Коралловый корабль - Стэкпул Генри де Вер - Страница 12

• Предыдущая
• 12/26
• Следующая

Смерть Ти Финотт, заменившей девушке мать, была тяжелым ударом для Марии. К тому же миссис Чарльс оказалась суровой женщиной, слишком благочестивой и не склонной потакать молодежи. Но в конце концов Мария привыкла и даже сумела полюбить старинную темную улочку, на которой не смолкали гомон и шум.

Каждое утро, когда вершина Монтань-Пеле еще едва проступает темной трапецией на ярко-синем небе, Мария должна являться в лавку, забирать тяжелый лоток с товарами и отправляться с ним по деревням. Каждое утро по улице Виктора Гюго, наполенной предрассветным сумраком, она поднимается к тому месту, где кончаются дома и начинается проселочная дорога, вдоль которой растут канны, папоротники, шелестят заросли сахарного тростника и кусты жасмина.

С каждой минутой небо становится все светлее, и по мере того, как девушка поднимается в гору, кажется, будто она восходит навстречу солнцу. Наконец дорога, уже более отлогая, выходит из густой тени Монтань-Пеле, и утренний сумрак уступает место голубизне дня. Знойный ветер, от которого Сен-Пьер защищен горой, обжигает лицо.

Полдень застает Марию среди холмов. Она уже продала кое-что из своих товаров, и в маленьком кошельке у пояса звенят монеты.

Через год девушку знал почти каждый островитянин. Негры, срезающие сахарный тростник, прерывали свою работу, когда она проходила мимо, и желали ей доброго утра. Торговля шла у нее бойчее, чем у всех других разносчиц. Причиной этому была не миловидность Марии, так как покупательницами были в основном женщины, а кротость, с которой она держалась.

Как-то раз хозяин приказал Марии отправиться к мадам Виджиль, чтобы показать ей образцы кружева и по возможности склонить ее к покупке. Мария продала все имевшееся при ней кружево и возвращалась в Сен-Пьер в прекрасном расположении духа.

Солнце стояло высоко, когда девушка проходила мимо ботанического сада. Ворота были открыты. Сразу от входа начиналась тенистая аллея. Из чащи сада доносилось пение птиц.

Мария остановилась. Когда-то содержавшийся в порядке, сад теперь пришел в полное запустение. Пальмы, древовидные папоротники, акации — все было увито лианами, как паутиной. Зеленый сумрак дышал сыростью. К этому запаху примешивался аромат цветущих апельсиновых деревьев и ванили.

Мария, проходя мимо ворот, всегда заглядывала в них. Но на этот раз безмолвное скопление деревьев испугало девушку. Она вздохнула, повернулась и пошла дальше.

Разносчица перешла мост через речку и направилась к площади с фонтаном. Здесь ей повстречался мужчина в белом костюме. Его облик и любопытный взгляд говорили о том, что это приезжий, скорее всего, кто-нибудь из экипажа иностранного судна.

Глаза мужчины встретились с глазами девушки, вспыхнули и… она прошла мимо. Но в этот миг окружающий мир перестал для нее существовать. Мария не замечала гудящей толпы, не отвечала на приветствия знакомых. Она видела только лицо незнакомца, хотя не могла сказать, что хорошо рассмотрела его. Привлекательное загорелое лицо.

Но глаза, глаза! Казалось, они пронзили ей душу.

Облака над Монтань-Пеле сомкнулись, подобно вееру, небо потемнело. Мария под верандой спряталась от хлынувшего дождя. Но она не слышала, как стучат капли по крышам домов, как скрипят пальмы под порывами ветра. Девушка думала о встрече с незнакомцем.

Когда дождь кончился, Мария отправилась в лавку сообщить господину Сартину, что его поручение выполнено.

Через день на рассвете Мария, как обычно, забрала в лавке лоток с товаром и отправилась в Гранд-Анз. Поднявшись по крутым полутемным улицам к проселочной дороге, она обернулась и подумала, глядя на город, лежащий в полусумраке далеко внизу: «Там, на какой-то улице, в одном из домов остался он. Проснулся он или еще спит?»

Подняв глаза, девушка всмотрелась в темнеющее море. «Он приплыл на остров из далекой холодной страны».

