Трудно быть богом. Хищные вещи века - Стругацкий Аркадий Натанович - Страница 19

• Предыдущая
• 19/78
• Следующая

— Да потому, что ты пьян! Ты подонок, такой же, как они, даже хуже…

— Ничего!Того мер-рзавца с браслетом я оч-чень хорошо запомнил… Не держите меня! Я сам пойду!…

— Ничего ты, братец,не запомнил.Очки с тебя сбили моментально, а без очков ты не человек, а слепая кишка… Не брыкайся, а то в фонтан!

— Я тебя предупреждаю, еще одна такая выходка, и мы тебя выгоним. Пьяный культуртрегер — какая гадость!

— Да не читай ты ему морали, дай человеку проспаться…

— Р-ребята! Вот он, м-мерзавец!…

Улица была пуста,и мерзавцем,очевидно,был я.Я уже мог сгибать и разгибать левую руку,но мне было еще очень больно,и я остановился,чтобы пропустить их. Их было трое. Это были молодые парни в одинаковых каскетках, сдвинутых на глаза. Один,плотный и приземистый,явно веселясь,очень крепко держал под руку другого, мордастого, с разболтанными движениями и неожиданными порывами. Третий,худой и длинный,с узким темным лицом,шел поодаль, держа руки за спиной.Поравнявшись со мной,разболтанный верзила решительно затормозил. Приземистый парень попытался сдвинуть его с места, но тщетно. Длинный прошел несколько шагов и тоже остановился, нетерпеливо глядя через плечо.

— Попался, с-скотина!- заорал пьяный, порываясь схватить меня за грудь свободной рукой.

Я отступил к забору и сказал, обращаясь к приземистому:

— Я вас не трогал.

— Перестань безобразничать! — резко сказал длинный издали.

— Я тебя а-атлично запомнил!- орал пьяный.- От меня не уйдешь! Я с тобой посчитаюсь!

Он рывками надвигался на меня, волоча за собой приземистого, который вцепился в него, как полицейский бульдог.

— Да это не тот!- уговаривал приземистый, которому было очень весело.- Тот же на дрожку пошел, а этот трезвый…

— М-меня не обманешь…

— Предупреждаю в последний раз, мы тебя выгоним!

— Испугался, мер-рзавец! Браслет снял!

— Ты же его не видишь! Ты же без очков, балда!…

— Я все а-атлично вижу!… А если даже и не тот…

— Прекрати, наконец!…

Длинный все-таки подошел и вцепился в пьяного с другой стороны.

— Да проходите вы!- сказал он мне раздраженно.- Что вы, в самом деле, тут остановились? Пьяного не видели?

— Не-ет, от меня не уйдешь!

Я пошел своей дорогой. До дома было уже недалеко. Компания шумно тащилась следом.

— Если угодно, я его насквозь в-вижу! Царь пр-рироды… Напился до рвоты, н-набил кому-нибудь мор-рду, сам получил как следует, и н-ничего ему больше не надо… Пу-пустите, я ему навешаю по чавке…

— До чего ты докатился, ведем тебя, как гангстера…

— А ты меня не в-веди!…Я их ненавижу!… Дрожки… Водки… Бабы… Студень безмозглый…

— Да, конечно, успокойся… Только не падай.

— Довольно ур-п… Упреков!… Вы мне надоели вашим фарисейством… Пу-ри-тант… танством… Нужно рвать! Стрелять! Всех стереть с лица земли!

— Ох, и нализался!А я было решил, что он совсем протрезвел…

— Я тр-резв! Я все помню. Двадцать восьмого… Что, не так?

— Заткнись, балда!

— Ч-ш-ш-ш-ш! Вер-рна! Враг начеку… Ребята, тут был где-то шпик… Я же с ним разговаривал… Браслет, сволочь, с-снял… Но я этого стукача еще до двадцать восьмого…

— Да замолчи ты!

— Ч-ш-ш-ш-ш! Все! И ни слова больше… И не беспокойтесь, минометы за мной…

— Я его сейчас убью, этого подонка.

— Па вр-врагам ци… цивилизации… Полторы тысячи литров слезогонки- лично… Шесть секторов… Э-эк!

Я был уже у ворот своего дома. Когда я оглянулся, пьяный лежал лицом вниз, приземистый сидел над ним на корточках, а длинный стоял поодаль и потирал левой рукой ребро ладони правой.

— Ну зачем ты это сделал?- сказал приземистый. — Ты же его искалечил.

— Хватит болтовни,- сказал длинный яростно.- Никак не отучимся болтать. Никак не отучимся пить водку. Хватит.

Будем как дети,доктор Опир,подумал я,по возможности бесшумно проскальзывая во двор. Я придержал створки ворот, чтобы они не щелкнули, закрываясь.

