Обман и чудачества под видом науки - Гарднер Мартин - Страница 63

Ещё шедевром Великовского первый том “Ages in Chaos” (1952) — многоградусный ревизионизм учения об иудейских и египетских древностях, имея в виду совместить его с авторской реконструкцией Священной истории. Методу Великовского рецензент Уильям Олбрайт сравнил (N. Y. Herald Tribune Book Review, 1952, 20 апреля) с произвольностью отождествления Моисея с Маяковским из-за сходства начала в именах.

В 1955 году Великовский выпустил свою третью книгу “Earth in Upheaval” о том, как эволюция направлялась серией катастрофических скачков, вызванных кометой. Хотя до высоты прайсовской “The New Geology” она не поднялась, некоторые вненаучные знаменитости ссужали Великовского своим рейтингом:

«Поражён свидетельским богатством и силой аргументации в пользу катастрофической теории эволюции, к которой ни один уважающий себя представитель науки не может оставаться равнодушным» (Г. Кэллен).

Фэдимен же в декабре 1955 года (Book-of-the-Month Club News) назвал Великовского современным Леонардо да Винчи. Обвинять же доктора в «эксцентричности» — «не более чем обскурантизм». Фэдимен признаёт за Великовским «фактически отсутствие научной школы», но приписывает ему «повышенную убедительность».

Из многих нападок на Великовского наилучшей остаётся публикация в Proceedings of the American Philosophical Society от гарвардского астронома Сесилии Пэйн-Гэпошкин (том 96, 1952, октябрь). Эту статью зачитали на антиантинаучной секции съезда этого Society в 1952 году. На секции присутствовал Великовский и после зачитывания ему дозволили защищаться. Как участник съезда я могу засвидетельствовать, что эта бросающаяся в глаза высокуша непринуждённо, великолепно исполнила роль непризнанного гения, уступающего упрямству ортодоксов. Больше всего он боится, как бы в будущем его теории не стали новой догмой, сопоставимой с астрономией современности. Из вежливости его провожали аплодисментами.

Среди всего, что напечатали про Форта, рекомендую: de Casseres B., “The Fortean Fantasy” // “The Thinker”, 1931, апрель; Smith H. A., “Low Man on a Totem Pole”, глава 5: “The Mad Genius of the Bronx”, 1941; Johnson R. “Charles Fort”, 1952, июль; de Ford M. A., “Charles Fort: Enfant Terrible of Science” // “Fantasy and Science Fiction”, 1954, январь.

“Doubt” издаётся Тэйр доныне. На обороте по-прежнему реклама “Rape of the Masses” Чэкотина да “America Needs Indians” Иктоми. Невероятно, но выпуск 1953 года положительно встретил «Во имя науки»:

«Автор изъявил очень слабо, — призналася Тэйр, — но несмотря на все старания, мы не в обиде».

Малоизвестно первенство господина Тэйр в искусстве пиара. На пользу одному Манхэттнскому агенству он шесть месяцев в году трезвонит по радио о достоинствах сигарет “Pall Mall”. В 1956 начал публиковать свой роман “Mona Lisa”, издал на ³⁄₂₁ томов. Каких только ренессансных страстей (что уличных, что постельных) не живописал там автор, а главная героиня Мона в конце третьего тома даже не родилась!

После написания соответствующей главы десятками повалили тома по летающим тарелкам. Продаются хорошо. По качеству широкий диапазон от Адамски до новых опусов Кихо. Который, в отличие от Джорджа Адамски, не претендует на полёты тарелкой в компании прекрасного, золотом обутого венерианца. На фоне чего показался правдоподобным. Для Грофа Конклина Киховы “Flying Saucers from Outer Space” «зловеще убедительны», «бесспорно подтверждены фактами» (“Galaxy”, 1954, апрель). Редакция “Fantasy and Science Fiction” (1954, февраль) отозвалась как о «неоспоримой», наиболее важной книгой, когда либо журналом обозреваемой.

Несмотря на потоп идиотизма книжного, журнального, лекционного, документальнокинематографического, публику меньше пугают инопланетяне. Летающие тарелки переданы на забавы оккультистам. Десятки теософических обществ уже спекулируют на «космических братьях», уготовляющих Нью-Эйдж. Зачастую выдающиеся члены сект оказываются телепатически связанными с инопланетянами, получая подробные наставления для невротичного женского состава секты.