Мария поднялась на холм и снова обернулась. Отсюда открывался изумительный вид на Мартинику. Гористую местность прорезало широкое шоссе. Холмы чередовались с долинами, а выше поднимались густые леса, над которыми чернела вершина Монтань-Пеле.

Девушка подставила лицо теплому ветру и зажмурилась. Два дня ее не покидало странное настроение. То ли к грусти примешивалась радость, то ли радость была омрачена грустью. В ушах у Марии звенели слова: «Добрый день, мадемуазель».

Никого нет на дороге, лишь колеблются тени, отбрасываемые кронами пальм, да зеленые ящерицы скользят по камням.

«Добрый день, мадемуазель», — слышит она голос незнакомца и чувствует запах цветов, которые он подарил ей вчера на рынке.

Снова и снова повторяла Мария про себя эту фразу, вспоминала, как он смотрел, когда она подняла на него глаза.

Чем дальше Мария удалялась от города, тем явственнее ощущала, что незримые узы соединяют ее с ним, тем сильнее он влек ее обратно. «Вернись, — как бы говорил город, — с каждым шагом ты удаляешься от того, кого любишь. Вернись, разве можно знать, что случится. Ведь он моряк и может навсегда уплыть на одном из тех кораблей, которые распускают сейчас паруса в гавани».

Девушка остановилась на вершине холма. До Гранд-Анза было еще далеко. Все ее существо стремилось в Сен-Пьер. Мало кто из женщин способен противиться велению сердца. Мария знала: стоит только повернуть обратно, выйти на базарную площадь, спуститься к гавани и, без сомнения, она встретит его. Но надо выполнять поручение, доставить товар в Гранд-Анз. И она двинулась дальше по дороге.

Гранд-Анз — небольшой малолюдный городок на восточном берегу Мартиники, обдуваемом влажным муссоном.

Утро, запаздывающее в Сен-Пьере из-за тени, отбрасываемой горой, в Гранд-Анз приходит раньше. Город расположен на открытом месте, и ничто не мешает наблюдать здесь восход солнца. Из ночного мрака проступают очертания вулкана еще до того, как погаснут звезды на небе. Тюрбан вокруг вершины Монтань-Пеле походит на лучезарное облако, постепенно превращаясь в пылающее золотое руно. В лучах солнца загорается морская гладь. Кажется, что весь остров охвачен пожаром.

По мере приближения к Гранд-Анзу все явственнее слышится шум океана, подобно звучанию огромной раковины, внутри которой перекатывается камешек. Дорога, по которой шла Мария, выходила на главную улицу города. Девушка остановилась у лавки господина Карбэ, старого креола. Этот торговец помнил еще то время, когда Гранд-Анз процветал, а на сахарных плантациях работали рабы. Господин Карбэ принял товар, присланный хозяином Марии, нагрузил ее лоток всякой всячиной и пригласил девушку отдохнуть и подкрепиться.

Перед тем, как отправиться обратно, Мария поднялась на скалу. Каждый раз, когда она посещала Гранд-Анз, если только оставалось время, она приходила сюда полюбоваться океаном.

Подставив лицо свежему ветру, девушка опять подумала о незнакомце, имени которого до сих пор не знала, и, опустив глаза, вскрикнула. Тот, о котором она только что думала, шел по берегу в сопровождении господина Сегена.

У Сегена в Гранд-Анзе был дом, в котором он жил большую часть года, находя, что климат здесь полезнее и суше, чем в Сен-Пьере. Накануне вечером старик встретился с Гаспаром, и у него возникла мысль пригласить своего нового приятеля в Гранд-Анз.

Сеген тоже заметил на скале фигуру девушки, словно вырезанную на античной гемме. Узнав самую прелестную разносчицу на Мартинике, он снял шляпу в знак приветствия. Мария помахала рукой.

Она не двигалась с места, пока мужчины поднимались по тропинке, ведущей на скалу.

— Это Мария с Красной Горки, малютка Мария, — представил ее Сеген Гаспару. — Самая очаровательная разносчица на острове.

— Мария, — обратился старик к девушке, — я привел с собой приятеля, Гаспара Кадильяка. Посмотрим, не приглянется ли он тебе. Этот человек убил змею, он нисколько не боится копьеголовой куфии. Господин Кадильяк спас одного человека от укуса этой твари, и этим человеком был я, Поль Сеген. Да, такой услуги не забудешь вовек.

• Предыдущая
• 12/26
• Следующая