Право любви - Чиркова Вера Андреевна - Страница 30

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая

– Да ты что, милочка, какой может быть выбор?! Дитё – оно от Бога, а мужчины – от дьявола. Ты такая хорошенькая, чёрный ещё не раз и не два за жизнь поставит на твоём пути соблазн, разве это повод отказывать в жизни божьему созданию?

Теперь Слава и сама так считает, а тогда смотрела на старушку недоверчиво и обиженно. Как это никакой любви нет, неужели все вокруг лгут?

– Любовь – она только в тебе. – Хозяйка гладила рыдавшую девчонку по головке, как маленькую, – и это хорошо, что сердечко живое и нежное… хотя и нестерпимо больно. Тем, кто любить не умеет, такой боли испытать не дано, и с первого взгляда это вроде великая несправедливость. Ан, нет, поживёшь с моё, поймёшь, тот, кто любит и страдает, – он живой и редкий… как скрипка Страдивари. А те, которые только едят и натаскивают под себя барахло, как хомяки, это ширпотреб из магазина на углу, производства мебельной фабрики «Рослес».

Она и подарила Славе на счастье вторую вещь, собранные на шнурочек, как чётки, странные фигурки и знаки, вырезанные неизвестным мастером из дешёвого змеевика.

– Для других без особой нужды не раскладывай, – наставляла старушка, вручая подарок, – судьба очень не любит, когда в её планы по делу и без дела заглядывают, да и для себя не особо мельтеши… только если невмоготу станет.

Точного названия им Слава, разумеется, не знала, да и узнавать не рвалась, просто надевала иногда редкую вещицу вместо ожерелья, а реже вместо браслета. Но пояснения Альбины Юрьевны всё же помнила и изредка, в минуты сомнений, тянула наугад из шапки одну из фигурок. Вот и в ту ночь, когда измученная сообщением, что абонент недоступен, примчалась домой и обнаружила в комнате странную композицию из свечей, тазика и засохшей надкусанной котлеты на тарелочке, первым делом развязала заветный шнурок.

Вытащилась светло-серая кошачья мордочка, – названная старушкой лукавой удачей, – фигурка, незыблемо предвещавшая успех в начинаниях. И сколько раз в последующие дни Слава ни пытала судьбу, выпадала только она. Потому и держалась женщина из последних сил, и окончательно не пала духом, даже когда начала замечать сердобольные взгляды соседок и их скорбно поджатые губы.

Третью вещь, складной нож ручной работы, именуемый в народе финкой, подарил Саша, и подарил вовсе не ей, а сыну, когда они случайно встретились в его клинике. Ну, а если уж совсем положа руку на сердце… то вообще не случайно, могла она в тот раз послать стажёра, вместо того чтобы тащиться на рядовой семинар в соседний город самой. И фотография семилетнего Костика, такого хорошенького и наивного на фоне долговязых одиннадцатиклассников, тоже не случайно завалялась в сумочке.

– Всё-таки родила? – ненатурально удивился Александр, и ей впервые стало смешно, ну никак не мог он этого не знать.

Просто предпочитал делать вид, будто не знает. И менять эту ситуацию не собирался, однако, рассмотрев фотографию Костика, неожиданно что-то задумал, Слава сразу поняла по чуть прищуренным глазам. Ну и по тому, как он лихорадочно шарит по карманам, ища, что бы подарить. Нашёл только эту финку, хотя вполне мог бы и золотую цепочку с шеи снять. Хотя ножик оказался очень неплохим, удобная ручка, и отлично сбалансирован, Слава лично проверила, метая подарок в нарисованный на двери сарайчика силуэт, смутно похожий на бывшего возлюбленного.

Позже, лет через пять, стало понятно, отчего он так расщедрился, сороки принесли весть, что семейная жизнь Александра благополучно развалилась. Сначала он сгоряча ушёл к очередной молоденькой любовнице, но как-то быстро сообразил, какую сделал глупость. И вот тогда он вспомнил про них с Костиком.

Вот только Костик к тому времени уже имел твёрдое собственное мнение по многим житейским вопросам.

– Если ради меня – сказал, не отрываясь от экрана недавно полученного компа, – то нафик не нужно. Я его не знаю и знать не хочу. И звать отцом никогда не буду, пусть и не надеется. А так – думай сама.

