круги на воде - Хорев Валерий Николаевич - Страница 62

Несомненно и то, что медитативный аспект является важной составляющей хорошего исполнения, если понимать термин «медитация» дословно, то есть как «сосредоточение». Всякий, кому доводилось видеть настоящих мастеров ката, не могли не заметить ту особенную отрешенность всего их облика, при которой перестает существовать и галдящая [публика, и стены зала, и само Небо с Землею. Относительно такого состояния древний китайский рецепт гласит: «Не оглядывайтесь на летящего дракона!» Это всего лишь означает, что во время исполнения комплекса даже пролетевший в блеске молний лазурный дракон не должен отвлечь ваше внимание и рассеять концентрацию. Если вы, находясь в процессе работы над формой, способны мимоходом ответить на внезапно заданный вопрос, значит ваше «погружение» не состоялось, и силы будут потрачены впустую. Абсолютная потерянность во времени и пространстве – вот единственное допустимое состояние для качественного «делания» форм.

Но все вышесказанное, так или иначе, относится к внешней стороне практики, наряду с которой, естественно, существует сторона внутренняя, то есть энергетическая. Разброс приоритетов в данном вопросе очень велик и колеблется от почти полного отсутствия энергетической составляющей в огромном количестве современных «программных» ката и молодежных гимнастических тао-лу, до столь же полного размывания внешних форм в комплексах, скажем, тайцзицюань стилей У и Сунь. Традиционные окинавские школы оказались в этом вопросе (как и во всем остальном) на пограничье, удачно совмещая внутренние и внешние аспекты. Вероятно, их спас здоровый консерватизм и приверженность исконным методикам тренировок, а также ортодоксальное понимание места и целей боевого искусства в современном мире, до сих пор сдерживающее экспансию новомодных веяний. Отличной иллюстрацией сказанному может служить стиль Годзю-рю каратэ и, в частности, его пресловутая ката «твердости» Санчин. Существует еще целый ряд аналогичных форм, в которых интенсивная дыхательная и энергетическая работа гармонично накладывается на отчетливые стилевые манипуляции и перемещения. Что любопытно, подобные ката почти всегда относятся к разряду мастерских и знаменуют собой высшие степени проникновения в технику школы.

Если во «внешних» формах любые личные фантазии, перестановки и нововведения, мягко говоря, нежелательны, то в случае вдумчивой и углубленной проработки форм «внутренней» ориентации всякая самодеятельность вполне способна причинить отнюдь не воображаемый, а самый настоящий и немалый вред здоровью. Каждая одиночная форма, входящая в цепочку комплекса, имеет свой собственный механизм воздействия на протекание энергии по каналам тела и, соответственно, тем или иным образом реально влияет на скорость и направление этих потоков. То, что мы зачастую никак не ощущаем работу этого механизма, совершенно не сказывается на его эффективности, и плавный ход бестелесных колес делает свое дело, осознаем мы это или нет.

Соединение одной формы с другими – задачка посложнее трехмерного пространственного «Тетриса». Любая старая «цепочка» создавалась патриархами стиля на основе глубокого внутреннего чувствования всей полноты взаимодействия Ци, Цзинь и Шэнь, поэтому самонадеянные попытки улучшить или изменить что-либо в устоявшейся структуре тао-лу и ката равносильны стремлению отредактировать симфонию Моцарта. Все мы, дети атомного века, в данном вопросе не более чем карлики, стоящие на плечах былых гигантов, а потому самое большее, что мы можем себе позволить – это благоговейно и старательно изучать бездонное наследие времен, когда у людей хватало времени и таланта неторопливо проникать в утонченные аспекты земного бытия. Увы, вектор мастерства направлен в прошлое, в полном соответствии с китайским мировоззрением, подразумевающим движение отнюдь не к светлому царству радости из бездны мрака ушедших столетий, а наоборот – от чертогов «золотого века» к сумеркам, хаосу и разрухе. Возможно, когда-нибудь на новом витке эволюционной спирали и произойдет новый всплеск мастерства в боевых искусствах, но вряд ли нас утешит перспектива нескольких веков ожидания. Все, что остается на нашу долю – созерцать упадок, стараясь, по мере сил, сберегать немногие крупицы тающих знаний.

