Вся правда о нас - Фрай Макс - Страница 20

• Предыдущая
• 20/99
• Следующая

— Вот оно как.

— Ну да! Они старые друзья, всегда друг за друга горой. И тут вдруг Кадди стало интересно научиться готовить с вашей магией. Предложил: «Поехали со мной в Сердце Мира, вместе веселей». А мы с Ди только рады были. И то сказать — в детстве мечтали, как вырастем и станем путешественниками, а на деле никуда дальше Куанкуроха в жизни не уезжали. Зачем тогда вообще было взрослеть? А когда приехали и осмотрелись, решили снять дом побольше и на первом этаже открыть трактир, чтобы у Кадди была хорошо оборудованная кухня. Может, ещё и заработаем немного, если дело пойдёт.

— Вот и молодцы, — веско сказал Кофа. — Пожить какое-то время в Ехо само по себе интересный опыт. Родись я сам в другой стране, непременно переехал бы сюда как минимум на пару дюжин лет, просто из любопытства. И с трактиром у вас, думаю, дело пойдёт. Насколько я знаю нашу публику, «Свет Саллари» имеет все шансы стать популярным заведением. Ещё и записываться заранее на ужин будут, чтобы без мест не остаться, попомните мои слова. У нас ценят хорошую кухню, а у Каддиуже сейчас неплохо получается. Бери ложку, сэр Макс. Потому что я тебя ждать не стану. Дружба дружбой, а суп с не-муяги каждый ест за себя.

— Как-как, говорите, называется этот суп? — спросил я после того, как распробовал.

Готовил этот красавчик примерно так же, как выглядел. То есть, божественно. Сногсшибательно. Даже немного слишком, на мой вкус. Я впечатлительный, мне трудно пережить столько совершенства сразу.

Кофа увлечённо ел, поэтому отвечать пришлось леди Лари.

— Сливочный суп с не-муяги.

— С… чем?

— С не-муяги. Поскольку рыбу муяги, обитающую в Великом Крайнем Море, в ваших краях ни за какие деньги не достать, в ход идёт любая другая, лишь бы свежая. Супу это, по-моему, только на пользу, но сохранить первоначальное название «сливочный суп с муяги» означало бы пойти на обман. А мы не так воспитаны.

— Муяги, значит, — повторил я. — И, соответственно, не-муяги. Ладно. Надо запомнить на всю жизнь и требовать при всяком удобном случае.

— При всяком удобном случае — это пока только у нас, — улыбнулась леди Лари. — И только в те дни, когда у Кадди есть настроение готовить. Когда нет, его на кухне заменяем мы с Иш, а это, положа руку на сердце, совсем не то.

— Ну, положим, давешний тёплый ореховый салат с дичью был вполне ничего, — снисходительно заметил Кофа.

Тоже мне комплимент. Куда только подевалась его галантность? Пришлось объяснять:

— Когда сэр Кофа говорит «вполне ничего», это…

— Практически высочайшая похвала, — подхватила хозяйка. — Это я уже, хвала свету зримому, усвоила.

Третий, или какой он там по счёту старший помощник Королевского шеф-повара и его приятель, тем временем, покончили с едой. Один из них достал из кармана специальные перчатки, предназначенные для манипуляций с деньгами, аккуратно извлёк из кошелька несколько мелких монет, положил их на стол, второй громко и многословно поблагодарил хозяев за ужин, а всех присутствующих — за компанию, и они ушли.

— В прошлый раз эти господа спросили меня, как принято вежливо покидать трактир в Урдере. Я объяснила, и смотрите-ка, всё запомнили, — сказала леди Лари. — Вроде бы, пустяк, а мне почему-то так приятно!

Она улыбнулась, снова продемонстрировав нам чудесную ямочку на левой щеке, и спросила Кофу:

— Никак не могу взять в толк, почему некоторые люди надевают перчатки прежде, чем расплатиться, а другие нет?

Ради неё Кофа даже от супа оторвался — поступок для него, прямо скажем, не самый характерный.

— Потому что это старинная угуландская примета — якобы прикосновение к деньгам убивает в человеке способность любить. Примета общеизвестная, но верят в неё далеко не все. И ведут себя сообразно своим убеждениям.

— А вы верите?

— Да нет, конечно, — отмахнулся Кофа. — Полная ерунда, а не примета. Впрочем, я, пожалуй, догадываюсь, откуда она взялась.

