Последний вампир - Зайцев Михаил Георгиевич - Страница 24

• Предыдущая
• 24/41
• Следующая

Еще более смещаясь за угол, прячась за преградой, Сергач в три прыжка пересек полянку с жидкой лебедой и прыгнул в четвертый раз, разворачиваясь спиной к пахучей массе шиповника. Вломился в колючую биомассу выставленным задом, сгорбившись, обхватив руками голову, оберегая глаза, лицо.

Шиповник нещадно драл футболку, цеплялся к шортам, резал кожу, но, хвала духам, пытка закончилась быстро. Сергач выкарабкался на улочку, параллельную той, где встал «мерс», и побежал вниз по пустой улочке-ребрышку, держась за ребро, прихрамывая.

Футболка вся в надрывах, в дырках, плечи и предплечья, ляжки и голени расписаны десятком красных мазков-царапин, на левую ногу больно наступать, чувствительно левую стопу уколол, наступив на сухую иглу-колючку, и все же множество мелких колото-резаных ранок лучше одной сквозной от пули.

Удалось! Получилось обмануть немого стрелка! Нулевой этап многоборья пройден, впереди лес в конце отнюдь не беговой дорожки, настало время для гонок на выживание.

Взревел моторами «мерс» сзади слева, метрах уже в ста пятидесяти за спиной. Уже спрыгнул, конечно, Жан с капота, стрелок уже в салоне, рулевой маньяк жмет на газ, а Сергачу до леса еще бежать и бежать.

Свистит воздух в ушах, пока воздух, пока не пули. Дышать некогда, но это пустяки по сравнению с рывком в противогазе, когда дышать было нечем. Боль в боку сжалилась и отпустила, а на колючую резь в левой стопе можно и наплевать. И бежится под горку быстро, и первая удача окрыляет.

Сзади вспыхнуло зарево фар. Хочется оглянуться, глянуть через плечо, так и тянет... Рев мотора ближе с каждой сотой секунды, но и лес все ближе и ближе. Сергач быстрее заработал ногами, но и у автомобиля колеса крутятся с ускорением. «Мерс» мчится по первой дорожке, по второй финиширует Сергач. У мотора силы лошадиные и их много, у Сергача только сила воли и совсем не спортивная злость. Хвала духам, забег-заезд происходит вовсе не на стадионе, что в итоге и спасает человека-спринтера.

Не рассчитал! Не рассчитал сил маньяк за рулем! Слишком сильно давил на газ, слишком много виртуальных лошадок впряг в автомобильную тягу. Занесло! Занесло «мерс» на повороте у финишной колеи, у колеи, что огибала территорию садово-огороднического товарищества, в которую упирались все ребрышки-улочки. «Мерс» обогнал-таки Сергача, но в поворот не вписался, не выскочил наперерез, хоть и хватало места! Провалилась машина передним правым колесом в ирригационную канавку! Иномарка здорово накренилась, мать ее! Эх, еще бы чуть-чуть – и перевернулась бы машина!

Под сладкую музыку аварии, под аккомпанемент надсадно взвывшего мотора и скрежет рифленой резины о земляной край канавки-ловушки, Игнат мелькнул в косом свете фар и скрылся в подлеске. Мотор «мерса» заглох, клацнула, открываясь, автомобильная дверца, вдогонку бегуну грохнул выстрел. Как будто немой выругался при помощи пистолета, не имея иной возможности. Пуля ушла в никуда, в ушах лишь шелест березовых листьев и никакого пулевого посвиста. Словно вениками хлещут березки по мокрой от пота, разгоряченной коже, и в этой парилке надо выдержать по крайней мере еще минут пять, надо продолжать бег в том же темпе, бежать, бежать, не жалея себя, ибо, если догонят маньяки, они-то не пожалеют ни пуль, ни ярости. Вперед!

Игнат попробовал представить, как выглядит со стороны, и улыбнулся. Мастер Фам Тхыу Тхыонг учил черпать дугой улыбки резервы силушки из организма. «Когда мы сражаемся, – учил Фам, – мы смеемся». Еще Фам учил мочиться на ноги во время долгих пеших переходов и возмущался, замечая кривые ухмылки подопечных, говорил строго: «Даже наш президент, дедушка Хо, не брезговал делать это в походах!» А другой приятель Сергача, фанатевший на йоге, рассказал однажды о методе ментального обезболивания при помощи воображаемых вод священного Ганга. Не той реальной речки, что протекает в Индии, а Божественной Реки, которая берет начало на Небесах и впадает в Великое Ничто. Простой и, между прочим, эффективный метод – надобно только представить болящую конечность опущенной в Священный поток и почувствовать, как волшебные воды вымывают, уносят боль.

