Во имя Долга (СИ) - Кузнецова Дарья Андреевна - Страница 25

• Предыдущая
• 25/55
• Следующая

И подпись — Рури из рода Рааш.

Я дважды пробежал записку взглядом, скомкал и сунул в карман, мрачно глядя в пространство прямо перед собой.

— Ну, что там? Признаётся в любви? — не выдержал Мартинас.

— Оставь парня; не видишь, у него культурный шок, — хмыкнул в ответ отец. — Семён, ты хоть слово скажи, мы же волнуемся!

— Где ребёнок? — я перевёл взгляд на монахинь. Те почему-то рефлекторно подались друг к другу, но в последний момент замерли, взяв себя в руки. Та, что сидела слева, качнула головой в сторону объекта, который я принял за суму, и который в итоге оказался небольшой переносной люлькой. Я рывком поднялся с места, отчего обе женщины синхронно вздрогнули, в один шаг преодолел расстояние до монахинь с их имуществом, заглянул в переноску. Там действительно спокойно дрых младенец, которого совершенно не волновало, что сейчас решается его судьба.

— Ну что, капитан? Похож? — иронично хмыкнул Мартинас.

— Да что там разберёшь в таком возрасте, — отмахнулся отец. — Вот к году уже можно будет судить. Ну что, парень? Признаешь мальца-то? — ехидно хмыкнул он.

— Знаете что, господа генералы, — мрачно пробормотал я, переводя взгляд сначала на одного, потом на другого. Они растерянно переглянулись; то ли выражение моего лица не понравилось, то ли ещё что. Мне в тот момент было плевать. — Пошли бы вы оба… в задницу!

Маршрут на языке вертелся более красочный и далёкий, но в последний момент я предпочёл его сократить. В конце концов, тут женщины и дети. И два великовозрастных дебила, устроивших балаган на ровном месте. Точнее, нет, три, но самого себя стесняться довольно глупо.

Аккуратно, чтобы не разбудить младенца, подхватив за ручки люльку, я под гробовое молчание покинул кабинет. Хотелось курить, материться и убивать. Жалко только, реализовать представлялось возможным только второй пункт, то есть — самый бесполезный.

Далеко я, впрочем, уйти не успел. Буквально через пару шагов за моей спиной прозвучал спокойный голос отца.

— Семён, постой, что за детский сад? — у меня не было совершенно никакого желания стоять, разговаривать и что-то объяснять, но я всё-таки послушался и обернулся. — Ты куда ребёнка потащил?

— Топить, — мрачно буркнул я. — Слушай, я всё понимаю, без меня вы уже поржали, теперь очень хочется полюбоваться на мою физиономию, но сегодня я по печальному стечению обстоятельств не настроен работать шутом.

— Только не говори мне, что ты обиделся, — он насмешливо вскинул брови, а я скривился.

— Я бы на вашем месте тоже долго смеялся, а сейчас вот, — удивительно, правда? — почему-то совсем не тянет, — я изобразил усмешку. Получилось, кажется, кривовато.

— Понимаю, — хмыкнул Зуев-старший. — А всё-таки, что ты планируешь делать с этим ребёнком? Хотя бы в общих чертах, — уточнил он. Поскольку и тон, и выражение лица на этот раз были совершенно серьёзными, я, поморщившись, ответил.

— Воспитывать, что с ним ещё делать можно?

— Ты по-прежнему уверен, что эта девочка для тебя ничего не значит? — резко сменив тему, отец вопросительно вскинул брови.

— А ты точно уверен, что это твоё дело? — огрызнулся я.

— Есть немного, — невозмутимо улыбнулся он, развернул меня за плечо, слегка подтолкнул, и мы вместе двинулись на выход. — Я, видишь ли, к старости стал ужасно сентиментален, и желаю устроить личное счастье всех своих непутёвых детей. А если включить элементарную логику, получается, что из вас двоих вышла бы неплохая пара.

— Включить логику — это ты на иллурский Зов намекаешь? — уточнил я. А когда он согласно кивнул, со злорадством возразил. — Если включить логику, выключив неуместную романтику и прекратив выдавать желаемое за действительное, вот он, прямой результат этого несчастного Зова, — я кивнул на собственную ношу. — Генетическая совместимость и вероятность получения здорового потомства — это немного не то же самое, что любовь до гроба и обещание счастливой жизни душа в душу, согласись.

