Сон Лилит - Страйбер (Стрибер) Уитли - Страница 28

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая

– Да, конечно.

– Это не духи. Это моя благодарность всем, кто позаботился о том, чтобы я была чистой, – Лилит протянула руку и помахала ею перед ним. – Да, – сказала она, – это спасибо, а вот – пожалуйста.

Курт взял ее за руку и вдохнул другой аромат. Благоухание было настолько великолепным, что у него не хватило бы слов описать его: этот запах почти расколол его на части, от горящего внутри желания он едва не вскрикнул. Затем его взгляд скользнул по белой ткани, обтягивавшей ее великолепную грудь, задержался на небольших бугорках сосков. Соски, изгиб шеи, совершенная форма ее бедер вместе с запахом бросали вызов его сознанию.

– Господи, да ты просто прекрасна!

– Я прекрасна, – согласилась она по-немецки.

– И ты это знаешь?

– Знаю.

– И как себя ощущают такие прекрасные женщины? Ты тоже находишь себя прекрасной? Потому что я нахожу тебя ужасно красивой.

– Ты сказал «ужасно», но...

Она улыбнулась – настоящая Венера Боттичелли!

– Ужасно – это то слово, которое мы иногда используем в значении «очень сильно», «по-настоящему». Я нахожу тебя по-настоящему прекрасной.

Лилит подошла к койке и грациозно опустилась на нее.

– Иди сюда, – велела она, указывая на подушку.

Он отодвинул кофейный столик и сел рядом. Разве это не счастье – оказаться так близко от нее?

– А теперь...

Женщина улыбнулась, и между зубов появился ее язычок, узкий, похожий на вопросительный знак.

Очевидно, из-за того, что язык немного деформирован, у нее необычный акцент – все равно, говорила ли она на по-немецки или по-арабски.

– Можно задать тебе несколько вопросов? – он перешел на арабский, тщательно произнося слова. – Вопросы. Ты понимаешь? Как твоя фамилия, откуда ты родом?

Ну что за глупость! Зачем об этом говорить сейчас? Неужели во всем виновата его национальность, свойственный ему ordnung?[5] Или это время диктует быть осторожным, постепенно овладевать знаниями в самых разных областях, двигаясь вверх по лестнице, ступенька за ступенькой. А сейчас господин капитан обязан задавать дурацкие вопросы сидящей рядом с ним красавице.

– Я Лилит. Из Египта.

Если он сейчас не займется любовью с этой женщиной, то сойдет с ума. Это будет так просто: он махнет рукой на эту проклятую посудину, и пусть Абдель ведет ее к статуе Свободы. Он поднялся с подушки и пошел к бару.

– Виски? Или «Бейлиз», или ром, только назови... ха, ха! Что ты предпочитаешь?

– Иди сюда.

Курт подошел к ней, и ловким движением Лилит протянула руку, затем расстегнула молнию на его брюках. Прежде чем он успел что-нибудь сказать или сделать, ее пальцы уже встретились с его членом, который вздымался как шпиль. После ее прикосновения пальцы Ингеборг показались ему сделанными из холодной мокрой глины. Затем Лилит сказала:

– Могу я... я хочу видеть твою наготу.

Это был арабский, но такой странный, словно из старой книжки. Ее голос был шепотом ветерка в летних деревьях, вздохом волны, выбежавшей на берег. Она убрала руку, потом поднялась и встала перед ним. Слегка улыбаясь, подставила свои влажные губы.

У ее рта был вкус какого-то неизвестного фрукта, пьянящих специй. Одна ее рука легла ему на затылок, другая, обхватившая талию, казалось легкой, пока Курт не попробовал высвободиться. Оказалось, что ее объятия крепки как сталь. Он вовсе не столкнулся с превосходящей животной силой, это было нечто намного более странное и более поразительное – словно он очутился в объятиях машины, да, именно так, в тисках.

Она собиралась заняться с ним любовью! У нее не было намерения... но живот свело, язык нанес укол, и она приступила к трапезе – ее тело делало то, что отрицала душа. Он вливался в нее, а испытываемое от этого удовольствие просто не позволяло ей остановиться. Его пятки забарабанили по полу, тело забилось в конвульсиях. Агония. Лилит наблюдала такое десятки тысяч раз. Высасывание закончилось влажным хлюпаньем, вакуум нарушился, как только она убрала губы с его шеи.

