Границы бесконечности. Братья по оружию - Буджолд Лоис Макмастер - Страница 6

• Предыдущая
• 6/126
• Следующая

Тем временем Пим, замыкавший их маленький отряд, развернул свою лошадь поперек тропы и загородил путь беглянке. Но та разгадала его маневр и свернула в сторону.

— Не суетись, Харра, — посоветовал Майлз, заметив беспокойство своей спутницы, и Харра Журик покорно ссутулилась на лошади, не мешая той идти как хочет. Она полагалась на равновесие и не пыталась пользоваться поводьями, в отличие от невезучего Ди. Замыкавший цепочку Пим держался в седле вполне уверенно, хотя и без удовольствия.

Майлз пустил Толстого Дурачка шагом вслед за сбежавшей кобылкой. «Я совсем не собираюсь тебя ловить. Мы просто наслаждаемся пейзажем. Вот так, а теперь остановимся перекусить». Соловая, отбежав, принялась пощипывать травку, но продолжала косить глазом на приближающегося Майлза.

Остановившись достаточно далеко, чтобы не возбудить ее опасений, Майлз спешился и, не обращая внимания на беглянку, начал демонстративно шарить по карманам. Толстый Дурачок нетерпеливо подтолкнул хозяина мордой, и тот, ласково приговаривая, дал ему кусок сахара. Кобылка заинтересованно подняла уши.

Толстый Дурачок причмокнул и снова подтолкнул Майлза, прося добавки. Кобылка подошла и зафыркала, требуя своей доли. Она сняла губами кусок сахара с ладони Майлза, а молодой человек тем временем тихо взял поводья.

— Ну вот, доктор Ди, получайте вашу лошадь. И никакой беготни.

— Нечестно, — пропыхтел Ди, рысцой подбегая к Майлзу. — У вас в кармане был сахар.

— Конечно, у меня в кармане был сахар. Это называется предусмотрительностью и планированием. Секрет обращения с лошадьми: не пытайтесь быть быстрее лошади или сильнее ее. Этим вы противопоставляете свои слабости ее сильным сторонам. Весь фокус в том, чтобы быть умнее лошади. Тогда мы противопоставляем ее слабости нашу сильную сторону. Не так ли?

Ди принял поводья и подозрительно оглядел свою животину.

— Она надо мной смеется.

— Это называется ржать, а не смеяться, — ухмыльнулся Майлз.

Он похлопал Толстого Дурачка по крупу, и тот послушно опустился на одно колено. Майлз легко вдел ногу в стремя.

— А моя это делает? — спросил доктор Ди, зачарованно наблюдая за ним.

— К сожалению, нет.

Ди сердито нахмурился.

— Это животное — настоящий дебил. Уж лучше я его поведу.

Толстый Дурачок встал, а Майлз с трудом удержался от едкого замечания в духе деда: «Будьте умнее лошади, Ди». Хотя доктор на время расследования был официально подчинен Майлзу, космоврач лейтенант Ди был чином выше младшего лейтенанта Форкосигана. Чтобы командовать тем, кто старше тебя и по возрасту, и по воинскому званию, требуется определенный такт.

Дорога стала чуть шире — здесь по ней вывозили лес, — и Майлз поехал рядом с Харрой Журик. Ее вчерашняя решимость, казалось, по мере приближения к дому, убывала. Или, может быть, бедняжка просто вымоталась: утром она почти все время молчала, а после полудня вообще как язык проглотила. Если эта женщина утянет его за тридевять земель, а потом скиснет…

— Где именно служил твой отец, Харра? — попытался разговорить горянку Майлз.

Женщина принялась расчесывать пальцами волосы, но ее жест свидетельствовал, скорее, о волнении, чем о желании покрасоваться. Сквозь эти спутанные пряди соломенного цвета Харра смотрела на него, как пугливый зверек из-за живой изгороди.

— В ополчении, милорд. Я его совсем не помню, он погиб, когда я была еще маленькая.

— В бою?

Харра кивнула:

— В столице, в беспорядках во время восстания самозванца Фордариана.

Майлз не стал спрашивать, на чьей стороне воевал ее отец: у большинства рядовых выбора не было, а императорская амнистия касалась не только тех, кто уцелел, но и погибших.

— А у тебя есть братья или сестры?

— Нет, милорд. Остались только мы с матерью.

Напряжение чуть отпустило Майлза. Если его приговор действительно приведет к казни, то один неверный шаг может вызвать кровную вражду между семьями. Отец наверняка не хотел бы, чтобы правосудие привело к такому результату. Значит, чем меньше заинтересованных лиц, тем лучше.

