Спартанцы Гитлера - Пленков Олег Юрьевич - Страница 16
- Предыдущая
- 16/124
- Следующая
Партийная канцелярия также делилась на две пропорциональные части — одна занималась чисто партийными делами, другая, под руководством статс-секретаря Клопфера, была занята связями с государственными органами, указания которым часто давались в форме «приказов фюрера». В качестве секретаря Гитлера и руководителя партийной канцелярии Борман часто «перекрывал кислород» руководителю имперской канцелярии Ламмерсу. В соответствии с личностью и «пробивными способностями» отдельных нацистских иерархов, их ведомства могли достигать весьма значительного веса и влияния, что служило удвоению, амальгамированию партийных и государственных функций. Ярким примером тому было назначение в июне 1933 г. инженера Фрица Тодта «главным инспектором немецких дорог»; его задачей стало строительство автобанов. Ведомство Тодта вскоре получило высший имперский ранг в системе властных отношений; финансирование его проектов проходило непосредственно через имперскую канцелярию. Это был первый пример нетрадиционной самостоятельной организации, созданной помимо обычных институтов власти. «Организация Тодта» обладала огромными средствами и превратилась в государственное предприятие, имевшее колоссальное социальное значение. Другим подобным примером является ведомство четырехлетнего плана во главе с Герингом. Еще одним институционным новшеством Гитлера было учреждение РАД (трудовой службы) во главе с Константином Хирлом — с 1935 г. для мужчин, ас 1939 г. — для женщин. Ведомство Хирла подчинялось первоначально министерству труда, потом МВД, а с 1943 г. получило ранг самостоятельного высшего имперского ведомства. С 1 декабря 1936 г. такой же статус получил и «Гитлерюгенд», но в финансовых вопросах он остался зависим от партии.
Гитлер обвинял бюрократов в недостаточной гибкости, в том, что инструкция, предписания, иерархия значили для них гораздо больше, чем успех дела, к которому они приставлены. С другой стороны, очевидно, что вовсе отказываться от бюрократии Гитлер не хотел: отношение его к государству и его институтам характеризовалось чередованием «революционных» и охранительных импульсов. 3 июля 1933 г. на собрании активистов СА фюрер заявил, что самым существенным в «национальной революции» является не захват власти, а создание «нового человека». Три дня спустя на другом партийном собрании Гитлер говорил, что «революция — не перманентное состояние»; это утверждение взбодрило министра внутренних дел Фрика, недовольного усилением анархического и неуправляемого элемента СА, и он потребовал от местных властей наведения порядка. Еще неделю спустя — 14 июля — после запрета всех политических партий, Гитлер заявил, что необходимо расширить и усилить влияние партии — в этой связи вновь был оживлен тезис о «национальной революции». 1 сентября на открытии партийного съезда Гитлер подчеркивал, что «партия является единственным носителем государственной власти». 28 сентября 1933 г. Гитлер в присутствии Фрика потребовал у штатгальтеров прекращения «революционных» эксцессов. 2 февраля 1934 г. на собрании партийных боссов Гитлер заявил, что государственный аппарат не достаточно надежен; это же он подтвердил 20 марта, призвав гауляйтеров «продолжить революцию». 5 сентября 1934 г. на открытии очередного партийного съезда Гитлер объявил об окончании «национальной революции», а четыре дня спустя заверил растерянных партийцев, что «не государство повелевает нами, а мы повелеваем государством». Впрочем, 13 октября 1934 г. Геббельс, комментируя последние приведенные слова Гитлера, сказал, что не партия должна командовать, но мировоззрение должно влиять на государство. 1 ноября 1934 г. Гитлер заявил гауляйтерам, что государственных чиновников следует контролировать, ибо в большинстве своем они находятся в стане политических противников и саботажников{129}. Из вышеприведенных цитат ясно, что Гитлер стремился к освобождению от контроля государства, но и не желал слишком опасного усиления партии — его целью была поликратия различных противоборствующих между собой ведомств, в этой поликратии единственной полновластной фигурой был он сам. Власть Гитлера, таким образом, релятивировала и государственную власть, и власть партийных инстанций. Ханна Арендт в своей фундаментальной монографии об истоках тоталитаризма отмечала, что центр тяжести тоталитарной власти в Третьем Рейхе постоянно перемещался Гитлером от одной организации к другой{130}. Это можно проследить на примере политики, экономики и социальной сферы. Примечательно, что организации, проигравшие в борьбе компетенций, не ликвидировались, а продолжали существовать (как СА после «ночи длинных ножей»), ибо они были интегральной частью тоталитарной системы. Кроме этого, Гитлер продолжал оставаться лояльным к руководителям этих обанкротившихся организаций, за единственным исключением Эрнста Рема, которого он, по всей видимости, на самом деле опасался: на этого ландскнехта гитлеровская харизма не действовала.