Слезы навернулись на глаза, Лилит подняла лицо к пустоте небес, чувствуя внутри себя огонь ибо убила того, кто только что был абсолютно живым и заслужил право прожить жизнь настолько долгую, насколько это возможно, и проявить в этом мире свою сущность.

Властительница упала на колени и закрыла лицо руками. Тишина, всегда сопровождающая смерть, повисла в комнате. Лилит следовало бы ненавидеть людей, но она не могла: они стали слишком прекрасными, эти темные боги машин, чудесные боги. Но ее живот говорил свое: у тебя тоже есть право на жизнь и на ту единственную пищу, которая тебе подходит.

«Всего лишь на час...» Лилит вспомнила волнующиеся поля злаков, горячие пончики по утрам, медленных рыб, которые жили в фонтане у башни, – какие у них были милые, умные глаза...

Нет, это не ее прошлое, она не могла такое помнить. Ее сны – всего лишь фантазии существа, которое ничего не знает о себе, кроме одного: оно отлично от всех существ в этом мире, даже от тех, кто похож на него, и одиноко в своей гибели. Лилит никогда не приходила их другого мира. Она возникла из глины, упала с неба. Тот, кто из непонятных соображений создал Властителей, питавшихся людской кровью, был чудовищем.

Отбросив с лица волосы, Лилит поднялась с колен, подошла к двери, открыла ее... В коридоре никого. Тогда она взяла высохшее тело и направилась в конец коридора, навстречу ревущему воздуху океанской ночи. В тот момент, когда Властительница швырнула за борт останки, за ее спиной раздался дикий рев. Она обернулась.

Абдель. С побагровевшим от ярости лицом он размахивал пистолетом.

– Кто он тебе? – спросила его Лилит.

Но было уже не до разговоров. Послышался топот множества ног; с дикими криками к ней приближалась возмущенная толпа. Лилит побежала по узкому железному проходу, тянувшемуся над палубой корабля. Однако там ее уже поджидали.

Разумеется, Лилит могла бы сразиться с ними, и все же в конце концов сорок или пятьдесят человеческих существ одолеют ее.

Пусть будет, что будет. Она остановилась и стала поджидать их. Возможно, люди запрут ее где-нибудь, и тогда в распоряжении Властительницы будет день-другой. Тем не менее они начали теснить ее к борту. Этого не может быть! Лилит встретилась взглядом с Абделем и взвыла от ужаса перед морем:

– Нет! Не...

Она падала, ветер ревел вокруг нее, море приближалось.

Лилит ушла под воду со всплеском, подняв водоворот пузырьков, и стала опускаться все глубже, глубже в чернильно-черную воду. Все вокруг нее было заполнено гудением мощного судна. Она знала, что ей надо уклониться от той штуковины, что молотит и бурлит в воде, подталкивая корабль вперед. Ее ноги беспорядочно дергались, руки пытались грести, и в конце концов она устремилась вперед как настоящая рыба, пока гудение не превратилось в отдаленную вибрацию.

У нее начали болеть легкие, и в отчаянном рывке Лилит поднялась на поверхность. Она сделала долгий прерывистый вдох, наполняя легкие живительным ароматом моря.

А затем она осталась в одиночестве, ее качало на нежных вечерних волнах, а звезды были единственными ее спутниками... и, конечно, темная вода, которая теперь завладела ею.

Невдалеке двигалась огромная тень, ее силуэт резко очерчивали яркие точки огней. Лилит закричала, дергаясь и брыкаясь так, словно хотела подняться над морем и побежать по воде за кораблем.

Но они не вернулись, а ходить по воде Властительница не могла. Волны набегали на нее, Лилит едва успевала вынырнуть из-под одной, как тут же попадала под следующую. В окружающем ее холоде она вдруг почувствовала, как по ней скользнуло грубое и мощное тело, и увидела мерцающие кинжалы зубов и холодные пустые глаза.

• Предыдущая
• 28/72
• Следующая