказался проворнее. Он вскочил, отшвырнув в сторону стул, перевернул стол, схватил маму за волосы и рванул со всей силы. Другой рукой он принялся яростно избивать ее. Кулак отца врезался в скулы с таким хрустом, что я вздрагивала. Мама пыталась заслонить лицо руками, но отца это не остановило; у нее от страха подгибались колени, и лишь то, что он держал ее за волосы, позволяло ей сохранять вертикальное положение, пока на худые плечи и голову сыпались новые удары.

Малыши кричали от страха, а отец, швырнув маму на пол, продолжал избиение. Она свернулась в клубок, отчаянно пытаясь защитить живот и умоляя его остановиться.

В этот момент во мне что-то сломалось. Я должна бежать из дома — подальше от разворачивающейся передо мной страшной картины, подальше от того, что дети не должны видеть или слышать!

Вытащив брата из-за стола и — откуда только силы взялись? — я запихнула его в коляску, потом подхватила сестру и положила ее рядом с ним.

Распахнув дверь, я выкатила коляску за порог и пошла… Нет, не к соседям, где мне могли бы помочь, а по дороге в поле. Не обращая внимания на плач малышей, я упорно шагала вперед, думая только о том, что нужно убраться подальше от дома.

Я ничего не могла сделать, чтобы остановить избиение, поэтому мне оставалось только идти, увеличивая расстояние между мной и родителями, идти туда, куда не будут долетать злобные крики и звуки ударов.

В тот момент я отчаянно мечтала о том, чтобы кто-нибудь пришел и забрал меня отсюда, отвел в сверкающий чистотой дом, где мама слушала бы меня, а папа улыбался и не пил, где не было бы никакого Дейва и мужчины из соседнего дома. Какой прекрасной была бы тогда моя жизнь…

Пошел дождь; холодные капли смешивались со слезами на моих щеках, но я продолжала идти, толкая коляску вперед. Потом я услышала, как отец зовет меня. Повернувшись, я увидела, что он догоняет нас на велосипеде, яростно крутя педали.

— Возвращайся домой, Марианна, — сказал отец. Теперь он говорил тихо, злость вытянула из него все силы. — И этих двоих с собой забери, — зачем-то добавил он.

Я заметила, что его лицо тоже мокро от слез, и на мгновение мне захотелось погладить его и как-то подбодрить. А потом я взглянула на сжимающие велосипедный руль натруженные руки — те самые, которые так часто сжимались в кулаки и обрушивались на мою маму, — и вся жалость куда-то испарилась, сменившись чем-то вроде ненависти и отвращения.

Не говоря ни слова, я развернула коляску и пошла обратно.

Зареванные малыши испуганно смотрели на меня, не понимая, что творится. Я почувствовала, как во мне снова закипает ярость. «Как родители могут с нами так поступать? — спрашивала я себя. — Зачем они вообще заводили детей, если им на нас наплевать? Они же только о себе думают!» Но стоило мне увидеть маму, неподвижно лежащую на полу, как от ярости не осталось и следа.

Не выпуская коляску из рук, я через сад побежала к соседнему дому, выкрикивая на бегу имя Доры. Когда она распахнула дверь, я схватила ее за руку и, задыхаясь от страха за маму, попросила пойти к нам. За ее спиной я заметила, как сосед смотрит на меня, но в тот момент мне было не до него. Я пришла за Дорой, маминой подругой, — только она могла ей помочь.

• Предыдущая
• 21/51
• Следующая