Чтобы представить себе, как Гитлер правил и принимал решения, нужно знать его стиль жизни и привычки. Ложился спать Гитлер около 2 часов ночи и вставал около полудня. У него была мания к перемене мест, он постоянно перемещался из одного конца Германии в другой, имея одновременно три резиденции — в Берлине, Мюнхене и Берхтесгадене. Своим старым привычкам Гитлер оставался верен, по крайней мере, до 1936 г. Интересно, что в поездках Гитлер всегда придерживался заведенного порядка и останавливался всегда в одних и тех же гостиницах — в Нюрнберге в «Deutschen Hof», в Веймаре — в знаменитой гостинице «Elefanten», в Аугсбурге — в «Drei Mohren», в Ротенбурге — в «Eisenhut», в Гамбурге — в «Atlantis», при поездках по Рейну — в отеле «Dreesen», в Вене — в «Imperial», в Берлине, до назначения канцлером, он жил в отеле «Kaiserhof»{131}.
Правда, первые недели и месяцы у власти Гитлер регулярно ревизовал работу различных министерств, особенно когда в Берлине бывал президент: видимо, он сохранил пиетет перед «стариком», как за глаза называли Гинденбурга. После смерти Гинденбурга и до начала войны почти все свое время он проводил в разъездах между Берлином, Мюнхеном, Оберзальцбергом и Байройтом. В отличие от Муссолини, прилежного и аккуратного работника, лично изучавшего горы входящих документов и важных государственных бумаг, Гитлер не занимался такой работой. Разъезжая по стране, Гитлер хотел произвести впечатление собственной вездесущести. Например, 26 июня 1933 г. в Мюнхене в 9.00 Гитлер держал речь перед молодыми итальянскими фашистами; в 14.00, уже в Берлине, он принимал участие в похоронах адмирала Шредера; в 17.00 он снова был в Баварии на Вагнеровском фестивале в Байрейте. Там Гитлер задержался на два дня для того, чтобы принять участие в приемах в доме Вагнера; 30 июня он возложил венок на могилу Вагнера, а после обеда отбыл в Штуттгарт, где принял участие в гимназическом празднике. Вечером он выехал в Берлин, а оттуда в Оберзальцберг, где 6 августа произнес трехчасовую речь перед гауляйтерами{132}. Такой динамичный стиль должен был внушить представление о чрезвычайно энергичном и вездесущем руководителе.
Правительственный стиль Гитлера был крайне своеобразен и эксцентричен{133}; Гитлер, как и Сталин, с отвращением пресекал все попытки письменно фиксировать собственные распоряжения (многие важные решения формально не регистрировались). Гитлер часто и подолгу отсутствовал в Берлине, оставаясь недоступным даже для самых важных министров, поэтому иногда трудно определить, какие акты, исходившие от правительства, Гитлер читал и как он на них реагировал. У Гитлера часто не хватало терпения изучать сложные вопросы, и он склонялся к импульсивным решениям, руководствуясь при этом советами старых партийных соратников или фаворитов. Как диктатор, для историков Гитлер остается в туманной дали, ибо здесь источники молчат, и приходится полагаться исключительно на косвенные свидетельства, которые, естественно, легко оспорить. Это дает повод для всевозможных интерпретаций характера организации власти при Гитлере. Ясно, что систематического государственного правления и соответствующих стройных структур власти при таком властном раскладе просто не было. Правительство не собиралось с 1937 г. Гитлер редко вмешивался в споры по внутренней политике, предпочитая, чтобы стороны сами находили решение сложного вопроса. В процессе «утрясок» вопрос либо находил приемлемое разрешение, либо надолго увязал во взаимных противоречиях.
- Предыдущая
- 16/124
- Следующая
