круги на воде - Хорев Валерий Николаевич - Страница 12

Затем рыжий разбойник ухватил

а ногу курицу и всей этой курицей

плашмя,крепко и страшно так

хватил по шее Поплавского,что…

он полетел вниз по лестнице.

(М. Булгаков, «Мастер и Маргарита,)

Когда стрелой без древка

Выстрелят из лука без тетивы-

Она поистине пронзит гору!

(Судзуки Тантаро)

Как совершенно справедливо заметил Михаил Афанасьевич, при известной сноровке даже вареная кура может стать победоносным оружием. Иными словами, в этом небольшом отрывке нашла свое точное отражение самая суть древнего искусства кобудо как умения применять в бою всевозможные вспомогательные или даже случайно попавшие в руки предметы, подчас вовсе для этого не предназначенные. Строго говоря, дословный перевод термина звучит как «путь старинных воинских искусств», но традиционно в это понятие не принято включать основные разделы боевой подготовки воинов, то есть работу с табельным оружием -мечом, копьем, луком, и так далее, ибо каждая из упомянутых дисциплин давным-давно обособилась в независимую отрасль со своим названием, историей, мифологией, словарем, школами и патриархами стилей. Поэтому смысл кобудо точнее отражает его понимание как «пути малых (вспомогательных) воинских искусств», хотя это и не вполне верно с точки зрения написания.

Как бы там ни было, по возрасту кобудо намного древнее любой иной разновидности или способа ведения боя, поскольку уже в безмерно далекие доисторические времена суковатая дубина в лапах нашего предка заметно повышала сто статус в первозданном и недружелюбном внешнем мире. Вероятно, поэтому и принято именно палку (шест) считать «матерью» всех прочих видов оружия, и именно с неё начинают постижение многоликого кобудо в абсолютном большинстве традиционных школ.

Если ограничиться рамками японского архипелага, то все многообразие стилей и разновидностей кобудо легко уклады вается в две большие группы – кобудо самурайское и простонародное. При этом внутри самурайского «семейства» также можно отчетливо выделить обширный пласт полицейских техник, получивших наибольшее развитие в почти трехвеко вую мирную эпоху Токугавского сёгуната (1603-1868 г.), а также примыкающее сюда же самым тесным образом огромное, таинственное и вполне суверенное царство зловещих нип-дзя. Замечательно ярким и характерным примером просто народного кобудо служит целый букет окинавских техник работы с простейшим оружием, родственным обиходным предметам крестьянского быта, и почти не измененным в угоду боевому использованию. Теперь рассмотрим подробно каждую из разновидностей.

и. задрожав,булат холодный

Вонзился в дерзостный язык…

(А. С. Пушкин)

Итак, самурайское кобудо. Как всем нам отлично известно из фильмов и книг, главным и наиболее зловещим спутником любого самурая всегда оставался его большой меч -поначалу Цуруги, позднее Дайто. Исторически это не совсем точно, поскольку вплоть до Токугавской эпохи отнюдь не меч, но лук и копье считались своеобразными символами воинственного сословия. Лишь с прекращением многовековой мясорубки почти непрерывных гражданских войн, когда славным доспехам и тяжелому полевому вооружению пришло время обратиться в семейные реликвии, их эстафету подхватил меч, став отныне единоличным средоточием души самурая и знаком принадлежности к гордому племени Буси (хотя для этого, строго говоря, требовалась пара мечей, большой и малый, плюс характерная прическа). Но так или иначе, и мечи, и луки, и копья относятся к штатным видам вооружения, мастерство владения которыми в состав кобудо не входит. В этом плане столь популярное сегодня параллельное изучение тонкого искусства иай-до совместно, скажем, с тон-фа-дзюцу, выглядит немного странно.

