Клад под старым дубом (сборник) - Прокофьева Софья Леонидовна - Страница 6

• Предыдущая
• 6/31
• Следующая

– А я и не дам. Что я, дурак, что ли? – сказал Алёшка, протянув дрожащие руки к велосипеду.

Госпожа Жадность засмеялась сытым, довольным смехом.

– Ах ты, моё сокровище! Ах ты, моя радость! А если бабушка спросит, откуда у тебя велосипед?

– А… совру что-нибудь.

Глаза госпожи Жадности блеснули.

– Это хорошо, это хорошо, – прошептала она. – Жадный человек всегда врёт, обманывает, выкручивается, старается обхитрить…

Алёшка присел на корточки, приладил насос и стал накачивать шину. Он тяжело дышал, капли пота повисли на ресницах и жгли глаза.

Кошки-копилки столпились вокруг него, вытаращив глаза.

Госпожа Жадность наклонилась над Алёшкой. От её дыхания зашевелились Алёшкины рыжие волосы.

– Никому ничего не давай, – прошептала она, – и никому не верь, не верь… И бабушке своей тоже не верь. Ты для неё и в булочную ходишь, и двери открываешь. А на той неделе, я знаю, даже пол веником подмёл. Ну и что? Она тебе за это заплатила? Видишь, обманывает она тебя. Ты думаешь, она тебя любит?

– Любит… – ещё тяжело дыша, пробормотал Алёшка.

– Если бы любила, так заплатила бы!

Небо за чердачным окном стало нежно-розовым, а затем потемнело.

Голоса девчонок и мальчишек во дворе в сумерках зазвучали ещё громче. Они боялись, что не успеют закончить игру.

На балконы вышли мамы, папы и бабушки. Они стали звать ребят ужинать.

– Маша, Наташа, Петя, Женя, Люська, Алёша, Катя, Надя, Вера! – кричали папы, мамы и бабушки.

Наконец все они замолчали. И только Алёшкина бабушка продолжала кричать с балкона:

– Алёша! Алёшенька!

– Ну, я пошёл. У меня ещё уроки. – Алёшка с нежностью погладил жёлтое седло. – А велосипед я пока тут оставлю. Ты смотри стереги его. И деньги стереги. А то я всё боюсь, как бы ребята с нашего двора не пронюхали про мои деньги.

Алёшка даже зубами скрипнул, а госпожа Жадность прошептала про себя:

– Это хорошо. Это хорошо. Жадный человек всегда всех боится и ненавидит, всего опасается…

Бабушка стояла в передней и смотрела то на дверь, то на телефон. Губы у неё дрожали, и она всё время куталась в платок. Ей было холодно, сердце тоскливо замирало. Рядом с ней стояла Катина мама.

Сначала бабушка решила позвонить в больницу. Пока она набирала номер больницы, она передумала и решила позвонить в полицию. Но пока набирала номер полиции, она опять передумала и решила сначала позвонить в больницу.

– Не нужно никуда звонить, Наталья Ивановна, – сказала Катина мама и взяла из её рук телефонную трубку. – Я уверена, что с вашим Алёшей ничего не случилось.

– Нет, с ним что-то случилось, – сказала бабушка и беспомощно посмотрела на Катину маму. – Вы знаете, с того дня, как у нас с потолка свалилась люстра, Алёшенька ужасно изменился. Стал такой бледный, неулыбчивый. За обедом ничего не ест. Смотрит на суп, но я вижу, что думает он о чём-то другом. Ночью ворочается, что-то считает. С арифметикой у него не ладится, что ли? Что он считает, не пойму.

– Мурр, – глухо сказала кошка Мурка, сидевшая под вешалкой. Она сидела за бабушкиными сапогами и была совсем незаметна. Бабушка всплеснула руками.

– Да ещё эта кошка с отбитым ухом! Просто можно с ума сойти. Сегодня пошла в булочную. Только взяла батон, оглянулась – и она там.

– Странно, – пробормотала Катина мама. – А я сегодня именно эту одноухую кошку видела у Кати под кроватью. И как только она туда пробралась?

Катина мама нахмурилась и о чём-то задумалась.

Алёшина бабушка нагнулась, схватила кошку Мурку за единственное ухо и выкинула её на лестницу.

– Ну, мне пора идти, Наталья Ивановна, – сказала Катина мама. – Пойду Катю ужином кормить. А если Алёша у нас, я его сразу же пришлю.

– Ах, я так хотела бы, чтобы Алёша был у вас! – вздохнула бабушка. – Он приходит от Кати совсем другой.

