Предавшие СССР - Стригин Евгений Михайлович - Страница 59

• Предыдущая
• 59/115
• Следующая

4.18.1. «Порой этот телефон хотелось вырвать с мясом. Он казался согладатаем из того мира, который так грубо в ышвырнул меня. Было почти физическое ощущение, что этот маленький аппарат таит какую-то угрозу, что вот-вот он взорвётся новыми бедами…», — это о телефоне с красно-золотым гербом, который стоял у него в кабинете заместителя председателя Госстроя СССР.

Именно с этих слов начинается вторая книга его воспоминаний — «Записки президента».

Пленум сильно изменил состояние здоровья и духа. Он был подавлен. В конце 1987 году после шумного увольнения с должности первого секретаря МГК КПСС был направлен на вполне приличную, но для него уже унизительную должность. На этой должности можно было долго сидеть, но для неё он был совершенно не нужен. Кому вообще нужен опальный министр.

Хотя, казалось бы, чего особо переживать. Сиди и наслаждайся вольготной жизнью. Но дело в том, что для властных натур, побывавших в роли хозяина отдельного региона, лишение власти почти тоже самое что и лишения очередной дозы для наркомана.

Так расправился с незадачливым руководителем Москвы. Он думал, что с покончено, но он не знал своего народа. Именно с этого увольнения все и началось.

4.18.2. Вот тут то и наступало время. Человек это был совсем не простой. Впрочем, разве простые люди к власти в стране приходят? Нет, такого не бывает, но все они пришедшие к власти обладали разными качествами.

Вспомним, например, что говорил о : «Я бы не сказал, что трус, но он всегда старался все делать чужими руками. Комиссии, по любому поводу комиссии…».[636]

«Произнеся за годы перестройки океан речей о демократии, сам ни разу (!) не согласился участвовать в действительно демократических выборах, но всегда оставлял для себя щель, через которую проскальзывал к власти в единственном числе».[637]

был все же другим. «, в отличие от — фигура более твёрдая и более склонная к авторитарным решениям», — говорил.[638] Но ещё более склонён он был к власти. Именно это было его решающим стимулом. Обида душила его настолько сильно, что он готов был расстаться с жизнью.

Но дело в том, что авторитарные методы смены власти в Москве, которыми пользовался оставили у подавляющего большинства рядовых москвичей благоприятную память. Подчеркнём, что не тягой к демократии, а административным нажимом он приобрёл первую популярность.

Эта вера в «хорошего царя» наложилось на начавшееся падение популярности.

Вскоре (уже через год-два) стало видно, что стране нужен был новый лидер, способный вывести её из того кризиса, который только усугубился неудачной перестройкой. Так сложилось, что именно оказался в нужное время в нужном месте. О нем быстро вспомнили простые люди и инстинктивно стали противоставлять его.

Мысль эта некоторым покажется слишком непривычной. Именно потому, автор настоящей книги приводит ниже длинное мнение человека, который относил себя к лагерю российских демократов.

4.18.3. « никогда не был демократом, либералом, антикоммунистом. Как не был и консерватором, монархистом и коммунистом. Он всегда состоял в особой партии, численность которой исчерпывалась одним человеком, — в партии под названием „ “. Ради этой партии он мог быть с кем угодно».[639]

«Медленный подъем привычным методом аппаратных подсиживаний, — писал в середине 90-х годов о конца 80-х годов Кронид Любарский, — не только не в личном характере Ельцина — для этого у него просто нет времени. не хочет прийти к власти в возрасте, когда эта власть тебе уже не нужна. Действовать надо быстро, решительно и попытаться оттеснить от власти „молодого“ генсека.

Удайся эта атака, вытесни, а затем и из высшего руководства, утвердись во главе КПСС — ещё неизвестно, возникла бы у него мысль положить свой партийный билет на трибуну и хлопнуть дверью. …Но лобовая атака была отбита генсеком, просьбу о «политической реабилитации» XIX партконференция тоже не удовлетворила. Влачить же жалкое существование в Госстрое было нестерпимо.

И здесь перед неожиданно открылась иная перспектива. Появилась новая сила, с каждым днём набиравшая мощь, к тому же явно и открыто сочувствующая опальному лидеру: демократическое движение перестало быть лишь моральной оппозицией и организационно оформилось в политическую силу. Впервые открылась реальная возможность пробиться к вершинам власти не в рамках КПСС, а находясь за её пределами. Именно тут ельцинский талант власти нашёл себе благодатную почву».[640] С этим сложно не согласиться.[641]

А отсюда следует вывод, что был использован определёнными политическими силами, называющими себя демократами. Они понимали, что народный кумир в душе гораздо больше был коммунистом, чем демократом,[642] но у него была популярность. Этой популярностью они и воспользовались для удара по Коммунистической партии Советского Союза, точнее для захвата власти. КПСС была просто пугалом, красной тряпкой, на которую указывали опытные махинаторы перед глазами рядового советского человека, чтобы натравить его на тех, кого хотели оттеснить от власти.[643]

А осознанно пошёл на союз с так называемыми демократами, так как иной возможности вернуться во власть ему просто никто не предложил. Разумеется, его также, видимо, душила ненависть к руководству КПСС, которое опустило его на ступень ниже.

Кто же касается убеждённых коммунистов, то следует напомнить им: «Нечего на пенять, коли сами его воспитали (предают только свои!) и к верховной власти в стране по своей же глупости пропустили».[644] Это что касается убеждённых коммунистов. А что касается остальных …

На самом же деле, за кучкой мало значащих реальных демократов стояла просто другая группировка номенклатуры, которая к тому же была более молода и более авантюристична. Она в конечном итоге и победила в 1991 году, используя как таран. Впрочем, в накладе он не остался. Как не осталась в накладе и та группировка номенклатуры, которая была личными связями соединена с бывшим кандидатом в члены Политбюро ЦК КПСС. Образно говоря, их можно было бы назвать свердловской мафией, но уж больно некрасиво звучит слова «мафия», тем более, что при первом российской президенте свердловчане играли меньшую роль, чем петербуржцы при втором.

Да и сама кучка «малозначащих демократов» частично состояла из тех же самых номенклатурных лиц, только скрывавших свою причастность к номенклатурному слою.

Подлинные наивных демократом было совсем немного и до реальной власти (т.е. кормушки) их и не допустили. Эти дурачки нужны были только для начального этапа борьбы за власть. Нечего лезть со свинным рылом в калашный ряд.

4.18.3.1. Тогда в гуще событий, которыми сотрясалась страны, многое казалось случайным. Но сейчас, глядя со стороны, видно, что, в принципе, ситуация могла быть просчитана. Достаточно, только поймать волну народных симпатий, определить, кто на волне и «окружить его заботой и вниманием». Разумеется, в реальной жизни все сложнее, но сложности — всего лишь детали. Другое дело, что все эти три фактора должны быть чётко просчитаны в деталях и исполнены нужными людьми нужным образом.[645] Чаще же всего это происходить спонтанно. Но ведь на этот раз ставкой была высшая власть в стране и судьба сверхдержава. Тут, казалось бы, заинтересованным силам можно и посчитать.

• Предыдущая
• 59/115
• Следующая