Голод - Страйбер (Стрибер) Уитли - Страница 6
- Предыдущая
- 6/98
- Следующая
Она чуть не закричала от облегчения. Грезы наяву! Теперь она могла полностью отдаться тому чудесному состоянию, которое обычно наступало после насыщения. Старое ухабистое шоссе, запущенный город – во всем была скрытая красота. И за чувством облегчения в сердце ее пришло знакомое чувство – любовь к роду человеческому, или, точнее, благодарность за то, что он существует.
Мысли ее обратились к маленькой Алисе Кавендер, которую она вскоре должна будет трансформировать. Когда для Джона действительно наступит зима – нет-нет, не скоро, еще много лет пройдет, – у Алисы будет только начало лета. Он иссохнет, сморщится, она – расцветет, и любовь Мириам переключится с одного существа на другое, и не будет тех ужасных лет одиночества, которые ей приходилось влачить в прошлом. Чтобы подбодрить себя, она попробовала коснуться Алисы. Отклик пришел незамедлительно – она ощутила ее теплоту, ее запах, неистовство ее сердца. Затем все кончилось – дивный шторм утих. Прикосновение... как хорошо. Девочка отлично развивалась в нужном направлении.
Они пересекли Флашинг-Медоу-Парк, оставив слева огромное кладбище Маунт-Хеброн и справа – павильоны Всемирной ярмарки. Мириам внимательно наблюдала за Джоном, не забывая, впрочем, и о дороге.
– Помнишь Террас-Клуб? – задумчиво спросил он.
– Как могу я забыть? – Это было в тридцать девятом, Террас-Клуб тогда располагался на месте старой Всемирной ярмарки. Она живо представила себе его веселые желто-белые стены, изящные линии столов и стульев из нержавеющей стали.
– Мы там танцевали.
– Мы там делали не только это. – Она хорошо помнила, как Джон в припадке неистовства похитил девчушку из дамского туалета, в то время как она наслаждалась ее кавалером.
Огни Манхэттена замелькали вдали – они ехали через Квинс. Мириам казалось, что все это было так недавно. Как будто не больше недели прошло с тех пор, как весь этот район наводнили строители. Раньше здесь проходила мощеная дорога, в воздухе носились запахи смолы и сырой древесины. В те дни Лонг-Айлендская магистраль еще не была построена, и трамвайные пути бежали к Озоновому парку. Спальных районов на окраине тогда еще не существовало. Они часто ездили на маленьком трамвайчике с сиденьями из ротанга – он звенел, разбрасывал искры, подрагивал на рельсах, островок света в безбрежности океана темноты.
Скоро началась вереница кладбищ: Маунт-Сион, Кэлвери, Грин-Эйкерс. Воздух наполнился затхлостью и прохладой.
Джон включил радио, и доносившийся из ниоткуда старческий голос, рассказывавший какую-то бесконечную грустную историю, вторгся в ее воспоминания, нарушив их плавное течение.
– Пожалуйста...
– Мне это нравится.
– Ты более эксцентричен, чем я думала.
– Мне нравится слушать стариков. Я втайне злорадствую над их немощью.
Да, это понять она могла. Она вполне могла себе представить, что должен чувствовать Джон, одержав верх над проклятием старости. Что он идеальный человек, верх совершенства. Она тоже стала получать удовольствие от присутствия в воздухе этого старческого голоса. Он являлся прямой противоположностью молодости и энергии Джона; на таком фоне сидящий рядом казался ей еще более чудесной, еще более вдохновляющей находкой, чем когда-либо раньше.
Она быстро проехала Мидтаунский туннель и через Третью авеню к Саттон-Плейс Дом их стоял в конце тупика – небольшое, но элегантное строение, с виду ничем не похожее на крепость, каковой он на самом деле являлся. Мириам нравилось чувство защищенности, которое она здесь испытывала. Она не жалела ни времени, ни средств на охранную систему. Она интересовалась всеми техническими новинками, совершенствуя по мере их появления свою систему сигнализации. В оконных проемах, где на подоконниках росли петунии, вечно бодрствовали микроволновые датчики. Каждое окно и каждая дверь были снабжены электростатическим барьером, достаточно мощным для того, чтобы привести любого взломщика в бессознательное состояние. Даже кровать Мириам была оборудована новой системой защиты, которая при приближении к ней чужака опускала вокруг стальные экраны. В садике за домом среди роз стояли чувствительные детекторы, которые реагировали на шаги и распознавали, человек это или животное. Камеры со светоусилительными линзами сторожили аллею и площадку перед гаражом, а управляющий ими компьютер бдительно следил за любым человеком, оказавшимся в пределах их досягаемости.
Когда-то под аллеей и садиком проходил потайной ход – он вел к частной пристани на Ист-Ривер, – но после прокладки магистрали все изменилось. Защититься теперь было важнее – и легче, – чем бежать.
Она остановила машину, выключила фары и нажала кнопку на щитке машины, чтобы закрыть за собой дверь гаража. Джон сразу же вышел и направился в котельную, чтобы сжечь мешки с пустыми оболочками их жертв. Он спешил, дым должен был исчезнуть до того, как начнет светать.
Мириам чувствовала себя неловко. Она разрешила Алисе остаться здесь на всю ночь, нарушив тем самым свои же собственные строжайшие правила. Теперь придется сказать об этом Джону – чтобы он не слишком шумел в котельной.
– Тише, не разбуди Алису, – негромко произнесла она.
– Ничего страшного. Я уже встала. – Алиса стояла наверху, на лестнице, ведущей в подвал. Ее серо-голубые глаза смотрели на Джона и на два его больших пластиковых мешка.
– Оставайся наверху, – быстро сказала ей Мириам.
Проигнорировав ее реплику, Алиса с кошачьей грацией стала спускаться по лестнице.
– Ты мне снилась. – Она взглянула на Мириам. В глазах ее был немой вопрос, она ощутила в этом сне что-то необычное.
Мириам улыбнулась. Когда она коснулась ее, Алисе приснился сон. Хорошее начало. Так закладывается великая любовь.
– Ну, раз уж она здесь, почему бы ей не помочь мне? – едко заметил Джон. – Какая тебе разница, это же просто мусор.
Что ж, он имел все основания негодовать, но Мириам была настолько рада присутствию Алисы, что с удивлением обнаружила: ей сейчас нет никакого дела до Джона и его злости.
– Прекрасно, – сказала Алиса, нарушив молчание, последовавшее за замечанием Джона.
- Предыдущая
- 6/98
- Следующая