– Не огорчайтесь, Наталья Ивановна, всё наладится, – сказала Катина мама.

Она толкнула дверь и стукнула кошку Мурку прямо по носу. Катина мама снова озабоченно нахмурилась.

– Вы только посмотрите на эту противную кошку, – сказала она. – Можно подумать, что она нас подслушивает своим единственным ухом. Да вот и ваш Алёша. Я же вам говорила…

Действительно, по лестнице спускался Алёшка.

Он шёл, подозрительно оглядываясь по сторонам. Глаза у него горели, а лицо было очень бледным.

Алёшка захлопнул дверь, но кошка Мурка успела проскочить у него под ногами. Она прошмыгнула в комнату, прыгнула в бабушкину хозяйственную сумку с продуктами и высунула голову, прячась за банкой со сметаной.

Бабушка прижала Алёшку к себе, поцеловала его и на минутку закрыла глаза. Она была так рада, что ребёнок жив и здоров и что с ним ничего не случилось.

– Телячьи нежности, – недоверчиво проворчал Алёшка.

– Алёшенька, – робко сказала бабушка, – я хочу с тобой поговорить по душам. Ну скажи, что тебя мучает? Поделись со мной, со старухой.

– Поделиться? – завизжал Алёшка. – Не буду я ни с кем делиться! Это моё!

Бабушка побледнела и без сил упала в кресло. Пружины кресла застонали, как будто им тоже было ужасно горько и тяжело.

– Что с тобой, Алёшенька? – прошептала бабушка и приложила руки к груди. – Ох, пожалуйста, накапай мне двадцать капель валерьянки.

– Двадцать капель? – засмеялся Алёшка. Глаза его холодно блеснули. – Какая хитрая! Вот плати денежки, по рублю за каплю, тогда накапаю.

– Что ты, что ты, Алёшенька? Опомнись!

– Плати!

– Ну возьми, – простонала бабушка. – Вон кошелёк на тумбочке.

Алёшка схватил кошелёк и потряс его над столом.

Из кошелька посыпались монеты. Алёшка стал бить ладонями по столу, стараясь поймать сразу все монеты. Одна монета упала со стола и покатилась по полу, делая большой круг.

Кошка Мурка выскочила из бабушкиной хозяйственной сумки. Хвост у неё был в сметане, а нос украшала жёлтая роза из сливочного масла. Она бросилась на монетку, как ни одна настоящая кошка не бросается на настоящую мышь.

Но Алёшка отпихнул глиняную кошку ногой.

В это время на чердаке госпожа Жадность зашевелилась и стала ощупывать себя руками.

– я расту, расту! – захихикала она. – О?о?о… как быстро я расту! Как сверкают мои кольца и браслеты!

Её голова упёрлась в крышу. Крыша затрещала, ноги госпожи Жадности вылезли наружу.

На чердак, стуча лапами, вбежала кошка Мурка.

– Он у бабушки все деньги из кошелька взял! – замяукала она. – Сама видела! Дай мне за это хоть одну монетку!

Из тёмного угла выскочили ещё две кошки-копилки.

– И нам тоже! И нам тоже! – закричали они. – Мы голодные! Пустые! У нас ни копеечки нету! Ты нам уже два месяца жалованья не платишь. Небось для своего Алёшеньки ты ничего не жалеешь. И конфеты ему даёшь, и деньги, и велосипед. А ещё Жадностью называешься!

– Ха-ха-ха, – захохотала госпожа Жадность.

От её громового смеха кошки-копилки бросились врассыпную, а мыши с писком разбежались по углам.

– Ах вы, глиняные мозги, ничего вы не понимаете! Что я ему даю, всё ко мне же и возвращается. Вот он, мой велосипед. Тут стоит. Вот они, мои денежки. Да он ещё бабушкины деньги сюда принесёт. Вот! – Госпожа Жадность с трудом перевела дух. – А потом, глядя на него, все ребята тоже начнут жадничать. Ведь жадность – это как болезнь, она заразная. Вот так понемногу, помаленьку все люди на земле станут жадными. А я буду всё расти, расти. Я стану больше этого города. Буду лежать, огромная, как гора. Все люди станут моими рабами! Тогда вы уже не будете безработными копилками!

– Ничего у тебя не выйдет, – фыркнула кошка Мурка. – У твоего Алёшки есть девчонка Катя. Он как с ней поговорит, так ты сразу меньше становишься, а в кольцах уже не бриллианты, а стекляшки.

• Предыдущая
• 6/31
• Следующая