Страсти по Казимиру (СИ) - "Mind the Gap" - Страница 3

• Предыдущая
• 3/32
• Следующая

      Несмотря на то, что человек стал звать его резким и рубленым словом «Казимир», которое, очевидно, служило в человечьем понимании именем, коту имена были не нужны. Он знал, кто он и кто его человек. Хочет «Казимира» — коту не жалко. Всё, что говорил человек, воспринималось им на уровне интонаций, без слов считывалось по ровной разноцветной ауре, успешно восстановленной его, Казимира, старанием, а злость и раздражение в её цветах почти и не прорывались больше. Теперь там росла и переливалась оттенками золота любовь.

      Кот охранял сон своего человека, положив лапу на его безволосую грудь. Илья явственно пах недавним гостем, но Казимир никогда не терял яркой нити собственного, родного запаха хозяина, который нельзя было спутать с чьим-то чужим или заглушить запахом секса. Не больше получаса обычно хватало, чтобы развеять фиолетовые оттенки досадливого разочарования и заменить его на ровную тёплую гамму с золотыми всполохами. Теперь же коту приходилось стараться. Он видел своим особенным зрением, что человек с недавнего времени чем-то обеспокоен, что за работой часто хмурится или смотрит в одну точку, а иногда ни с того ни с сего вспыхивает воодушевлением и надеждой, но затем снова окутывает себя лиловой пеленой... Он знал, что с тем, другим, кто приходил сегодня, это не связано. С ним вообще почти ничего не было связано. «Он никто моему человеку, — не сомневался кот, — и пахнет плохо. Самоуверен. Нечистоплотен. Напрасная трата энергии». Такие задачки Казимир даже не брал в расчёт. Незначительный урон по самому краешку энергетического кокона развеивался, стоило коту не без удовольствия позволить человеку потрепать себя по шёлковой шкуре, мокро поцеловать в щетинистый нос, прижаться плотно губами ко лбу и горячо подуть в шерсть. Он заходился в громком раскатистом мурчании и сам успокаивался, успокаивая растревоженного Илью. «Он меня любит, — обычно говорил себе кот. И повторял, слушая ровное дыхание человека: — Он любит меня».

      Через пару часов Илья замёрз и проснулся. Под присмотром Казимира сходил в душ. Сварил кофе — наверное, литр. Он пил его неправильно, разогревал потом остывшую жижу, объясняя свой неаристократизм коту: «Америкосы так пьют? Пьют! И всему миру велят!» Человек и кот отправились в комнату. Илья включил компьютер, вакомовский дисплей, лампу, поставил рядом кофе. Для Казимира насыпал в миску корма, поэтому тот хрустел внизу рядом с процессором, вслушиваясь в работу компьютерного мозга с видом автослесаря-аса около разбитой колымаги. Илья привык говорить с котом во время работы.

      — Смотри, завтра отдам эти рисунки Скилу в салон. Я молодец, я быстро их состряпал. И кому понадобились индейские татуировки? Представь, у меня бы на спине выжгли эти тамагавки, стрелы, перья, медведи, скиннеры, рыбины, черепа… — Казимир внимательно посмотрел на спину хозяина и продолжил хрустеть. — Думаю сегодня с волком намастрячить эскизик. И это будет последний в серии. Скил сказал, что есть ещё заказы, кому-то особые драконы понадобились. Не устраивают человеков уже змеи, готика, шипованные розы, буковки загадочные, кресты, самураи, киногерои на бледных телах. Что ж! Зато нам работа. Да и навык в драконах есть… Ну-ка…

      Илья открыл папку под названием «Фэйст», в которой целая серия референсов, скетчей и хайрезов — готовых иллюстраций к «Ученику чародея» Раймонда Фэйста. Пощёлкал мышью, нашёл изображение дракона Фантуса. Подхватил Казимира под тёплое пузо и усадил на колени, оторвав того от трапезы. Кот послушно уставился в монитор.

