Педагогическое наследие - Корчак Януш - Страница 62

• Предыдущая
• 62/83
• Следующая

Отчаявшиеся, полные бунта и презрения к покорному, льстивому братству добродетели, стоят ребята перед воспитателем, сохранив, быть может, единственную и последнюю святыню — нелюбовь к лицемерию. И эту святыню мы хотим повалить и исполосовать! Мы совершаем кровавое преступление, обрушивая на ребят голод и пытки, и зверски подавляем не сам бунт, а его неприкрытость, легкомысленно раскаляя добела ненависть к коварству и ханжеству.

Дети не отказываются от плана мести, а откладывают, поджидая удобного случая. И если они верят в добро — затаят в глубине души эту тоску по добру.

— Зачем вы родили меня? Кто просил у вас эту собачью жизнь?

Перехожу к раскрытию сокровеннейших тайн, к труднейшему разъяснению. Для нарушений и упущений достаточно терпеливой и дружеской снисходительности; преступным детям необходима любовь. Их гневный бунт справедлив. Надо понять сердцем их обиду на гладкую добродетель и заключить союз с одиноким заклейменным проступком. Когда же, как не сейчас, одарить его цветком улыбки?

В исправительных домах — еще инквизиция, пытки средневековых наказаний, солидарная ожесточенность и мстительность узаконенных гонений. Разве вы не видите, что самым хорошим ребятам жаль этих самых плохих: чем они виноваты?

Недавно смиренный врач послушно подавал больным сладкие сиропы и горькие микстуры; связывал горячечных больных, пускал кровь и морил голодом в мрачных преддвериях кладбища. Безучастный к бедноте, угождал имущим.

Но вот он стал требовать — и получил.

Врач{31} завоевал детям пространство и солнце, как, к нашему стыду, генерал{32} дал ребенку движение, веселое приключение, радость товарищеской услуги, наказ честно жить в беседах у лагерного костра под усеянным звездами небом.

А какова роль наших воспитателей? Каков их участок работы?

Страж стен и мебели, тишины во дворе, чистоты ушей и пола; пастух, который следит, чтобы скот не лез в потраву, не мешал работе и веселому отдыху взрослых; хранитель рваных штанов и башмаков и скупой раздатчик каши. Страж льгот взрослых и ленивый исполнитель их дилетантских капризов.

Ларек со страхами и предостережениями, лоток с моральным барахлом, продажа на вынос денатурированного знания, которое лишает смелости, запутывает и усыпляет, вместо того чтобы пробуждать, оживлять и радовать. Агенты дешевой добродетели, мы должны навязывать детям почитание и покорность и помогать взрослым расчувствоваться и приятно поволноваться. За жалкие гроши созидать солидное будущее, обманывать и утаивать, что дети — это масса, воля, сила и право.

Врач вырвал ребенка из пасти у смерти, задача воспитателей дать ему жить, завоевать для него право быть ребенком.

Исследователи решили, что человек зрелый руководствуется серьезными побуждениями, ребенок — импульсивен; взрослый — логичен, ребенок во власти прихоти воображения; у взрослого есть характер и определенный моральный облик, ребенок запутался в хаосе инстинктов и желаний. Ребенка изучают не как отличающуюся, а как низшую, более слабую и бедную психическую организацию. Будто все взрослые — ученые — профессора.

А взрослый — это сплошной винегрет, захолустье взглядов и убеждений, психология стада, суеверие и привычки, легкомысленные поступки отцов и матерей, взрослая жизнь сплошь, от начала и до конца, безответственна! Беспечность, лень, тупое упрямство, недомыслие, нелепости, безумство и пьяные выходки взрослых…

…И детская серьезность, рассудительность и уравновешенность, солидные обязательства, опыт в своей области, капитал верных суждений и оценок, полная такта умеренность требований, тонкость чувств, безошибочное чувство справедливости.

Каждый ли из нас обыграет ребенка в шахматы?

Давайте требовать уважения к ясным глазам, гладкой коже, юному усилию и доверчивости. Чем же почтеннее угасший взор, покрытый морщинами лоб, жесткие седины и согбенная покорность судьбе?