Вместе с тем любой самурай, не стремившийся почетно пасть на поле брани в расцвете сил, непременно овладевал целым набором дополнительных техник, прибегать к которым случалось не так уж редко. В пылу благородного сражения в чистом поле воин вполне мог лишиться своего мощного меча либо копья, сломав их или просто выронив от молодецкого удара противника. После такой неприятности оставалось лишь прибегнуть к спасительной помощи малого меча (вакидзаси), ножа или какого-нибудь иного оружия. Довольно популярными среди самураев были различные варианты цепей, железные веера тэссэн и гумбай-утива, а также всевозможные метательные лезвия и пластины, в том числе всем известные «звезды» (сякэны), необоснованно относимые к монопольной и чуть ли не главной принадлежности ниндзя.

Далее – не всегда и не везде дозволялось размахивать любимым клинком, а порою вовсе недопустимо было и обнажать его, не говоря уж о копье или нагинате. При входе в дом (за исключением откровенно враждебного визита) полагалось оставлять бесценный фамильный меч «в дверях», надеясь, случись что, на вакидзаси, да на припрятанные под одеждой мелкие приспособления, овладеть которыми не поленился ранее. Ножны малого меча, ножей танто и айкучи, всегда содержали в боковых карманах небольшой обиходный ножичек – когатану и стальную шпильку – когай, назначение которой весьма туманно. Очень часто когай состояла из двух половинок, каждая из которых могла быть пущена опытной рукой точно в цель, как и любой из аналогичных предметов. Собственно говоря, хороший самурай бс: труда, молниеносно и четко, способен был метнуть в противника всякую снасть из своего богатого арсенала, что замечательно правдоподобно демонстрирует Тосиро Мифуне в фильме «Красное солнце».

Аналогично европейским шестоперам и булавам, ставшим, помимо утилитарного предназначения, своеобразными символами атаманской власти, стальные боевые веера в Японии прижились в среде князей и полководцев. Те, кто видел старую японскую ленту «Знамена самураев», могут припомнить эпизод, в котором знаменитый Такэда Сингэн отбивает наскоки Уэсуги Кэнсина именно таким веером.

Полицейские техники и соответствующие типы вооружения расцвели, как и многое другое, в мирную Эдосскую эпоху. Обусловлено это было не только организацией мощной разветвленной полицейской сети, при помощи которой бакуфу* контролировало ситуацию во всей стране, но и значительным упадком мастерства буси. По прошествии многих безоблачных десятилетий совершенно сошел с исторической сцены старый тип сурового непобедимого солдата, идущего по пояс в крови через непрерывные жестокие битвы «эпохи войн»-, со всеми его невероятными рефлексами, переходящими в «шестое чувство», и поистине инфернальной ударной мощью,, „

Излюбленным оружием полицейских стали длинные цепочки с грузилами на концах, позволявшие обездвижить противника, не убивая его, а также дзиттэ - стальной пруток с одной крюкообразной половинкой гарды, нечто вроде урезанного окинавского сай. Пусть легенды о мастерах, способных одним поворотом такой ловушки переламывать клинок меча, останутся на совести их-сочинителей; реально дзиттэ, имевший на рукоятке шнурок с кистью различного цвета, соответствовавшего рангу полицейского, играл ту

* Бакуфу – военно-административный аппарат управления страной в средневековой Японии. (Прим. редактора)

же роль, что в наши дни жетоны и удостоверения. Хотя, безусловно, хватало по-настоящему сильных мастеров, творивших чудеса со своим нехитрым орудием.

В целом Эдосский период японской истории можно сравнить с эпохой европейского Ренессанса. Пришедший на смену нескончаемым войнам почти трехвековой мир возродил к жизни огромное количество всевозможных разновидностей изящных искусств, а профессионалы клинка получили возможность заняться в спокойной обстановке систематизацией бездонного практического опыта и созданием постоянных школ. Именно в эти годы множатся новые и укрепляются старые «рю», в стенах которых обретают отчетливый облик здравствующие по сей день стили кэн-дзюцу и дзю-дзюцу. Исподволь поменялся сам характер техник, так как отсутствие доспехов сместило акценты в сторону быстроты и ловкости движений. На смену ужасной сметающей мощи копья, нагинаты и длиннейшего «полевого» меча пришла виртуозная работа более легкой катаной и всем обширным арсеналом малого вооружения, вышедшего из тени своих могучих собратьев.