Все вышеперечисленные рецепты и методы Сергач уже испробовал, но ничуть не меньше помогла и смекалка – Игнат разорвал пополам футболку и обмотал хлопчатобумажным тряпьем голые стопы, прополоскав их предварительно в повстречавшемся на пути лесном прудике, а потом уже и в воображаемых водах священного Ганга. В том же прудике вымыл руки после втирания в голени природного эликсира, коим не пренебрегал и легендарный дедушка Хо. Оперся на посох, готовый продолжить путь, и улыбнулся особенно широко, представив себя со стороны, – гусь, блин, лапчатый, честное слово! Весь в царапинах, будто его ощипали, с посохом, будто с вертелом, с потной мочалкой вместо шевелюры! Где? Возле мини-пруда в глуши лесов! Почему? Убегал от вампиров! Ей-богу, обэриуты отдыхают! Абсурд полнейший, обхохочешься, ежели забыть о взрыве колбы со сжиженным отравляющим газом в другом уголке Подмосковья и о людях, которые не дожили до взрыва, потому что очень хотели выжить.

Игнат стер улыбку вместе с капельками пота тыльной стороной ладони, оперся на полутораметровый, тяжелый и немного кривой посох и пошел куда глаза глядят.

Глаза глядели в темноту с предрассветными оттенками серого. Над головой громко шелестели верхушками деревья, перешептывались, обсуждая разгон ветрами демонстрации туч. Грозы так и не случилось, а жаль – ночь, увы, не дышит прохладой, и дождичек ой как бы не помешал.

Нудный шелест листвы поначалу ужасно раздражал Сергача, шепот леса не давал определить на слух, бежит ли немой вдогонку или ограничился стрельбой наугад по подлеску. Неизвестность подгоняла, и в первый час свободы Сергач редко позволял себе сбиваться на шаг. Ему везло – всего однажды ушиб не сильно пальцы правой ноги о невидимую корягу и падал, споткнувшись, всего два с половиной раза, два раза на бок и один на четвереньки. Потом сообразил подобрать посох и сменил бег трусцой на шаг. А спустя минут сорок набрел на прудик и устроил привал. Привалился спиной к ближайшему дереву, сунул уставшие стопы в воду и дремал с четверть часа, вспоминал все, какие знает, приемы и методы восстановления сил...

Уходить от прудика не хотелось, но шагать в обмотках, опираясь на посох, было не в пример легче, чем рисковать голыми пятками при каждом шаге или шарить перед собой дубиной, как тросточкой слепого. А совсем-совсем скоро начнет стремительно светлеть и увеличатся шансы заметить, найти тропку или дорожку, отыскать путь из лесу к открытым пространствам, к людям.

Сергач старался не загружать голову вопросами планирования дальнейших далекоидущих планов, выйти бы из лесу, – ведь кончится же он когда-нибудь, чай не тайга, – а там видно будет, авось чего да придумается путное. Вертелась на задворках сознания мыслишка-мечта о телефоне, к которому нужно стремиться в первую очередь, о связи, мобильной или проводной, с Москвой, с Инной, и все, и более никаких посторонних мыслей, остальные о насущном, о сиюминутном – с какой стороны вон ту березу обойти, с которой – эту осину, как бы не начать кружить, как бы держать курс прямее и уменьшить амплитуду шатаний до минимума.

Лес закончился внезапно. Сергач будто из-за кулис вышел на авансцену под шуршание занавеса листьев. Впереди вспаханный холм под светлеющим куполом неба, борозда за бороздой расчертили возвышенность словно ряды кресел в зрительном зале. Близкий горизонт аккуратно обозначен алой полоской, за холмом начинается рассвет. А справа и слева обработанную крестьянами земляную шишку обнимают леса, и, ежели по уму, надо бы вернуться в кулисы листьев, обойти холм лесом, заглянуть за его край осторожно, но мочи нет снова слушать шелест-шепот деревьев и передвигаться вприглядку, обмотки с ног хочется снять, хочется пройтись по полю, по взрыхленной, мягкой земле и быстрее взобраться на холм, поближе к свету, к солнцу.

• Предыдущая
• 24/41
• Следующая