— Правда? — удивился я. — Здорово! Лично у меня никаких идей.

— Ну естественно. Для этого ты недостаточно хорошо знаешь историю. Штука в том, что долгое время самыми богатыми людьми в Соединённом Королевстве были прямые потомки кейифайев[7], пришедших сюда с Уандука за компанию с Ульвиаром Безликим. А у этих ребят известно какой темперамент: им всё на свете интересно, и любовь — просто одна из великого множества занимающих их вещей. Причём далеко не самая важная. К тому же, им решительно всё равно, кого тащить в постель: с кем попало готовы что угодно попробовать, а потом, не потрудившись договориться о новой встрече, бежать дальше — в жизни ещё столько увлекательных дел! С точки зрения местных уроженцев, страстных, простодушных и очень привязчивых крэйев[8],потомки кейифайев и правда выглядели людьми, не способными на сильное чувство — все подряд, не только богачи. Но богачи всегда в центре внимания. Вот и провели связь там, где её нет.

— Похоже на то, — согласился я. — Здорово вы объяснили. А то я не знал, что и думать. С одной стороны, лично на меня деньги вроде бы никак не действуют, но я всё-таки… эээ… не совсем местный. А с другой, в таком деле никогда нельзя быть уверенным. А вдруг всё-таки действуют? И я сам не замечаю, как превращаюсь…

— Да тебе и превращаться не надо. Всё и так хуже некуда, — ухмыльнулся Кофа. — С точки зрения нормального чистокровного драхха[9], ты — на редкость бездушное существо. Как и все мы, способные хотя бы изредка думать о чём-то, кроме своих сердечных страстей. И, к примеру, по доброй воле проводить свободное время с людьми, которых не планируем ни тащить в постель, ни даже убивать за то, что они этого не хотят. Ты, насколько мне известно, грешишь этим непрестанно.

— Вот настолько всё сурово?! — изумился я. — Правда?

— Теоретически, я, конечно, мог наспех это выдумать, чтобы отвлечь тебя от супа, — ухмыльнулся Кофа. — Но у меня алиби: всё это время я тоже его не ел. Терпеть не могу говорить с набитым ртом.

— Наверное, очень трудно жить на свете таким страстным людям, — покачала головой леди Лари.

— Да не то чтобы, — беззаботно отозвался Кофа. — Вы сейчас говорите в точности как Макс, когда он решил, будто Иш должно быть тяжело жить, не зная, кем она завтра проснётся — девочкой или мальчиком. Большинству из нас не просто принять тот факт, что другие могут быть устроены не так, как мы сами. И сильные люди, вроде вас с Максом, сочувствуют тем, кто на них не похож, а слабые хотят, чтобы непохожих не было вовсе; впрочем, это уже крайность, граничащая с безумием. А на самом деле, быть каким-то другим — просто нормально. Как нам собой… Впрочем, что касается чистокровных драххов и прочих крэйев, их в столице Соединённого Королевства уже практически не осталось. Как, собственно, и чистокровных кейифайев или людей. Все мы тут потомки смешанных браков и просто случайных связей. Даже в моём роду переселенцев из Чирухты, чьи предрассудки предписывали жениться только на своих, затесались какие-то крэйи, причём, кажется, фаффы, если мать ничего не перепутала, когда составляла свою родословную. Но кстати, это бы отчасти объяснило, почему мне так легко даётся именно искусство перевоплощения… Что тут скажешь, спасибо нашим далёким предкам, что были столь неразборчивы в связях. Неплохо в итоге получилось.

В этот момент дверь кухни снова открылась, и оттуда вышла здоровенная птица ярко-синего цвета. До сих пор я видел такую только однажды, в графстве Хотта, и теперь глазам своим не поверил — откуда бы здесь взяться птице сыйсу? В наших краях они не водятся. Ближайшую, по слухам, видели в Магахонском лесу, да и то не факт, знаю я тамошнего лесничего, с него станется индюшек с чужой фермы стащить и перекрасить, чтобы соседи не догадались[10].

Сэр Кофа, похоже, тоже удивился.

— Это что ещё такое? — спросил он с хорошо знакомой мне сдержанной, а на самом деле сердитой интонацией, которая появляется в Кофином голосе всякий раз, когда жизнь перестаёт соответствовать его представлениям о нормальном ходе вещей.

• Предыдущая
• 20/99
• Следующая