— А в семье твоего мужа?

— У него семеро — четыре брата и три сестры.

— Гм.

Майлз на мгновение представил целую ораву огромных разгневанных горцев. Он невольно оглянулся на Пима: для выполнения задания явно не хватает сил. Майлз уже говорил об этом отцу, когда они вчера вечером планировали экспедицию.

— Тебя поддержит деревенский староста и его помощники, — сказал граф. — Так же, как они помогают судье, когда тот приезжает на выездное заседание.

— А если они не захотят мне помогать? — тревожно спросил Майлз.

— Офицер, собирающийся командовать войсками императора, — сверкнул глазами граф Форкосиган, — должен сообразить, как добиться поддержки от сельского старосты.

Иначе говоря, премьер-министр решил, что это предприятие будет хорошим испытанием для сына, и отказывался подсказывать ему возможные варианты выхода из идиотского положения. «Спасибо, папочка».

— А у вас нет братьев и сестер, милорд? — спросила Харра, и Майлз сразу же вернулся в настоящее.

— Нет. Но ведь это наверняка известно всем даже в вашем захолустье.

— О вас много чего говорят, — пожала плечами Харра.

Майлз закусил вопрос зубами, как ломтик лимона.

Он не спросит, не спросит… Нет, ничего не поделаешь.

— А что, например? — процедил он.

— Все знают, что сын графа — мутант. — Во взгляде женщины мелькнул вызов. — Некоторые говорят, что это из-за инопланетянки, на которой граф женился, а еще, мол, от радиации во время боев, или из-за… того, что в юности он развратничал с другими офицерами…

Последняя версия была для Майлза полной неожиданностью.

— …но большинство думает, что его отравили враги.

— Я рад, что большинство не ошибается. На отца устроили покушение с помощью газообразного солтоксина, как раз когда мать была мною беременна. Но это не…

«Не мутация, — пошла по знакомой дорожке его мысль. — Сколько раз я уже это объяснял? Это дефект развития, а не генетическое уродство, я не мутант, не…» Но какое значение имеет эта биохимическая тонкость для невежественной женщины, только что потерявшей ребенка? Для нее он все равно мутант.

— Это не важно, — закончил Майлз.

Харра искоса посмотрела на него.

— А еще люди говорят, что вы родились без ног и живете в особняке Форкосиганов в летающем кресле. А некоторые даже утверждают, что вы родились без костей…

— И надо полагать, меня держат в стеклянной банке в подвале, — пробормотал юноша.

— Но Кейрел рассказывал, как видел вас с дедом на Хассадарской ярмарке, и что вы просто больной и недоросток. И еще говорили, будто отец устроил вас на Службу, а другие спорили, что вы улетели на планету матери и там ваш мозг превратили в компьютер, а тело кормят через трубочки, погрузив в жидкость.

— Я так и знал, что где-нибудь да появится банка с жидкостью, — поморщился Майлз.

«А еще ты знал, что пожалеешь о своем вопросе — и все-таки его задал». Ему вдруг показалось, что Харра намеренно дразнит его. Да как она посмела!.. Но веселья на лице женщины было не заметно, только напряженное внимание.

Она рискнула очень, очень многим, придя к своему сюзерену с известием об убийстве — вопреки воле семьи и местных властей, вопреки обычаям. И кого же граф дал ей в качестве защиты и поддержки против гнева всех ее близких? Калеку, выродка! Справится ли он? Конечно, Харра сомневается и тревожится. Вдруг он все испортит, сдастся и убежит, оставив ее одну расхлебывать бурю ярости и мщения?

Майлз уже жалел, что не оставил ее плакать у ворот.

Лес — плод многолетних усилий терраформистов — вдруг кончился, уступив место заросшей бурым кустарником долине — исконно барраярскому пейзажу. Посреди долины вилась какая-то непонятная зелено-розовая лента; когда они подъехали ближе, Майлз с изумлением понял, что это — дикие розы. Настоящие земные розы. Тропа нырнула в их благоуханные заросли и исчезла.

Теперь Майлз и Пим по очереди прорубали дорогу своими армейскими ножами. Ветви у роз были мощными, утыканными толстыми шипами; они с успехом наносили людям упругие ответные удары. Толстый Дурачок помогал, как мог, срывая зубами цветы и радостно их жуя. Майлз не знал, опасно ли это: то, что растение не барраярское, еще не значит, что лошадь им не отравится. Отсасывая кровь из уколотого пальца, он размышлял о трудной экологической истории Барраяра.

• Предыдущая
• 6/126
• Следующая