Осенью 1954 года тареломанию подхватила Франция, после чего прочая Европа. Французская пресса даже превзошла заокеанскую по части внеземной фантазии: повсюду в стране карлики посыпались из тарелок (смотри: “Time”, 1954, 25 октября; “Life”, 1954, 1 ноября; “New York Herald Tribune”, 1954, 10 декабря).

Французские телеграфагентства смело, но безуспешно попытались тарелочное безумие подменить чем-нибудь поновее, поинтересней. В 1954 году «стеклифилисом» охвачены лобовые стёкла машин. Эпидемия таинственно началась на западном побережье, но быстро пошла на восток. Даже на Британии. Позднее, в горячее лето 1955 года, садовые шланги стали закапываться в грунт. Что постарались дерои, ни слова.

Мания свидетей морского серпентария в последние столетия поразительно похожа на тарелочную. Какая-то реинкарнация. Пара прочувстованных описаний свидетелями, заумная статья бульварного журнальчика — половина моряков с открытого моря привезут истории про морские чудища. Недавняя шумиха по поводу «снежного человека», неуловимого гималайского следопечатника, свидетельствует о живучести моды на «неизвстные науке» существа (смотри: Izzard R., “The Abominable Snowman”, 1955).

В 1953 году Робертс его книгу продолжил иною, “The Seventh Sense”. Разницы никакой: любопытна разве психологу. Многие журналы стали пиарить Робертсовы сочинения, но ничего нового.

Последующее падение Лысенки таково.

После смерти Сталина (1953) «Правда» напечатала лысенковский панегирик. Объявляя, что диктатор ему посодействовал на знаменитой конференции 1948 года:

«Мне, как биологу, хорошо известно, что товарищ Сталин находил время и для детального рассмотрения важнейших вопросов биологии. Он непосредственно редактировал проект доклада „О положении в биологической науке“, подробно объяснил мне свои исправления, дал указания, как изложить отдельные места доклада».

В 1954 году на Лысенко пала жёсткая речь Хрущёва, поздней осудили некоторые партийные органы. Лысенко — «научный монополист», «академический интриган», удушивший альтернативные теории. Не принесший практического результата.

Лысенко попытался было вернуть авторитет. Разрекламировавши сельхозноваторство Терентия Мальцева. Новаторство, выяснилось, аналогично эдвард-фолкнеровщине (Faulkner E. H.: “Plowman's Folly”, 1943, и “A Second Look”, 1947). Урожайность якобы повышается при замене плуга на дисковую борону. Но всё равно Лысенке пришлось оставить управление ВАСХНИЛ.

Незадолго до чего ВАСХНИЛ организовала публикацию Лысенкова врага Вавилова, смещённого Лысенко с руководства ВАСХНИЛ и сгинувшего в Сибири. Хотя то значило реабилетацию менделизма, вряд ли станут его так называть. Советскою критикой, повторяющей зады западной, лысенковщина выставляется как «извращение мичуринизма».

«Если когда-нибудь возродится менделистика, то втихую, украдкой, под знаменем истинного мичуринизма» (Brumberg A. // “New Leader”, 1954, 9 августа).

Так или иначе, но в советской биологии подуло ветром перемен. Чем это кончится, судить не берусь.

Величайшая сейчас онклиника США, руководимая самоучкою, — Хоксийская клиника в Далласе. В 1953 году торговлю Хокси-медикаментами прекратил Управсаннадзор. Хотя судебная волокита не прекращается. Антиреклама 1956 года со стороны Управсаннадзора беспрецедентна. В составе медикаментов йодид фосфора — препарат, опухоль усугубляющий.

Гарри Матис Хокси не то что вуза, даже девятого класса не кончил. Медицинскую практику начал в Иллинойсе в 1920-е годы торгуя тонизирующими, бальзамными составами, что получил от отца-ветеринара. Трижды привлекался к ответственности за незаконную медпрактику. Хвастает, якобы под арестом оказывался сто раз. Постепенно получил и специальность натуропата. Основал его Далласкую клинику в 1936 году, куда набрал остеопатов. Пятеро которых отстранила Техасская госмедкомиссия (1956).