Если кому-то показалось, что я хватил через край, могу подкрепить сказанное примерами из жизни. Вот слова современного мастера тайцзи-цюань Чжоу Цзунхуа:

«У Яна Чэнфу было четверо сыновей. Все они до сих пор преподают тайцзи в Гонконге и на Гаваях. Для нынешних времен их мастерство очень даже неплохое, но, сравнивая их с предшественниками, можно только глубоко вздыхать.

Один из учеников Яна Чэнфу – Чжэн Маньцин (19011975 г.) – достиг высочайшего уровня для нашего времени. Однако Чжен всегда напоминал ученикам, что точно так же, 1ак для них велико его мастерство, для него было велико мастерство его учителя. Он демонстрировал, как никто не мог положить на него руку. Но сам он не мог увернуться от пальца Яна Чэнфу или стряхнуть палец, когда тот его уже коснулся».

Кэтому можно было бы добавить лишь то, что сам Ян Чэнфу не представлял ровным счетом ничего в сравнении со своим отцом, Ян Цзянем, который, в свою очередь, был слабым эхом легендарного Яна Лучаня.

Если вас не убеждают примеры из истории тайцзи, возьмем развитие каратэ. Скажите, кого из лучших теперешних мастеров можно поставить рядом с Тётоку Кья-ном или даже с не так давно канувшим в царство теней Ямагути Гогэном? Шагнув еще глубже в прошлое, мы тотчас поднимаемся на следующую ступень мастерства, и видим имена Мацумуры Сокона, Кодзё Уэката, а уж совсем в тумане мерцают неведомые нам китайские реликты, передавшие крохотную частичку информации ученикам-островитянам. Такая же картина наблюдается во всех без исключения направлениях и школах. Насколько непостижимым для нас является искусство Морихэя Уесибы, настолько же великим для него самого было мастерство его учителя, Такеда Сокаку.

Список можно продолжать до бесконечности, но вывод останется тем же: самое большее, что мы в состоянии сделать – это сохранить с минимальными искажениями наследие ушедших времен.

Итак, практика формальных комплексов дает нам возможность отработки техники в её чистейшем, эталонном виде, развивает культуру перемещений, учит сосредоточению в движениях и ставит ритмичное дыхание. В итоге все вместе создает каркас для нашего мастерства, своеобразную форму в смысле некоей внешней оболочки, собирающей воедино разрозненные приемы и связки и накладывающей на них неповторимый стилевой отпечаток, что позволяет тем самым передавать навыки и знания другим поколениям. Само по себе воинское искусство подобно воде и, строго говоря, едино и неделимо ни по каким признакам.

Но сохранять и передавать воду как есть, саму по себе, никто не в состоянии, так как для этого требуются сосуды и емкости. Стили, школы и направления как раз и выступают в роли таких сосудов, каждый из которых имеет свою собственную форму, непохожую на прочие, а форма эта определяется оригинальными регламентированными комплексами стандартных (для данной школы) действий. Форма без содержимого лишена смысла, отсутствие же формы приводит к расползанию вашего мастерства, сколь заоблачных высот оно бы ни достигало.

Крайние, а потому особенно очевидные проявления неразрывности формы и содержания мы то и дело встречаем в повседневной жизни. Посмотрите, как схватываются, будто кумушки за чаем, дюжие мужики на автобусных остановках или под пивной. Ярости и физической силищи хоть отбавляй, но без формы весь их пыл пропадает впустую, выливаясь в безобразные сцены с криками, оскорблениями и хватанием за грудки. Как сказал в какой-то книге один персонаж, старый дед: «Цельный день, как кочета, бьются, а ударов нетути».

Обратный случай прижился на чемпионатах по восточным единоборствам, где в разделе ката большинство участников демонстрирует абсолютно безжизненные, лишенные наполнения формы, заученные явно бездумно и удручающие своей пустотой, что немедленно и проявляется в кумитэ. Вероятно, почти каждый любитель «востока» отмечал про себя труднообъяснимые метаморфозы стилевых особенностей и различий. В показательных программах всякая школа ярко и отчетливо преподносит свою неповторимость, и даже неискушенный зритель легко отличит Чань-цюань от Таэквондо, а знатоки радостно дифференцируют Кёкусинкай и Вадо-рю. Но подходит время схваток -и вот уже нет ни тех, ни других, ни третьих, все просто дерутся в каком-то усредненном кикбоксерском стиле, и лишь редкие участники очень высокого уровня явно придерживаются заявленной школы. Так отсутствие упомянутой целостности содержания и формы оборачивается потерей то одного, то другого – в зависимости от ситуации.