      — Как тебе? Нормальный дракончик? Я хотел, чтобы получилось что-то вроде Брайана Фрауда, немного с безумием. Хотя книжица — каноническое фэнтези, меч и магия, пафос и сопли. — Казимир фыркнул и тоскливо посмотрел вниз на миску с едой. Но хозяин стал листать дальше. — Это чародей Кулган, это герцог Боурик и эльфийский отряд, это принцесса Каролина ночью притащилась парня соблазнять, это воины-цурани бегут в лобовую атаку, это главный герой Паг с другом Томасом, а это… Ашен-Шугар — повелитель Орлиных гор — и его золотой дракон Шуруга. Да… — Илья залип на картинке. Приблизил лицо повелителя Орлиных гор. Персонаж был грозен, раскос, скуласт, с острым носом и выразительными губами, лоб сковывал золотой обод с тёмными камнями. Тяжёлая морда уродливого дракона покоилась на коленях рисованного героя, в правой руке он держал копьё с насаженной на него головой эльфийской королевы, по мощному древку стекала кровь и лепились кудрявые истекающие жилы и вены из головы. Казимиру не нравился рисунок, он вдруг стал выворачиваться из рук хозяина. — Это он, мой Тимур, — сообщил коту Илья похоронным тоном. — Да, он такой, с выдранными головами наперевес, с драконами в зобу… Он не пришёл сегодня. Вот я и психанул. Сдохну из-за него… — Кот недовольно мяукнул, чем снял оцепенение Ильи. — Жрать хочешь? Эх ты! А ещё Казимир! Сдохну — ты отомсти за меня! Мне ему работу отдавать через две недели. Отдам и больше не увижу. Буду Жигалова развлекать. Всё, чеши, хватай корм! — И он опустил кота на пол.

      С трудом Илья оторвался от картинки (уже законченной) с повелителем Орлиных гор. Взглянул на неготовый сториборд к ролику о фестивале рока на рекламный экран, подумал, что вряд ли выиграет конкурс, так как не уверен, что понял требования заказчика. Проглотил полкружки подостывшего кофе. Закрыл лишние файлы, оживил Adobe Illustrator и принялся за волка с ожерельем племени шошонов, с лунными глазами мага, с оскалившейся опасной пастью. Рисовал и сам скалился. Как и волк — он ночной житель.

Часть 2

      Илья не выходил из дома уже три дня. Глаза слёзно покраснели, виски сжимало клещами, но он работал и работал. Необходимо понравиться, чтобы пригласили на иллюстрирование второй части. Необходим шанс. Шанс увидеть того, кто выносит вердикт. Шанс проявить себя и проявиться в его жизни. Илья узнавал: Тимур Раисович Бахтияров — из касты брахманов-повелителей медиамира. Не сегодня-завтра он будет владеть медиахолдингом «Северное сияние», а пока… стажировка начинающего магната. Тимур — повелитель Орлиных гор — был безнадёжно свободен, безнадёжно одинок, причём счастливо одинок. Наследный принц медиагор появлялся в свете то с ультрадлинноногими топ-моделями, то со смазливыми начинающими артистами постельного жанра, то в гордом одиночестве. Тимур слыл прожжённым эстетом и коллекционером редких артефактов. Невзирая на его молодость и неопытность, его оценка готового продукта была конечной и решающей. К счастью, Тимур имел нюх на таланты, вытаскивал невесть откуда взявшихся митьковских пьяных гениев, организовывал выставки мессий нонконформизма, публиковал поэтов-блогеров, издавал скандальный глянцевый журнал в стилистике супрематического порно, организовывал акции сожжения «тупой литературы». И всё на грани гламурного фола и безупречного вкуса. Бог. Б-г. Б. Бахтияров, собственной персоной.

      Илья очно виделся с Тимуром четыре раза. Первый — случайно, в коридорах «Северного сияния». Его сразу настиг ледяной демонический взгляд, которым его наградил этот сверхчеловек. Илья остановился, сражённый, а Тимур оглянулся, заинтересованный. Второй раз — непосредственно в кабинете лучезарного, когда предложение Ильи по «Ученику чародея» показалось наиболее приемлемым и оригинальным (хотя вроде и не принято сразу «в дамки», да и за стол к куратору он никогда не ездил). Третий… О, этот третий! Тимур вдруг позвонил сам. Спросил — как продвигается работа? Нет ли проблем? Могут ли они встретиться? И они встретились. В грохочущем сленгом баре в центре. Тимур там был инородным телом в костюме от «Армани» и с золотым галстучным зажимом у сердца посреди архипелага толстовок, играющих в кикер. Все пили пиво, а он гранатовый сок. Все шумели, перебивая друг друга, а он выразительно громко молчал. Всем нельзя курить, а он пускал специфический дым от золотистых Black & Gold. Бахтияров, прищурившись, слушал Илью, который не мог остановиться: всё рассказывал и рассказывал. Сначала — как он видит главных героев заказа, потом — как он учился, что он категорически не понимает в искусстве, о том, как ездил дикарём по Восточной Европе, и знакомился с новомодными тенденциями периферийной галерейной жизни, и встречался с Каролем Баком — знатоком женского тела. Позже Илье было стыдно оттого, как много он говорил, и очень лестно то, как Бахтияров смотрел на него. Прищурившись. Внимательно. Впитывая. Жадно.

• Предыдущая
• 3/32
• Следующая