— А где этот? — спросил длинный, понижая голос.

— Кто?

— Этот тип, который шел впереди…

— Свернул куда-то…

— Куда, ты не заметил?

— Слушай, мне было не до него.

— Жаль… Ну ладно, бери его и пошли.

Отступив в тень яблонь, я смотрел, как они проволокли пьяного мимо ворот. Пьяный страшно хрипел.

В доме было тихо.Я прошел к себе, разделся и принял горячий душ. Гавайка и шорты попахивали слезогонкой и были покрыты жирными пятнами светящейся жидкости. Я бросил их в утилизатор. Затем я осмотрелся перед зеркалом и еще раз подивился,как легко отделался: желвак за ухом, порядочный синяк на левом плече и несколько ссадин на ребрах.Да ободранные кулаки.

На ночном столике я обнаружил извещение, в котором мне почтительно предлагалось внести деньги за квартиру за первые тридцать суток.Сумма оказалась изрядной,но вполне терпимой. Я отсчитал несколько кредиток и сунул их в предусмотрительно оставленный конверт, а затем лег на кровать, закинув здоровую руку за голову.Простыни были прохладные, хрустящие, в открытое окно вливался солоноватый морской воздух. Над ухом уютно сопел фонор. Я собирался немного подумать перед сном, но был слишком измотан и быстро задремал.

Что-то разбудило меня,и я открыл глаза и насторожился,прислушиваясь.Где-то недалеко не то плакали,не то пели тонким детским голосом. Я осторожно поднялся и высунулся из окна. Тонкий прерывающийся голос бормотал: «…В гробах мало побыв, выходят и живут, как живые среди живых…» Послышалось всхлипывание.Издалека,словно комариный звон, доносилось: «Дрож-ка! Дрож-ка!» Жалобный голос произнес:«…Кровь с землей замешав,не поест…»Я подумал,что это пьяная Вузи плачет и причитает в своей комнате наверху, и позвал вполголоса: «Вузи!» Никто не отозвался. Тонкий голос выкрикнул: «Уйди от волос моих, уйди от мяса моего, уйди от костей моих!»- и я понял, кто это. Я перелез через подоконник,спрыгнул в траву и вошел в сад, прислушиваясь к всхлипываниям. Между деревьями показался свет, и скоро я наткнулся на гараж. Ворота были полуоткрыты,я заглянул внутрь.Там стоял огромный блестящий «оппель». На монтажном столике горели две свечи.Пахло ароматическим бензином и горячим воском.

Под свечами на шведской скамейке сидел Лэн в белой до пяток рубашке и босиком, с толстой потрепанной книгой на коленях. Широко раскрытыми глазами он смотрел на меня,и лицо его было совсем белое и окаменевшее от ужаса.

— Ты что здесь делаешь?- громко спросил я и вошел.

Он молча смотрел на меня, затем начал дрожать. Я услышал, как стучат его зубы.

— Лэн, дружище,- сказал я. — Да ты, видно, не узнал меня. Это же я, Иван.

Он выронил книгу и спрятал руки под мышками. Как и сегодня утром, лицо его покрылось испариной. Я сел рядом с ним и обнял его за плечи. Он обессиленно привалился ко мне.Его всего трясло. Я посмотрел на книгу. Некий доктор Нэф осчастливил человечество «Введением в учение о некротических явлениях». Я пинком отбросил книгу под столик.

— Чья это машина? — спросил я громко.

— Ма… мамина…

— Отличный «форд».

— Это не «форд». Это «оппель».

— А ведь верно, «оппель»… Миль двести, наверное?

— Да…

— А где ты свечки достал?

— Купил.

— Да ну? Вот не знал, что в наше время продаются свечи. А у вас тут что, лампочка перегорела? Я,понимаешь,вышел в сад яблочко сорвать, гляжу, свет в гараже…

Он тесно придвинулся ко мне и сказал шепотом:

— Вы… Вы еще немножко не уходите.

— Ладно. А может, погасим свет и пойдем ко мне?

— Нет, туда нельзя.

— Куда нельзя?

— К вам… В дом нельзя. — Он говорил с огромной убежденностью. — Еще долго нельзя. Пока не заснут.

— Кто?

— Они.

— Кто- они?

— Они. Слышите?

Я прислушался. Слышно было только, как шуршат ветки под ветром, да где-то далеко-далеко орут: «дрож-ка! Дрожка!».

— Ничего особенного не слышу, — сказал я.

— Это потому,что вы не знаете.Вы здесь новичок, а новичков они не трогают.

— А кто же все-таки- они?

— Все они. Видели вы этого хмыря с пуговицами?

• Предыдущая
• 19/78
• Следующая