Влада и война призраков - Готти Саша - Страница 39

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая

Влада вздрогнула, когда Гильс, схватив ее пальцы, крепко сжал их в ладони.

– Возьми меня под руку, – тихо напомнил вампир. – Этикет тут вековой и железный, сдохнуть можно.

Домовой распахнул створы дверей. Зала, куда их пригласили, была не просто роскошной. Влада поначалу решила, что тут потрудились тролли, и даже прищурилась, чтобы распознать морок. Но нет, все было настоящим. Глаз цеплялся за вычурную дубовую резьбу на стенах, украшенных драгоценными камнями и картинами. Вдоль окон от пола до потолка тянулись ряды яшмовых и малахитовых статуй, а посредине залы сверкал хрусталем и белоснежным фарфором стол длиной с прыжок Тетьзина.

За столом, сервированным настолько изысканно и вычурно, что от него трудно было оторвать взгляд, расположились роскошно одетые вампиры, тролли, оборотни, а во главе стола восседал удивительно красивый мужчина в черном старомодном кафтане, вышитым серебром и драгоценными камнями. Черты лица этого красавца своей хищностью выдавали его принадлежность к вампирам, но Влада уловила в нем и еще что-то, смутно знакомое.

Как только ребята вошли, разговор в зале замолк, уступив место напряженной тишине.

– Я благодарен за приглашение, Темнейший, – странным голосом произнес Алекс, склонив голову. – И рад быть в этом доме.

– Я тоже рад, Темнейший, – тихо произнес Гильс, но голову не склонил, а продолжал смотреть на хозяина особняка с напряженным вниманием.

Тот долго молчал, скользя взглядом по своим гостям, которые продолжали стоять около дверей, но потом отвернулся.

– Продолжайте докладывать, – голосом со стальными нотками хозяина произнес Темнейший, и один из советников, сидящих за столом, откашлялся и начал говорить:

– На данный момент ситуация нами контролируется, но нечисти из-за нестабильности ротонд приходится передвигаться по трассам на транспорте. Трассы же перекрыты светлыми магами, всех пытаются загнать в резервации, но Конвенция…

– Я неоднократно просил в докладах не употреблять слово «маги», – остановил его Темнейший. – Мы имеем дело с охотниками, которые лишь пользуются незаконной древней магией.

– Прошу прощения, – откашлялся докладчик. – Охотники перекрывают трассы и готовят осаду резерваций нечисти, правда, пока они только мониторят дороги на подступах к резервациям. Летучие сообщают, что видели, как сегодня ночью вдоль шоссе Москва – Петербург поднимались огромные смерчи неестественного происхождения. На все наши ноты протеста и заявления о нарушении Конвенции ма… прошу прощения, охотники отвечают встречными обвинениями, что древняя нежить, которая сейчас пришла в движение, якобы призвана нами же самими на войну!

– Неудивительно, что же им еще говорить, – вмешался толстяк-упырь с противоположной стороны стола. – А то, что древние не имеют с нами никакого контакта, это, разумеется, уже забыто! У меня вопрос: начинать ли эвакуацию нечисти из резерваций?

– Пока незачем поднимать панику на темной стороне, – ответил Темнейший. – Приказываю вызвать ко мне представителей всех вампирских кланов и напомнить Темному Департаменту отправить охотникам ноту протеста по поводу применения магии ночью на шоссе. Все, я вас больше не задерживаю. Собравшиеся, отодвигая стулья, начали вставать из-за стола. Влада вопросительно взглянула на Алекса, но тот кивнул ей, показывая, что надо оставаться на месте и ждать, пока все выйдут.

Когда советники покинули зал, Темнейший подождал, пока лакеи-домовые закроют двери, а потом широко улыбнулся гостям. Влада сразу же поняла, что Темнейшему очень, очень много лет, и он гораздо старше ректора Батори, несмотря на молодое лицо. Возраст у нечисти читается по глазам и почти никогда не бывает виден, как у людей.

– Мои дорогие! – Он сделал жест, похожий на раскрытые объятия. – Прошу, прошу садиться! Я слышал от советников, что ваша дорога сюда была сложной. Теперь вы можете позавтракать и отдохнуть.