— С тобой тяжело спорить, — тихо засмеялся он.

— Меня тяжело подловить и бесполезно хитрить, — поморщился я. — Это, опять же, разные вещи.

— Ладно, всё, я тебя понял, — отмахнулся отец. — Скажи мне, отец-героиня, чадо-то как называть будешь?

— Сюрприз, — усмехнулся я. — И попробуй придумать что-нибудь более подходящее! А если серьёзно, понятия не имею, и этот вопрос меня сейчас волнует меньше всего. Понять бы, что со службой теперь делать!

— Ну, как минимум на два года тебе полагается декретный отпуск, — рассмеялся он. — А там что-нибудь решится.

— И что ты мне предлагаешь делать эти два года? — уточнил я с содроганием. — Готовить и вести хозяйство?

— Да ладно, не дёргайся, — благодушно отмахнулся он. — Не бросим же мы тебя в такой ситуации. Мать будет рада, опять же с Володькой вы умудрились очень синхронно размножиться.

— Я тронут, — язвительно проворчал я.

И вдруг понял, что больше всего сейчас скучаю о той одиночке без права посещений. Причём даже не из-за ребёнка и всей этой ситуации в целом, а, как ни странно, из-за отца. Терпеть не могу, когда ко мне пытаются лезть в душу, воспитывать и, особенно, помогать. Отец, конечно, человек умный, и по профессиональным вопросам с ним консультироваться сам Бог велел, но личная жизнь — она на то и личная.

А вот, кстати, странно; прежде он действительно не вмешивался, и даже вопросов не задавал. Так что изменилось теперь?

— Скажи мне, только честно, — решил я не гадать, а спросить в лоб. — Какого чёрта ты вдруг так настойчиво начал пытаться свести меня с этой зверушкой?

— Честно? — задумчиво переспросил он, искоса бросив на меня взгляд. — Потому что это первая женщина, из-за которой ты начал совершать глупости. Более того, потому что это — первая глупость, совершённая тобой с начала службы. Согласись, при таких вводных довольно трудно поверить в отсутствие каких-то личных мотивов и личной заинтересованности.

— Личные мотивы, — протянул я. — Вот как ты думаешь, я похож на конченного неблагодарного ублюдка? Только честно.

— Не особо, — хмыкнул он с некоторой растерянностью.

— Эта девочка, будучи ничем мне не обязанной и, более того, довольно сильно на меня обиженной, спасла мне жизнь. При разнице в весе почти в два раза она доволокла меня через разваливающийся корабль до спасательной капсулы, а после этого самоотверженно зализывала мне раны, просто чтобы не было воспаления. Да ещё именно благодаря её присутствию иллурцы не выпотрошили меня как тушку кролика. Ты действительно думаешь, что после этого я должен был спокойно передать её в руки твоих архаровцев?

— Это именно то, о чём я говорю, — с ироничной улыбкой кивнул он. — Ты мог бы сообразить, что уж со мной-то точно можно договориться о таком пустяке, да и в принципе никто её есть и препарировать не собирался. Спокойно поговорили бы, да без нервов отправили домой. Но тебя за каким-то хреном понесло изображать благородного героя, угонять корабли и ложиться костьми на пути грозных преследователей, срывая давно обговоренные и согласованные планы дальнейшего взаимодействия с Танаей. Вот я и думаю, то ли Айдар тебе что-то в мозгах повредил, то ли Зов, то ли с девицей всё не так просто. Первое исключили медики, а третье значительно вероятней второго.

— То есть, получается, я всё-таки идиот, — через пару секунд молчания признал я.

— Слишком радикальный диагноз, — насмешливо возразил отец. — Все ошибаются и совершают глупости; это нормально, если не становится системой.

— Понять бы ещё причины подобных свершений, — поморщившись, я махнул свободной рукой. — Не косись на меня так ехидно; я согласен, влюблённость вписывается в картину идеально. И я бы даже не слишком возражал против такого варианта, — со всеми случается, — если бы не одно «но». Не чувствую я к этой девочке ничего, кроме некоторой ответственности и благодарности! И если я вдруг выясню, что до дома она так и не долетела, я ей посочувствую, но не более того. Да, это противоречит моему же собственному поведению, и, чёрт побери, подобный расклад мне категорически не нравится!

• Предыдущая
• 25/55
• Следующая