Восход и закат солнца. Утренняя и вечерняя молитва. И вдох, и выдох, и сокращение, и расслабление сердца.

Солдат все солдат — и когда идет в бой, и когда возвращается, покрытый пылью.

Растет новое поколение, вздымается новая волна. Идут и с недостатками и с достоинствами; дайте условия, чтобы дети вырастали более хорошими! Нам не выиграть тяжбы с гробом нездоровой наследственности, ведь не скажем мы василькам, чтобы стали хлебами.

Мы не волшебники — и не хотим быть шарлатанами. Отрекаемся от лицемерной тоски по совершенным детям.

Требуем: устраните голод, холод, сырость, духоту, тесноту, перенаселение!

Это вы плодите больных и калек, вы создаете условия для бунта и инфекции: ваше легкомыслие и отсутствие согласия.

Внимание: современную жизнь формирует грубый хищник, homo гарах: это он диктует методы действий. Ложь — его уступки слабым, фальшь — почет старцу, равноправие женщины и любовь к ребенку. Скитается по белу свету бездомная Золушка — чувство. А ведь именно дети — князья чувств, поэты и мыслители.

Уважайте, если не почитайте, чистое, ясное, непорочное, святое детство!

ПРАВИЛА ЖИЗНИ{33}

Педагогика для детей и для взрослых

Я боялся, что на меня станут сердиться.

Скажут: «Голову ребятишкам морочит».

Или: «Подрастут, будет еще у них время обо всем этом подумать».

Или: «И так не очень — то слушаются, ну а теперь пойдут критиковать взрослых…»

«…Покажется им, что все знают, и заважничают».

Давно, очень давно я хотел написать такую книжку, да все откладывал.

Ведь это — первый опыт.

Опыт может и не удаться.

А если даже и удастся, промахи неизбежны. У того, кто делает что — либо новое, должны быть ошибки.

Я буду начеку. Постараюсь, чтобы книжка вышла занимательная, хотя это и не описание путешествия, и не историческая повесть, и не рассказ о природе.

Я долго думал и все не знал, как назвать книжку.

Пока один мальчик не сказал:

— Много у нас, у ребят, огорчений оттого, что мы не знаем, как правильно жить. Иногда взрослые объяснят спокойно, а больше сердятся. А ведь неприятно, когда сердятся. Понять трудно, а спросить нельзя. И в голову лезут разные поперечные мысли.

Так и сказал: «поперечные мысли».

Я взял лист бумаги и написал:

«Правила жизни».

Вижу: правду мальчик сказал — хорошо получилось.

И я составил план.

Я напишу о доме, о родителях, о братьях и сестрах, о домашних развлечениях и огорчениях.

Потом — об улице.

Потом — о школе.

Потом я напишу о ребятах, которые думают про то, что они видят дома, на улице и в школе.

Каждый из вас ведь не только играет, но и смотрит, и слушает, что говорят другие, и сам размышляет.

Это не повесть и не школьный учебник, а научная книга.

Одни предпочитают авантюрные романы, сказки, необыкновенные приключения, печальные или смешные. А другие говорят, что самые занятные книжки — это как раз научные.

По школьному учебнику учатся, повесть — та читается легко, а научная книга заставляет человека самого много думать. Немножко прочтет, а потом вспоминает разные вещи, а иной раз и удивляется, и размышляет, так ли это на самом деле.

Ведь бывает, что один говорит одно, а другой другое.

У ребят свои дела, свои огорчения, свои слезы и улыбки, свои взгляды — молодые, молодая поэзия.

Часто ребята прячутся от взрослых, стыдятся, не доверяют, боятся, что станут высмеивать.

Ребята любят слушать разговоры взрослых — и очень хотят знать.

Хотят знать правила жизни.

Много книжек печатают про школу, да только для взрослых и совсем не пишут про школу для учеников. Просто удивительно! А ведь ученик столько в ней проводит часов, так много о ней думает, столько видит в ней радостей и горестей!

• Предыдущая
• 62/83
• Следующая