Она подумала – и отказалась, честно передав слова сына. И несколько лет больше не получала и не посылала ни одного сообщения, вплоть до того чёрного вечера, когда, пробегав несколько дней по городу в поисках Кости, решилась послать Александру письмо на электронную почту. Даже сама не зная зачем. Просто не было больше никого, кому можно было передать хоть крохотную частицу невыносимо тяжёлой ноши, обрушившейся на её голову. Волновать родителей она не хотела, помочь они ничем не могли, а давление у матери и так скакало как сумасшедшее, несмотря на самые лучшие лекарства, что посылала ей Слава.

Александр ответил, когда она уже перестала надеяться и заглядывать в комп, написал, что был в отъезде и не имел доступа к инету. Врал, конечно, но это было уже неважно, Слава в тот момент вовсю готовилась к путешествию в мир, в который даже не верила до конца. Но ответила, что он может приехать, если хочет. Захотел, как оказалось, не могла Ярослава не узнать его голос в тот миг, когда произносила последние слова пароля.

– Не забудьте, – служанка, помогавшая вымытой до скрипа иномирянке натянуть поверх тонкой длинной сорочки тёмную юбку и блузу с вышивкой, кивнула в сторону полочки и протянула салфетку.

– Спасибо, – сообразив, что карманов у неё теперь нет, Слава повесила цепочку и шнурок с камушками на шею, а нож завернула в салфетку и оглянулась на кучу камуфляжа, – а это…

– Не волнуйтесь, мы выстираем и принесём, – заверили улыбчивые туземки, втискивая уставшие ступни гостьи в мягкие тапочки, – вам приготовлена комната, мы проводим.

Чудик вернулся под утро, когда позёвывавший Стан уже собирался последовать примеру Тины, по-кошачьи свернувшейся в уголке низкого и широкого дивана и уютно посапывающей под лёгким покрывалом.

Засыпающую Майку Конс уже утащил в свою комнату и вернулся со встрёпанными волосами и гуляющей на губах шальной ухмылкой.

Сейчас они вчетвером играли в переиначенную Станом балду, подставляя буквы по очереди. Закон был прост, но жесток, думать, после того, как поставил букву предыдущий игрок, можно было не более десяти секунд. Сначала земляне уверенно вели, но теперь их всё чаще обгоняла моряна, заставляя Васта посматривать на неё с хмурым изумлением и разочарованно фыркать, когда приходилось уступать ход. Стан и Конс понимающе переглянулись украдкой, оказывается, анлезиец совсем не так выдержан и бесстрастен, как хотел бы выглядеть в их глазах. И далеко не так уж хладнокровно расчётлив, как полагалось бы по его возрасту.

– Чудик вернулся, – впорхнув Стану на плечо, доложил унс, и парень не смог удержаться, чтобы не сгрести мохнатого в ладони и не прижать на миг к щеке.

– Я рад, что ты вернулся, мелочь, – шепнул чуть слышно и уже спокойнее и громче добавил: – Сможешь показать картинку так, чтобы все увидели?

– Не вздумайте про меня забыть, – сонно зевая и волоча за собой одеяло, с дивана прибрела Тина и устроилась с ногами на соседнем стуле. – Дай мне его подержать, а?

– На. – Стан почему-то ни в чём не мог ей отказать, девушка с первых минут их знакомства намертво заняла пустовавшую в его душе нишу, предназначенную для младшей сестрёнки или братишки, о котором он тайком мечтал лет с восьми, но никогда и словом не обмолвился вслух.

Зачем расстраивать маму, она и так не очень-то счастлива, сочувствующие взгляды и перешёптывания, а иногда и прямые высказывания соседок он научился понимать довольно рано. И тогда же родился в душе протест против этих всезнающих тёток, считающих, что только они и понимают, как именно должен жить и поступать любой человек.

– Спасибо… – принимая унса в более узкие, чем у него, ладошки, двойняшка улыбнулась так счастливо, что по-киношному красивое лицо полуэльфа болезненно дёрнулось.

А в следующий момент в мозгу ярким сновидением вспыхнула картинка, и Стан, откинувшись на спинку стула и прикрыв глаза, всё внимание отдал отчёту разведчика.

• Предыдущая
• 30/64
• Следующая