А как вам вид из окна? Это же прекрасно – в зимние сумерки смотреть в окно на невские волны! Вы любите наводнения, когда толпы водяных бросаются на гранитные набережные? Садитесь же, в ногах правды нет!

– Благодарю, Темнейший.

Алекс сел на стул, потянув за собой онемевшую Дашу. Влада села слева от Гильса, теряясь от количества вилок самой причудливой формы перед тарелкой из тончайшего фарфора и не зная, куда ей девать руки.

– Вы оба можете не обращаться ко мне так официально, – добавил Темнейший. – Ведь вы пришли за помощью, забыв гордость. Ненавижу эти формальности внутри семьи. Мы ведь теперь семья, Алекс?

– Да, отец, – тихо произнес Алекс.

Темнейший торжествующе улыбался, рассматривая своих гостей. Даша нервно кашляла в гнетущей тишине, а Влада вообще на время перестала соображать, решив, что Алекс сошел с ума, назвав того, кто повелевает нечистью и Темным Департаментом, своим отцом.

– Как хорошо, что вы успели к нашему скромному завтраку. Рекомендую попробовать французский омлет, и не забывайте об устрицах. В это время года устрицы особенно хороши, но не забудьте полить их лимонным соком, – язвительно заметил Темнейший. – Для устриц есть особенный нож, чтобы открыть створки раковин. Если бы вы воспитывались в родном доме, сыновья мои, то знали бы все правила этикета. А сколько балов вы пропустили! Неужели та дыра, в которой вы провели с братом свое детство, и нынешняя нора в Козихинском переулке…

– Нам там было не так уж плохо, – осторожно ответил Алекс. – Мы с уважением и почтением помним все дома, что приютили нас.

– Хороший ответ, – его отец с одобрением кивнул. – Я вел за тобой наблюдение, Алекс, все годы нашей разлуки. И о твоей учебе в Носфероне я наслышан, и о твоей работе сейчас, в Департаменте. Тебя там не слишком жалуют по моей просьбе, как не давали спуску и в деканате Носферона. Хотя выгнать тебя оттуда все же не посмели, ведь своим именем я незримо оберегал вас. И все же ты ни разу никому не напомнил, чей ты сын. Не воспользовался своим положением, не сорвался. Хвалю.

– Благодарю, отец.

В залу быстро, подчиняясь невидимой команде, вбежали домовые и принялись сновать вокруг стола, раскладывая по тарелкам угощения, наливая в хрустальные бокалы багрово-красное вино, которое засверкало искорками.

Влада смотрела на тарелку, где, изящно извернувшись, красовались ломтики мраморной говядины, рядом лежало что-то еще, напоминающее желе или холодец. Как же хотелось бы всего этого сейчас, будь она прежней! Только вот в голове маячил пирог с березовой кашей, а на его фоне уже смутно – силуэты людей.

– Здесь не все могут… есть, – напомнил Алекс, но Темнейший, понимающе кивнув, перевел взгляд на Гильса.

– Гильсберт, ты очень вырос и радуешь глаз, – произнес он. – Именно таким я и хотел тебя видеть и не ошибся в выборе твоей матери. Я выбирал ее долго, очень долго среди тысяч красавиц и умниц. Потому что от нее у меня должен был родиться особенный, избранный, сын.

– Зачем ты говоришь мне о моей матери? – слегка охрипшим голосом спросил Гильс.

– О-о, это обязательно нужно сказать, – Темнейший непринужденно махнул рукой, – чтобы между нами больше не было стены непонимания. Я хочу, чтобы ты знал: ваш с Алексом уход из дома и долгие годы, которые вы не общались со мной, – все это было напрасно. Все мои сыновьи и дочери смирились с тем, что их матери остались необращенными, и все они приближены ко мне, все пользуются моей поддержкой.

– Но ты ведь мог обратить наших матерей и сделать их настоящими вампиршами, – с усилием выдавил Алекс. – Хотя бы один раз за многие годы признай, что они погибали сразу после того, как им исполнилось двадцать пять, не просто так! Ведь ты избавлялся от них, чтобы они не влияли на нас, чтобы ты мог единолично растить нас такими, как хотел! Отец, неужели наши матери не были достойны лучшей участи? Почему они не могли остаться рядом с нами, почему?!

• Предыдущая
• 39/57
• Следующая